Птицы небесные или странствия души в объятиях Бога. Книга 2 - Монах Симеон Афонский

могут подумать? Скажут, что я кого-то принимаю…

После чая хозяйка устроила нас в маленькой уютной комнате с иконами. Мое внимание привлекла вначале большая копия иконы Спасителя с удивительным запоминающимся ликом.

– Что это за икона, отец Агафодор? – спросил я, внимательно разглядывая изображение.

– Это Спаситель Синайский, написан восковыми красками. Одна из первых Его икон, – объяснил он.

Меня привлек выразительный лик Спасителя и, особенно, Его глаза.

– Очень впечатляет, оторваться невозможно… Теперь для меня после икон преподобного Андрея Рублева эта – любимая икона! – высказал я свое воодушевление.

Лишь впоследствии мне довелось узнать, что поразившая меня икона – Христос Пантократор – выполнена в стиле Файюмской живописи и является почти портретным списком лика Спасителя середины VI века, исполненная в сильной экспрессивной манере, причем различие в написании глаз толковалось как двойственность богочеловеческой природы Христа. «Непременно приобрету себе такую икону для кельи, чтобы молиться перед ней!» – подумал я. Но утром меня ждало еще одно открытие. Хозяйка куда-то ушла. Прохаживаясь вдоль стен комнаты, я остановился перед другим изображением.

– А это какая икона Матери Божией? – указал я на большую фотокопию иконы Пресвятой Богородицы под стеклом.

– Написана, по преданию, евангелистом Лукой. Называется Иерусалимская.

Агафодор остановился рядом со мной.

– Вам нравится, батюшка?

– Очень. Слов нет! Такая родная…

У меня сама собой вырвалась из сердца молитва:

– Пресвятая Богородица, если есть на то воля Божия, благослови нам хоть когда-нибудь побывать в Иерусалиме и поклониться всем местам, где проходили святые стопы Сына Твоего и Бога нашего!

С большим благоговением я поцеловал икону. Вслед за мной это же сделал и мой друг.

– Отцы, идите чай пить! – раздался голос Маргариты. – Я для вас из кондитерской сладостей привезла.

Мы уселись втроем за стол и принялись, стесняясь хозяйки, за чай и пирожные.

– Дорогие мои гости, мне только что пришла отличная идея! – торжествуя, она посмотрела на нас восторженным взглядом. – Я хочу, чтобы вы поехали в Иерусалим и на Синай! У меня духовник в Синайском монастыре. Передайте ему мое письмо. А на дорогу я вам дам восемьсот долларов, надеюсь, что вам хватит!

Мы не знали, что сказать. Иеромонах, разволновавшись, обратился к хозяйке.

– Уважаемая фрау Маргарита, батюшка только что при мне вслух помолился об этом иконе Иерусалимской Матери Божией, которая находится в вашей комнате, где мы ночевали. Это просто поразительно!

– Ах, вот как! – хозяйка быстро встала и подбежала к телефону. – Позвоню духовнику и расскажу ему о чуде!

Она долго звонила и что-то рассказывала. Потом вернулась к нам.

– Духовник благословляет вашу поездку. Я так рада за вас и за чудо Пресвятой Девы Марии!

Она с доброй улыбкой смотрела на нас. Мы принялись горячо благодарить эту благочестивую женщину, желая ей благодатной жизни в предстоящем ее монашестве. Вместе со своими пожилыми подругами-гречанками она устроила нам торжественные проводы в аэропорту. Старушки крестили нас и вытирали глаза платочками. Недостижимый прежде Иерусалим уже тихим гласом своих благодатных святынь звал нас к себе. Безконечная жизнь стучалась в наши сердца, окрыленные благодатью.

Итак, бодрствуйте, потому что не знаете ни дня, ни часа, в который приидет Сын Человеческий (Мф. 25:13). Читая слова Божии, некогда полагал я, что бодрствовать, значит не спать ночами, проводя часы ночные в молитвенном ожидании прихода Твоего, возлюбленный Иисусе. И окрадывали меня гнусные помышления мои, злейшие враги души моей, притворяясь близкими друзьями и товарищами. Увели они ее в плен мечтаний и фантазий, обольщая и смущая ее похотями своими. Ныне милостью Твоей, Господи, пробудилась она из небытия, узрев воочию врагов своих, и тут же избавилась от мысленного плена, ибо не дано помышлениям удерживать душу в заточении вопреки воле ее. Постиг, наконец-то и я, последний из всех насельников земной темницы, что бодрствовать – значит хранить свою душу, словно чистую голубку, от скрытых врагов моих, прячущихся по темным углам ума моего – мыслей, пожеланий и мечтаний. Трепещет сердце мое, боясь погасить светильник молитвенного внимания души моей, потому что вся она – очи отверстые в ночном мраке! Ведь в любви своей к Тебе, Сладчайший Иисусе, охвачена она огнем благодати и вопиет Тебе: «Се, гряди, Жених мой, поскольку в светильнике моем много масла и неустанно берегу я для Тебя несказанный свет любви в душе моей!»

ПО ТОНКОМУ ЛЬДУ