Две жизни Пинхаса Рутенберга - Пётр Азарэль

также хорош и для арабов, проживающих в Палестине. Кроме того, хочу Вас заверить, что я хорошо знаком с лордом Бальфуром. Он говорил об учреждении в Палестине национального дома для евреев, а не о превращении всей Палестины в еврейский национальный дом. Декларация не означает, что еврейское правительство будет господствовать над арабским народом.

— Несомненно, наше здесь присутствие не лишает арабских жителей их законных прав и свобод, — подтвердил Кук. — По возвращению из Великобритании я стал раввином Иерусалима и хорошо знаю обстановку в городе. Мусульманам не причиняется никаких препятствий для молитв на Храмовой горе и посещения мечети Аль-Акса. Но я очень опасаюсь Амина аль-Хусейни. В апреле прошлого года он организовал здесь антиеврейские беспорядки.

— Я им ещё сказал, что правительство империи убеждено: сионизм принесёт процветание, благосостояние и преимущества арабскому населению этой страны. А что касается Верховного комиссара Герберта Сэмюэла, то его назначение объясняется тем, что правительство выбирает служащих по критериям профессионализма и опыта работы.

— Мы очень Вам благодарны за готовность выслушать нас, господин министр, — попрощался раввин.

— Это я должен благодарить за весьма интересную беседу. Я знаком со многими евреями. И давно пришёл к заключению, что народ, так много совершивший во благо мировой цивилизации, должен получить своё государство в Палестине, его исторической родине.

Вы, евреи, воодушевлены высоким духом справедливости и идеализма, и ваша деятельность дарует благословение этой стране.

— С божей помощью, господин министр, мы его получим, — произнёс Авраам Кук.

Он поднялся со стула и направился к двери. За ним, кланяясь Черчиллю, потянулись к выходу все остальные члены Национального комитета.

— Интересный человек этот раввин, — сказал Черчилль.

— Он большой знаток Торы и Талмуда и знаменитый каббалист, — заметил Сэмюэл. — Но главное для нас другое. Он создатель философской концепции религиозного сионизма. Согласно ей создание государства Израиль является началом мессианского избавления. Для верующих евреев это серьёзная причина совершить репатриацию.

— Чрезвычайно интригует, Герберт. Хотелось бы с ним ещё раз поговорить.

— Я для тебя такую встречу организую, Уинстон. Но я сейчас озабочен твоей поездкой по стране. Пригласил для этого одного замечательного человека. Он ждёт в приёмной.

— Кто он? — спросил заинтригованный Черчилль.

— Инженер Пинхас Рутенберг.

— Постой, Герберт. Мне о его проектах поведал Джон Шакборо, начальник отдела Ближнего Востока в моём министерстве. Не ожидал встретиться с ним в Палестине. Позови-ка его.

Сэмюэл взял в руку колокольчик и позвонил. В дверях кабинета появился секретарь.

— В приёмной находится господин Рутенберг. Пусть войдёт.

Секретарь кивнул и удалился. Через некоторое время дверь кабинета открылась, и на пороге показался крупный моложавый мужчина в чёрном костюме.

— Садитесь, Пинхас. Министр колоний Уинстон Черчилль хочет познакомиться с Вами.

— Господин Рутенберг, я осведомлён о Ваших крупных проектах в Палестине. Мои служащие написали мне, что Вы желаете получить на них концессии.

— Я беседовал с Джоном Шакборо, — ответил Рутенберг. — Он отнёсся к ним с интересом. Я объяснил ему, что у моих предприятий есть серьёзные политические преимущества. Население страны растёт. Они обеспечат работой множество людей. Кроме того, я думаю, если мои проекты будут утверждены правительством, это станет для населения явным подтверждением того, что оно заинтересовано в экономическом развитии страны.

— Он известил меня о вашем разговоре, — произнёс Черчилль. — И я заинтригован и хочу, чтобы Вы представили мне свои проекты.

— Где Вы, господин министр, хотели бы встретиться? — спросил Рутенберг.

— Не люблю формальностей. Англичанам вообще свойственно совершать самые важные дела в непринуждённой обстановке. Приходите завтра ко мне пообедать, часам к двум. Поговорим и всё обсудим.

— Благодарю за приглашение, — улыбнулся Рутенберг.

Он с интересом смотрел на Черчилля, вальяжно сидевшего в кресле. Склонность к полноте уже стала понемногу проявляться в его облике, но он весь был словно заряжен энергией и внушал уважение своей очевидной харизмой. Пинхас попрощался и вышел из кабинета, сознавая, что этот влиятельный и умный политик может реально помочь ему в получении концессий.

— Вот и прекрасно. — Сэмюэл был доволен и не скрывал удовлетворения. — Я, Уинстон, в строительстве этих предприятий весьма заинтересован.

— Не сомневаюсь, Герберт.

— Выпьем-ка чаю. Надеюсь, он ещё не остыл.

Сэмюэл подошёл к стоящему у стены столику с большим фарфоровым чайником, двумя чашками и блюдом с пахнущим ванилью бисквитом.

На следующий день Рутенберг в назначенный час позвонил в колокольчик входной двери особняка. Открыла ему худощавая женщина, напоминавшая многих английских леди, которых Пинхасу приходилось видеть в Лондоне. Он сразу сообразил, что эта дама — баронесса Клементина Спенсер-Черчилль, жена Уинстона, и учтиво представился. Убедившись, что стоящий на крыльце крупный симпатичный мужчина приглашён мужем, Клементина вежливо кивнула и без лишних вопросов провела его в гостиную. Министр неожиданно для Пинхаса легко и энергично встал с кресла и пожал ему руку.

— Господин Рутенберг, пока жена накрывает на обед, введите меня в курс дела.

— Проекта у меня два. Первый — это электростанция на реке Яркон, недалеко от её впадения в Средиземное море. Она обеспечит электричеством Яффо, Рамле, Лод, еврейские поселения равнины Шарон и Самарию, где много арабских деревень. Второй проект — гидроэлектростанция в месте впадения реки Ярмук в Иордан. Я предлагаю электрифицировать проходящую по Изреельской долине и северной Самарии железную дорогу, соединяющуюся в Заиорданье с хиджазской. Станция позволит, кроме того, осуществить электроснабжение Хайфы, Афулы, Тверии, Бейт-Шеана, Дженина и Шхема, Иорданской долины и северо-западной части Трансиордании.

— Это очень серьёзные проекты, — сказал Черчилль. — Я понимаю, что второй стороной медали у каждого из них является оросительное предприятие.

— Конечно,