Зеленая жемчужина. Мэдук - Джек Холбрук Вэнс

class="p1">– Конечно нет!

– Тогда тебе не о чем жалеть.

Но огорчение Мэдук нельзя было рассеять так легко:

– Все это хорошо и замечательно, но Оссип и Саммикин, забившие его насмерть кольями, тоже не испытывают никаких сожалений. Они колотили его и колотили, пока не брызнула кровь, а потом погнались за мной и украли Тайфера! Я тебя встретила, и меня это очень радует, но я не могу забыть Пимфида и Тайфера.

Зокко усмехнулся:

– Чисто женская черта – она уже умеет петь басом и сопрано одновременно!

Твиск повернулась к гному, вопросительно приподняв бровь:

– Кажется, ты что-то сказал?

Зокко облизнул губы:

– Всего лишь праздное наблюдение, не более того.

– Так как тебе все равно нечего делать, может быть, ты мог бы разобраться с обстоятельствами, причиняющими моей дочери столько беспокойства.

– Не вижу, почему я должен оказывать одолжение тебе или твоей достаточно непривлекательной дочери, – капризно отозвался гном.

– Дело твое! – великодушно пожала плечами Твиск. Доверительно наклонившись к Мэдук, она добавила: – Древесным гномам не хватает воображения. Зокко, например, представляет себе, что в ближайшем будущем его ждет блаженная праздность, лишенная забот и унижений. Как ты думаешь, его представления расходятся с действительностью?

– Существенно.

Зокко суетливо вскочил на ноги:

– У меня, кажется, есть пара свободных минут. Ничего страшного не случится, если я пойду взгляну, как обстоят дела, и, может быть, внесу кое-какие поправки.

Твиск кивнула:

– Возвращайся с отчетом безотлагательно!

Зокко мигом удалился. Твиск смерила свою дочь взглядом с головы до ног:

– Забавно, забавно! Как я уже упомянула, я почти забыла о твоем существовании.

– С твоей стороны было не очень красиво отдавать маленькую дочь чужим людям и подменять меня чужим младенцем! – с обидой выпалила Мэдук.

– Все не так просто, – возразила Твиск. – Вопреки тому, что тебе хочется думать, ты не уродилась таким уж милым созданием – напротив, с тобой была одна морока. Типпит был тихий и послушный мальчик с золотистыми кудрями; он курлыкал и смеялся, а ты всегда пиналась и пищала. Мне не терпелось от тебя избавиться.

Мэдук придержала язык; в данном случае упреки были бесполезны.

– Надеюсь, теперь тебе представилась возможность изменить свое мнение, – с достоинством сказала она.

– Из тебя могло бы получиться что-нибудь и похуже. Кажется, ты унаследовала от меня какое-то подобие умственных способностей и, пожалуй, некоторую долю моей привлекательности, хотя у тебя на голове не прическа, а гнездо.

– Это потому, что я в ужасе носилась по лесу и пряталась под трухлявым бревном. Ты могла бы подарить мне волшебный гребень, чтобы я не тратила столько времени на причесывание.

– Удачная мысль! – заметила Твиск. – Ты найдешь этот гребень у себя под подушкой, когда вернешься в Саррис.

Уголки губ Мэдук опустились:

– Мне придется вернуться в Саррис?

– Куда еще? – с легкой издевкой спросила Твиск.

– Мы могли бы жить вместе в красивом маленьком собственном замке – может быть, на берегу моря.

– Это непрактично. Ты неплохо устроилась в Саррисе. Не забывай, однако, что никто не должен знать о нашей встрече – и в первую очередь король Казмир!

– Почему? Хотя, конечно, я ничего не собиралась ему рассказывать…

– Это долгая и сложная история. Казмир знает, что ты – подкидыш, но сколько он ни старался, он так и не смог узнать, кем стал настоящий ребенок Сульдрун. Если Казмир это узнает – а из тебя он мог бы добыть эти сведения пыткой, – он подошлет убийц в Тройсинет, и Друн распрощается с жизнью.

Мэдук поморщилась:

– Зачем ему устраивать такую подлость?

– Затем, что Казмира тревожит предсказание о судьбе сына Сульдрун. Только жрецу Умфреду известна истина, но он ее бережет как зеницу ока – по меньшей мере до поры до времени. А теперь, Мэдук, хотя мне было любопытно с тобой поболтать…

– Не уходи! Нам еще о многом нужно поговорить! Мы сможем скоро встретиться снова?

Твиск безразлично пожала плечами:

– Обстоятельства моей жизни постоянно меняются – я не могу строить определенные планы.

– В моей жизни обстоятельства меняются скорее внезапно, нежели постоянно, – сказала Мэдук, – и я не совсем уверена, что хорошо их понимаю. Девонета и Хлодис, например, обзывают меня бастардом и не упускают случая указать на то, что у меня нет родословной.

– Формально они правы, хотя выражают свое мнение довольно бесцеремонно.

– Я так и думала, – огорчилась Мэдук. – И все же я хотела бы знать, как зовут моего отца, какие у него характер и внешность, какое положение он занимает…

Твиск рассмеялась:

– Это головоломка, которую даже я не пытаюсь разгадать.

Мэдук изумленно раскрыла глаза:

– Ты не помнишь, как его зовут?

– Нет.

– А его положение? Происхождение? Как он выглядел?

– Все это было слишком давно. Почему я обязана помнить мельчайшие подробности всей своей жизни?

– И все же, раз он был моим отцом, несомненно, он занимал высокое положение, у него была древняя и славная родословная?

– Не помню, чтобы я встречалась с таким высокопоставленным аристократом.

– Значит, я не могу даже утверждать, что я – внебрачная дочь знатного вельможи?

Твиск проявляла нетерпение – ей явно наскучила эта тема:

– Утверждай что хочешь! Никто не сможет опровергнуть твои заявления, даже я! В любом случае, по каким бы законам ты ни родилась, тебя все еще считают принцессой Лионесской. А это завидное, высокое положение!

Уголком глаза Мэдук заметила, как рядом мелькнуло что-то зеленое и синее:

– Зокко вернулся.

Гном отчитался перед феей:

– Никакого трупа или мертвого тела мне найти не удалось, и я сделал вывод, что в данном случае можно говорить о попытке убийства, но не об убийстве как таковом. Продолжив розыски на восток вдоль Старой дороги, я заметил бродяг непотребной внешности, ехавших верхом. Толстяк Саммикин взгромоздился на высокой гнедой кобыле, покачиваясь, как верблюжий горб. Долговязый Оссип оседлал серого в яблоках пони, волоча ноги по земле.

– Ох, мой бедный Тайфер! – всплеснула руками Мэдук.

– И чем завершилось твое рассмотрение этого дела? – поинтересовалась Твиск.

– Лошади привязаны к ограде загона. Бродяги бегут со всех ног в Голые холмы – за ними гонятся два бурых медведя.

– Пожалуй, Саммикина следовало превратить в жабу, а Оссипа – в саламандру. Кроме того, на твоем месте я уделила бы больше внимания подтверждению кончины Пимфида – хотя бы потому, что не хотела бы упустить случай полюбоваться на ходячий труп.

– Значит, наверное, он еще жив! – предположила Мэдук.

– Такая возможность, конечно, существует, – кивнула Твиск.

– Если он хотел, чтобы его считали мертвым, ему следовало оставаться на месте, – проворчал Зокко.

– Именно так, – сказала Твиск. – Зокко, можешь идти. И впредь не пытайся водить за нос мою невинную маленькую дочь!

– Возраст