Две жизни Пинхаса Рутенберга - Пётр Азарэль

Погром в Яффо

Проводив чету Черчилль, Рутенберг вместе с Джеймсом Ротшильдом и Гербертом Сэмюэлем вернулся в Иерусалим. Его сотрудники ждали новых заданий и он, по привычке действовать, когда обстоятельства позволяли, с опережением, решил начать проектирование электрической станции в Тель-Авиве. О её строительстве он в позапрошлом году уже договорился с Меиром Дизенгофом. Занятый текущими делами посёлка, Дизенгоф не забывал о ней и при каждой возможности напоминал Пинхасу о его обещании. Теперь, после удачной, по его мнению, поездки министра колоний по стране в его сопровождении и его одобрения проектов Уджа на Ярконе и Нахараим на Иордане, Рутенберг не без основания ожидал известия о присуждении ему концессий на строительство.

Сотрудники приняли его решение начать работу с большим воодушевлением. Несколько дней они обсуждали с ним в Мамилле, где находилось его проектное бюро, все технические вопросы, делали электрические и строительные расчёты и набрасывали эскизы производственных и административных помещений станции. Рутенберг был увлечён работой, которую любил и знал, и которой серьёзно занимался ещё в Италии. Вечером он пешком возвращался домой, наслаждаясь прохладой и приносимым ветерком чистым горным воздухом. Жизнь казалась ему благополучной и полной смысла, который приобрела с тех пор, как он ступил на этот берег.

Первого мая он сидел в своём кабинете, когда услышал беспокойную речь проходящих мимо двери людей и даже слово, понятное каждому еврею: «погром». Пинхас вышел из кабинета. Несколько членов управления стояли в коридоре, обсуждая тревожные события. Он подошёл к ним. Говорили о беспорядках в Яффо, нападении на общежитие для олим и первых жертвах. В конце коридора открылась дверь кабинета Усышкина, и помощник председателя Сионистской комиссии энергично двинулся в его сторону.

— Господин Рутенберг. Менахем просит Вас зайти.

— Да, конечно, — ответил Пинхас.

В кабинете, кроме Усышкина, находилось ещё три человека, с которыми Рутенберг был уже хорошо знаком. Все они были ответственными членами исполкома комиссии. Значит, подумал он, разговор предстоит не о его предприятиях.

— Пинхас, мы вызвали тебя по исключительно важному делу, — произнёс Менахем. — Ты, возможно, уже слышал, что в Яффо беспорядки, арабы убивают евреев.

— Несколько минут назад я узнал об этом от людей в коридоре. Но мне совершенно не понятно, почему это произошло. Газеты ещё ничего не сообщают.

— Мы, Пинхас, знаем не больше, чем ты. Но нам понятно одно. Там погром, и сегодня он не закончится. Мы тут посовещались и хотим направить тебя туда для организации еврейской обороны.

— В прошлом году во время погрома в Иерусалиме я занимался этим вместе с Жаботинским. Он офицер британской армии, а у меня никакого военного образования нет.

— К сожалению, Зеэва в Палестине сейчас нет. Но ты самый подходящий и опытный человек. С тобой будет один из парней, который воевал в еврейском легионе. Кстати, ты его хорошо знаешь, это Мени Слуцкер. Тебе будет отдана машина. Мендель, твой водитель, поедет с тобой.

— Когда нам выезжать?

— Завтра утром. Поэтому, возвращайся домой и отдохни. Предстоят трудные дни.

Рутенберг поднялся, собираясь выйти. Усышкин подошёл и обнял его за плечи.

— Пинхас, мы очень надеемся на тебя. Звони каждый день. Чем сможем, поможем.

Рано утром выехали из Иерусалима. На въезде в Яффо их остановили полицейские-арабы. Рутенберг коснулся рукой заткнутого за пояс револьвера и показал свой пропуск, выданный накануне на всякий случай исполкомом Сионистской комиссии от имени администрации мандата. Старший внимательно рассмотрел документ и нехотя разрешил проезд. На площади возле башни с часами людей почти не было. Еврейские магазины, рестораны и лавки были закрыты. В отделе еврейской иммиграции царила атмосфера страха и уныния. Рутенберг поднялся по лестнице и вошёл в кабинет начальника, которого хорошо знал по работе. Он говорил по телефону с Иерусалимом и просил прислать вооружённый отряд. Увидев Пинхаса, растерянно развёл руками.

— Шалом, Пинхас. Только что говорил с Усышкиным. Он сказал, что направил тебя с помощником организовать оборону.

— Иегуда, что здесь происходит? — спросил Рутенберг, расположившись на стуле напротив него.

— Коммунисты решили отпраздновать Первомай, день международной солидарности трудящихся, с размахом и политическими лозунгами, — начал свой рассказ Иегуда. — В ночь накануне они распространили листовки на арабском и идише, призывающие к свержению британского правления и провозглашению «советской Палестины». Старший полицейский Туфик Би аль-Саид посетил штаб коммунистической партии и предупредил, что не даст разрешение на проведение демонстрации. Утром первого мая демонстранты с красными знамёнами вышли из города через смешанный еврейско-арабский район и направились в Тель-Авив. Там они столкнулись с демонстрацией, организованной в Тель-Авиве сионистским социалистическим движением и имевшей официальное разрешение. Когда эти две процессии встретились, началась кулачная драка. Полиция попыталась остановить драку. В неё вмешались арабы, мусульмане и христиане и, желая помочь полиции, стали бить евреев. Услышав крики и подумав, что подверглись нападению, арабы пошли в наступление. Вооруженные ножами, мечами, и пистолетами, они врывались в еврейские дома и убивали их жителей, в то время как арабские женщины шли следом и грабили. Они нападали на еврейских пешеходов и громили еврейские предприятия и магазины, избивали и убивали евреев в их домах, не жалели детей, в некоторых случаях даже взламывали черепа.

Стараясь сохранять самообладание, Рутенберг внимательно слушал рассказ удручённого человека, время от времени задавая вопросы. Ему сразу стало ясно, что погром спровоцирован руководимым большевиками Коминтерном.

— Вчера в Иерусалиме я слышал о нападении на какое-то общежитие, — произнёс Пинхас.

— Это общежитие сионистской организации, — пояснил Иегуда. — В здании находилось около ста человек, в том числе и те, кто прибыли на первомайские праздники. Они забаррикадировали ворота, но нападавшие сумели их открыть. Арабы бросали камни, швыряли бомбы и стреляли из ружей. В отличие от евреев, военная администрация и полиция