Две жизни Пинхаса Рутенберга - Пётр Азарэль

политики национального дома на Трансиорданию, Черчилль и Сэмюэл его успокоили. В результате уговоров и значительных финансовых посулов Абдалла согласился с британскими предложениями, оговорив при этом свое желание, перед окончательным решением, проконсультироваться с отцом Хусейном и братом Фейсалом. Во время шестимесячного переходного периода в Заиорданье должны были быть созданы условия для формирования автономного, контролируемого британскими властями эмирата.

Известие о такой договорённости с Абдаллой вызвало протест руководства сионистской организации. Вейцман выразил Черчиллю несогласие с отделением Трансиордании от подмандатной территории Палестины. Увы, имперские интересы оказались превыше обязательств Британии перед евреями.

В Иерусалиме

Решив все основные вопросы Каирской конференции, Черчилль предвкушал удовольствие от поездки по стране. Вчера он с большим чувством выступил на горе Скопус, где два года назад Хаим Вейцман, барон Ротшильд и генерал Алленби заложили тринадцать камней будущего Еврейского университета. Иудейская пустыня, долина Иордана и северный берег Мёртвого моря, открывшиеся с её вершины, до сих пор будоражили его воображение. Впервые он ощутил величие и древность Палестины. А сегодня Черчилль сидел на балконе особняка, принадлежавшего мэру Иерусалима, и смотрел на хорошо видимые отсюда Дамасские ворота и городские стены, построенные ещё в шестнадцатом веке по велению султана Сулеймана Великолепного. Апрельское солнце стояло над городом, переживавшим сейчас своё возрождение под управлением правительства британского мандата. Министр курил свою неизменную сигару и наслаждался неожиданно-ранним теплом иерусалимской весны. Время от времени на балкон выходила его жена Клементина, предлагая что-нибудь выпить, и сейчас на маленьком круглом столике стояли чашка кофе и блюдце с галетами. Черчилль испытывал явное удовлетворение результатами своей ближневосточной поездки. Лишь немногие тогда понимали, что, благодаря его политической мудрости, достигнут важный дополнительный эффект — усилилось влияние империи в богатом нефтью регионе. Десять лет назад Черчилль, будучи Первым лордом адмиралтейства, активно занимался модернизацией британского военного флота. Одним из его решений стал переход с угля на жидкое топливо. Морское ведомство выступало против такого шага — Британия была богата углём и не обладала собственными залежами нефти. Тогда Черчилль и сделал свой гениальный ход: он инициировал выделение денежных средств на приобретение 51 % акций Англо-Иранской нефтяной компании. Это дело имело серьёзные политические последствия — район Персидского залива стал зоной стратегических интересов Великобритании.

Испытывая симпатии к евреям, Черчилль всё же недолго утруждал себя сомнениями в некоторой неэтичности и аморальности своего решения. В течение считанных дней до его выезда на Ближний Восток, когда он занимался делами министерства, он просил служащих нового отдела Ближнего Востока Джона Шакборо, Хуберта Янга и Томаса Эдуарда Лоуренса составить записку о главных проблемах, стоящих перед ним в управлении мандатными территориями Эрец-Исраэль и Месопотамии. В ней-то и были изложены причины для отрыва Трансиордании от территории Эрец-Исраэль. Его служащие утверждали, что в этом нет нарушения обязательств, которые дала Британия еврейскому народу. Поэтому он и пошёл на то, чтобы подарить эмиру Абдалле значительную часть территории, предоставленной Лигой Наций еврейскому народу для создания государства. Да и правительство склонялось к тому, что Декларация Бальфура не означает, что вся территория Палестины должна со временем стать еврейским национальным домом. Так же понимал её и Верховный комиссар Герберт Сэмюэл. Третья алия, вызванная оптимизмом, с которым евреи приняли решение конференции в Сан-Ремо, набирала силу. Но было очевидно, что арабское население страны значительно больше, а приобретённые Ротшильдами и Еврейским фондом земли составляют лишь малую часть территории западной Палестины. Сионистская организация, отправив Черчиллю ноту протеста, вскоре смирилась с этим решением, а Ваад Леуми, национальный комитет ишува, молча проглотил горькую пилюлю. Только Зеэв Жаботинский и некоторые члены Исполкома Сионистской организации сознавали, к каким последствиям это может привести в будущем.

Эта поездка нужна была Черчиллю и для бесед и знакомства с жителями Палестины. Он хотел понять отношения между евреями и арабами. Ведь его министерство по делам колоний должно было построить и проводить правильную политику еврейского национального дома. На следующий день Черчилль сидел в кабинете Сэмюэла, пригласившего его на встречу с представителями Ваад Леуми. После переговоров с Абдаллой Черчилль уже встретился с делегацией палестинских мусульман и христиан. Герберт уже рассказал ему, что собрание депутатов еврейской общины выбирает исполнительный орган, так называемый Национальный комитет, Ваад Леуми, который управляет делами ишува. В комнату вошли несколько человек. Один из них, худощавый мужчина лет под шестьдесят в очках с седой косматой бородой и чёрной кипой на голове, был одет в чёрный костюм, который тогда носили религиозные евреи-ашкенази. Другие делегаты были в обычных гражданских костюмах и не вызвали у Черчилля особого интереса. Каково же было его удивление, когда Верховный комиссар представил этого странного человека.

— Раввин Авраам Ицхак Кук, председатель Национального комитета.

Мужчина в кипе поднялся и лёгким кивком головы поприветствовал министра.

— Господин министр, почти пять лет, с начала этой страшной войны, я служил раввином в Лондоне, — произнёс он на английском языке. — Не скрою, я тогда познакомился со многими сионистскими деятелями. Они хорошо говорили о Вас, высоко ценили Вашу поддержку еврейского народа. Не скрою, я был несколько разочарован Вашим решением отдать большую часть Палестины эмиру Абдалле. Но бог Вам судья. Я всё же хотел бы выразить признательность всей делегации за Ваше доброе отношение к нашему стремлению построить здесь, на святой земле, национальный дом.

— Несколько дней назад я в этом кабинете встречался с представителями арабского населения. Они вручили мне меморандум с протестом против Британской политики в Палестине. Жаловались, что из-за вызванных прошедшей войной финансовых проблем Британия продала их страну сионистам. Они были недовольны тем, что Верховным комиссаром назначен еврей несмотря на то, что подавляющее большинство населения страны арабы. Они предостерегали от доминирования евреев в торговле, возражали в продаже им земельных участков и протестовали против назначений на важные посты сионистов и их высоких окладов. Они призвали аннулировать Декларацию Бальфура и приостановить еврейскую иммиграцию.

— И что же вы ответили им, господин министр? — спросил обескураженный Авраам Кук.

— Я сказал им, что национальный дом для евреев хорош для мира, хорош для евреев и Британской империи. Но он