Две жизни Пинхаса Рутенберга - Пётр Азарэль

здесь находился филистимлянский город. На его воротах висело тело погибшего в битве при Гильбоа царя Саула. А во время Иудейской войны Веспасиан сделал Скифополь базой для своих легионов против еврейских повстанцев. В восьмом веке он, к сожалению, был разрушен землетрясением.

— Интереснейшая история, Пинхас. По возвращении в Лондон я распоряжусь выделить средства для раскопок.

От Бейт-Шеана дорога повела вниз в долину. Где-то там, в её середине Рутенберг видел непрерывную полосу зелёных рощ, обступивших с обеих сторон неширокий петляющий, как змея, Иордан. И сейчас ему снова захотелось подойти к нему и опустить ладони в его медленный прохладный поток.

— Эта часть долины, Уинстон, называется Нахараим, что в переводе с иврита означает две реки. В этом месте Ярмук впадает в Иордан.

— Вы, Пинхас, не тяните кота за хвост. Вы хотите поставить тут электростанцию?

Рутенберг открыл карту и протянул её Черчиллю. Тот несколько секунд с интересом её рассматривал, потом вернул её и озадаченно посмотрел на спутника.

— Я планирую построить комплекс гидротехнических сооружений. — Рутенберг показал их на карте. — Они позволят создать водохранилище. Вот оно. Отсюда поток воды по этому каналу направится на турбины, а затем вольётся в Иордан.

— Я не большой знаток техники, Пинхас. Но даже мне всё стало понятно. Сколько будет стоить эта электростанция?

— Думаю, миллиона два. Такова предварительная оценка экономистов.

— Я постораюсь уговорить премьер-министра дать Вам банковскую ссуду.

— Буду весьма признателен, Уинстон. Есть в моём проекте ещё один компонент. Для рабочих я хочу построить посёлок рядом со стройкой. Это не только удобно с точки зрения организации работ, но и защитит сооружение от террористических нападений и разрушения.

— Я Вас понимаю, Пинхас. Восток — дело тонкое. Здесь требуется особый подход. Не все жители желают что-то менять в своей жизни. Многие будут рассматривать станцию, как угрозу их вековому пустынному существованию.

Они продолжили путь и вскоре, преодолев железнодорожное полотно, въехали на площадку возле станции. Отсюда за поросшим камышом берегом хорошо просматривалась ровная, отражающая непорочную голубизну небосвода, поверхность озера.

— Посмотрите, Уинстон, на карту. Железная дорога идёт от Хайфы по Изреельской долине до Бейт-Шеана, поворачивает на север и приходит сюда, к Кинерету, на станцию Цемах. Здесь она опять меняет направление и идёт на восток, где соединяется с Хиджазской дорогой.

— Очень интересно, Пинхас. Вы хороший рассказчик.

— Благодарю Вас, Уинстон. Отсюда прошлым летом мне было поручено построить шоссейную дорогу до Тверии, и продолжить её до Рош-Пины. Мандатное правительство предоставило серьёзные средства и предложило крупный подряд. Мы нашли смелого толкового парня и научили его всем премудростям работы. Это первый опыт такого масштаба в стране, и он оказался успешным. Дорога начинается вот с этой площадки.

Рутенберг тронул плечо водителя. Тот понимающе кивнул головой, мотор заучал и автомобиль покатил по ровному, ещё не утратившему новизну полотну шоссе. Слева во всей своей красе лежало озеро, отражая сбегающиеся к противоположному восточному берегу склоны Голанских высот. Показались строения Тверии. Наконец обе машины миновали ворота ограждённой территории и остановились во дворе возле дощатых бараков. Все не без удовольствия спустились на землю. К ним подошёл вооружённый винтовкой молодой мужчина, и, узнав Рутенберга, улыбнулся.

— Давно Вы у нас не были, Пинхас Моисеевич.

— Веди-ка нас, милый, к начальнику, — по-свойски произнёс Рутенберг.

— А почему бы и нет. Я вижу, Вы с важными господами.

— Верно мыслишь, парень.

К этому времени из одного из строений вышел и направился к ним мужчина в простой рубахе и серых, набравшихся пыли брюках.

— Знакомьтесь, господин министр. Это тот человек, о котором я Вам уже говорил. Начальник стройки Натан Харуви.

Черчилль пожал протянутую руку и с интересом посмотрел на него. Его холёная рука ощутила потрескавшуюся от солнца и всяких инструментов кожу на пальцах и ладони.

Кабинет Натана оказался достаточно просторным. Черчилль интересовался всем и внимательно выслушивал ответы. Харуви предложил гостям чай и две черноволосые девушки поставили на стол подносы с чайником, чашками и испеченными в лагерной пекарне бисквитами. От обеда в рабочей столовой Черчилль отказался: его помощник побеспокоился о нём в гостинице, расположенной недалеко от трудового лагеря. Один из трёх заказанных в ней номеров предназначался для Пинхаса.

Тверия произвела на Черчилля сильное впечатление. Любитель древностей и знаток истории Востока, он с большим интересом слушал объяснения Рутенберга.

— К сожалению, мы не можем увидеть всё былое великолепие города. Он не один раз разрушался во время воин и землетрясений. В последний раз оно произошло в первой половине прошлого века. После него остались только часть построенной ещё крестоносцами из базальта древней крепости и стены домов.

— Скифополь, Пинхас, тоже был разрушен землетрясением.

— В Эрец-Исраэль есть одна серьёзная проблема. Её пересекает сирийско-африканский разлом. Долина Хула, озеро Кинерет, Иорданская долина, Мёртвое море, долина Арава, Эйлатский залив и дальше — Красное море, все они расположены вдоль тектонической впадины. Вдоль неё создаются очаги напряжения, и происходит движение плит Земли. Они вызывают землетрясения примерно каждые сто лет.

— Так что же делать, Пинхас?

— Продолжать жить и строить страну.

— И полагаться на Всевышнего? — не без иронии заметил Черчилль.

— Пожалуй, лучше принимать в расчёт законы природы. Хотя кто знает. Ведь когда евреи бежали из Египта, море расступилось. Без божественного вмешательства такое не могло бы произойти.

В фойе гостиницы они попрощались. Черчилль поблагодарил за прекрасную поездку, спросил о заказанном обеде и предложил ему присоединиться. Проголодавшийся Рутенберг без раздумий согласился.