Журнал «Вокруг Света» №10 за 1977 год - Вокруг Света

Не менее опасный эпизод произошел в декабре 1970 года на полигоне в штате Невада, где военное ведомство США ведет подземные испытания ядерного оружия. Неожиданно над одним из участков полигона взметнулось радиоактивное облако. Под действием ветра оно стало двигаться на север. Были приняты меры — эвакуированы 600 человек. Однако впоследствии была обнаружена радиоактивность в штате Миннесота и еще в двадцати американских штатах. Как вынужден был признать директор юго-западной радиологической лаборатории Мелвил Картер, если бы радиоактивная пыль пересекла границу с Канадой, то США оказались бы нарушителями Московского договора о запрещении ядерных испытаний в трех средах.

Гневные протесты вызвали сообщение об операциях министерства обороны по затоплению контейнеров с нервно-паралитическим газом в 250 милях от побережья Флориды. Таким же образом пытались «избавиться» от 13 тысяч тонн отравляющих веществ, которые были накоплены на военной базе, расположенной на японском острове Окинава. Их предполагалось доставить на атолл Джонстон в 700 милях от Гонолулу. Не говоря уже о том, что подобные захоронения представляют угрозу флоре и фауне Мирового океана, являющегося достоянием всего человечества, сама транспортировка таких грузов по железной дороге, погрузка их на корабли в морских портах чреваты смертельной опасностью для населения, животного мира и растительности государства, располагающего отравляющими веществами.

Еще одну «бомбу замедленного действия» обнаружили в штате Аляска в январе 1971 года. Как выяснилось, две сотни баллонов с сильнодействующим нервно-паралитическим газом были свалены зимой 1966 года на лед небольшого озера. По преступной халатности военных властей США о смертоносных баллонах забыли, и в мае, когда сошел снег, они оказались на дне. Приказа об уничтожении газа не последовало, поскольку он числился «пропавшим», А лишь одной капли содержимого баллонов было достаточно, чтобы вызвать смерть человека. Тем не менее представители военного ведомства даже не взяли на себя труд оповестить жителей северных районов Аляски о нависшей над ними угрозе...

Другого пути нет

Женева. Дворец наций. 18 мая 1977 года. Представители 33 государств ставят свои подписи под конвенцией о запрещении военного или любого иного враждебного использования средств воздействия на природную среду. Конвенция объявляет вне закона средства и методы разрушительного воздействия на погоду и климат, использование технических методов создания землетрясений и цунами, воздействия на атмосферные процессы, почву, растительность на обширных пространствах.

Значение конвенции, открывшей новое направление в области разоружения, именно в том и состоит, что она является реальным шагом к недопущению намеренного ущерба ..биосфере. Теперь совершенно очевидным представляется вывод, что сохранение природной среды, пригодной для нормальной жизни и труда живущих и будущих поколений, в значительной степени вообще зависит от того, насколько успешно будет развиваться широкий и всеобъемлющий процесс ограничения вооружений и разоружения.

Сейчас охрана и приумножение природных богатств на благо нынешних и будущих поколений советского народа провозглашены проектом Конституции нашей страны среди важнейших задач и обязанностей гражданина СССР. Но мы делим нашу единственную планету с другими народами и государствами. Поэтому нам далеко не безразличны не только проблемы мира, но и отношение к природе других государств. Международное сотрудничество на принципах равенства и взаимной выгоды, бережное отношение к окружающей среде, ограничение всех форм ущерба, которые ей причиняет милитаризм, — актуальная задача сегодняшнего дня. Природа едина, невозместима, и даже зачехленные дула орудий для нее все более и более опасны.

Г. Хозин, кандидат исторических наук

Албастру из Фэгэраша

В центре Бухареста за просторной площадью, где высится памятник советским воинам, выстроен павильон, в котором можно увидеть изделия сотен умельцев со всей Румынии. Это экспозиция Центрального союза промысловых кооперативов, объединяющего десятки специальных хозяйств и мастерских. Корни народного прикладного искусства уходят в глубину истории крестьянских промыслов, когда каждая семья производила для своего дома кувшины, одежду, обувь, разную утварь, а остатки продавала на сторону. И сейчас тысячи мастеров, часто на дому, изготовляют посуду из глины, ткани и вышивки, изделия из дерева и кожи, сохраняя цвет, орнамент, ритм традиционного рисунка... У стенда с яркими национальными костюмами в глаза вдруг бросилась темно-синяя ткань. Среди выставочной пестроты она выделялась спокойствием глубокого необычного тона. Сразу удалось лишь выяснить, что такой оттенок синего цвета называется «албастру»; красили так в старину, и сейчас секрет этот известен немногим.

Пожалуй, всякий, кто приезжает в Брязу, невольно попадает под ее очарование и не торопится трогаться дальше.

Мимо нашей «Волги» проплывают чистенькие бело-серые домики. Спрятанные за коваными оградами и воротами в орнаментах из листьев и цветов, домики, будто любопытные, выглядывают из зелени садов: показывают то крутые скаты крыш, крытые черепицей или цинком, то балкончики и башенки, забранные узорными решетками, увитые цветущим плющом.

Мы только что вышли из такого домика, где нас принимала Виктория Василеску, председатель брязинского кооператива «Арта касникэ», что по-русски значит «Домашнее искусство». За восемнадцать лет работы Виктория досконально изучила ткацкое ремесло и его историю. Доброжелательно глядя на нас темными, широко расставленными глазами, прохаживаясь между ткацкими станками, она рассказывала, как в маленьком пастушеском селении еще сотни лет назад женщины ткали и вышивали. Теперь в кооперативе две тысячи мастериц — большинство из них трудятся дома, управляясь одновременно со своим хозяйством. К одной из таких рукодельниц мы и держим сейчас путь.

Машина свернула в узенький проулочек и мягко приткнулась к украшенной узорами металлической калитке. Смолк мотор, и наступает глубокая тишина. В ухоженном дворике астры и георгины кажутся вырезанными из самоцветов — такие они неподвижные в этом безветрии; лишь высокая лилия, с которой тяжело поднялась пчела, груженная нектаром, закачалась, нарушив покой. В зеленых шапках деревьев дробились лучи, гася жар июньского солнца, и в тени невозможно было оторваться от запотевшей глиняной кружки с колодезной водой, поднесенной хозяйкой.

Худенькая женщина по имени Виктория Алдя пригласила в дом, где в окнах с голубыми наличниками кудрявилась пышная герань.

В прохладной горнице хозяйка проворно расстилает на столе ослепительно белую скатерть с каймой, ставит перед нами по стопке ароматной цуйки — сливовой водки.

— Посмотрите сюда, — показывает она на строгий орнамент скатерти , — две нитки, черная и красная, — издавна на них держался узор. Лишь спустя много времени вошла в рисунок желтая, зеленая, даже коричневая нитка. Я эту скатерть девочкой вышивала, пятнадцать лет тогда было. Вот и блузку тоже храню...

Виктория достает из глубокого шкафа блузку «ию», на момент прикидывает ее к себе, неуловимым движением развернув в воздухе. Взметнулись красные шнурочки у ворота, сверкнули металлические блестки-«паете», расправились пышные рукава. Слегка раскрасневшаяся от смущения, повеселевшая, она объясняет рисунок:

— Видите, цветок, вышитый крестиком, — «лаля» называется, старинный брязинский рисунок, ему от роду лет сто будет. Нынче я принялась за новую «ию», но иначе делать буду. Вышиваю на ней другой рисунок; тоже для женской блузки, но еще древнее — «старичком» его прозвали в народе.

Беспокойная, как птица, Виктория легко движется по комнате, что-то переставляет, достает, убирает. Вот она кладет на колени блузку: взлетают руки, мелькает черная нить, ложится на полотно рисунок, который родился вместе с селом Бряза...

...На пастбище брязинские пастухи гонят стада. Идут крестьяне за дедовской сохой, настегивают ленивых волов, торопясь засветло убрать сено. А их жены и дочери, не теряя дорогого в хозяйстве времени, кладут на ткань узор за узором. Вышивают то, что видят, выдумывают свое, фантазируют. Вырастает на полотенцах и скатертях цветок «лаля», похожий на мальву, появляются рисунки «борона», «рога», «грабли», «колеса». На полотно переносятся знакомые с детства образы сельской жизни.

— Наши мастерицы и сейчас придумывают рисунки, изменяют старые, — говорит Виктория, прислушиваясь к квохтанью кур.

Предупредив наш вопрос, она улыбается: