Птицы небесные или странствия души в объятиях Бога. Книга 2 - Монах Симеон Афонский

Тот, кто любит Тебя, Христе, – мудр. А тот, кто исповедает Тебя делами молитвы и созерцания, поистине блажен. На что мне мудрость мира сего, если нет в ней ни капли любви? Она становится тогда лишь болезненным любопытством, которое пытается подглядеть тайны Божии и присвоить их себе, или же дышит ненавистью к людям, желая через знания свои властвовать над ними. Не такова мудрость Твоя, Христе, ибо вся она есть служение людям во спасение их, когда Ты сообщаешь мудрость Свою душе человеческой. А когда Ты эту смиренную мудрость обращаешь всецело к сердцу человека, становится она тем, что тщетно ищут люди на земле, истязая плоть друг друга, – Небесной любовью, сошедшей из негибнущего Царства Твоего, Царства Истины. Когда же мудрость Твоя, Христе, входит в душу, обретает она крылья всеведения, ибо познает тайны Твои, не ища их и не домогаясь, а получает это превосходное знание, как знак сыновства своего у Отца Небесного. А когда любовь Твоя возгорается в сердце человеческом, все оно замирает, объятое огнем Божественной благодати. Вместе с ним замирает и ум, лишенный помышлений своих, и зрит Тебя, Господи, так, как Ты есть, ибо сказано: Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых, и немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное (1 Кор. 1: 27).

С отцом Агафодором мы прилетели в Москву и сразу поехали в Греческое консульство, испытывая тревогу. Только предварительный звонок духовника архимандрита Нектария из Фив внушал надежду. Консул принял нас лично. После короткой десятиминутной беседы, нам поставили визы в паспорта и мы, на дрожащих от радости ногах, покинули кабинет консула. Иеромонах, взволнованный удачей, дозвонился в Фивы и от нас обоих поблагодарил духовника за дружескую помощь. Теперь мы могли заняться своей поездкой в Иерусалим и далее – на Синай.

В кабинете отдела внешних церковных связей Московского Патриархата, отвечающего за зарубежные поездки, выстроилась небольшая очередь. У сотрудницы отдела нас ждало огорчение: тур на одного человека в Иерусалим и Синай стоил 8оо долларов, именно столько у нас и было. Пригорюнившись, мы отошли в сторону, не ведая, что делать дальше.

– Почему вы так печальны, батюшки? – этот неожиданный вопрос вывел нас из оцепенения.

Две женщины в летах стояли возле нас, с участием смотря на наши скорбные лица.

– Нам в Греции дали восемьсот долларов, чтобы съездить в Иерусалим помолиться и отвезти письмо в Синайский монастырь, – начал объяснять я. – На один билет у нас деньги есть, а на второй – нет…

– Не беда, – сказала одна из них. – Вот вам деньги на второй билет.

Эта добрая женщина достала из сумки деньги и отсчитала нужную сумму.

– Кого же нам благодарить? Как ваши имена? Позвольте, мы запишем их, чтобы о вас помолиться!

Нам хотелось всемерно отблагодарить наших благодетельниц.

– Благодарите Бога, батюшки! А имена наши простые – Зоя и Неонилла…

Выяснилось, что одна из них работала врачом в Кремлевской больнице, а ее подруга, которая помогла нам деньгами, заведовала прачечным комбинатом в Юго-Западном районе Москвы. Они тоже летели в Иерусалим в первое паломничество, как и мы. До вылета оставалось еще около двух недель.

В Троице-Сергиевой Лавре меня разыскал отец Филадельф.

– Отец Симон, очень хотел с вами повидаться! Расскажите хотя бы в двух словах: как жизнь на Афоне? Не жалеете, что с Кавказа уехали?

– Знаешь, отче, не жалею. Как будто в жизни открылись новые горизонты! Хотя, конечно, на Кавказе прошли мои лучшие годы…

– Батюшка, удивительно: несмотря на то, что мы расстались, я вас чувствую даже на расстоянии! Не знаю, как это правильно выразить… Ну, духом что ли? Как будто не расставались!

– Так ты приезжай к нам, посмотришь жизнь на Святой Горе! – пригласил я своего друга.

– Нет, уже не вырваться мне, нет воли Божией! Нужно маму досматривать, она у меня лежачая…

Мы помолчали.

– Кстати, недавно отец Евстафий приезжал, ко мне зашел. Долго мы с ним кавказскую жизнь вспоминали. Золотое времечко было, жили, можно сказать, душа в душу…

Я внимательно посмотрел на иеромонаха, полагая, что он шутит. Но вид его был серьезен. Время все расставило по местам и теперь прошлое для них казалось самым лучшим периодом их жизни. С сожалением пришлось узнать, что наш любимый батюшка снова в больнице. Но теперь пройти к нему оказалось проще: наша знакомая, врач, привела нас с иеромонахом Агафодором в палату, где лежал отец Кирилл.

– А, отцы-афонцы!

Старец весело посмотрел на нас.

– Куда собрались?

–