Николай I - Иона Ризнич

исполнен чувства и производит впечатление тем более глубокое, что она об этом впечатлении совершенно не заботится; увядшая прежде срока, она – женщина без возраста, глядя на которую невозможно сказать, сколько ей лет; она так слаба, что, кажется, не имеет сил жить: она чахнет, угасает, она больше не принадлежит нашему миру; это тень земной женщины. Она так и не смогла оправиться от потрясения, которое пережила в день вступления на престол…»

Егор Иванович Ботман. Портрет великого князя Николая Павловича. 1847

Джордж Доу. Коронационный портрет Николая I. 1826

Путь к престолу

Неизвестный художник. Император Николай I на Сенатской площади 14 декабря 1825 года. Гравюра. 1908

Молодость великого князя:

правила против вольномыслия

Прошло совсем немного времени после свадьбы, как во время обедни великая княжна почувствовала себя дурно и упала в обморок. Николай тут же подхватил жену на руки и отнес в комнаты. Оказалось, что для беспокойства нет причины, просто молодая женщина была беременна. Это стало очень важным событием не только для самих родителей, но и вообще для всего царствующего дома. В силу того, что ни император Александр I, ни второй по старшинству брат Константин законных детей не имели, сын Николая Павловича рассматривался как потенциальный наследник престола. Конечно, и Николай Павлович, и Александра Федоровна были счастливы, но все же молодая мать записала в своем дневнике, что «ощутила нечто важное и грустное при мысли, что этому маленькому существу предстоит некогда сделаться императором».

Николай женился по любви. Обожаемая супруга подарила ему сына, на следующий год – дочь. Потом года через три – еще одну дочурку, потом еще одну… Великий князь был счастлив.

Счастлив, но не популярен!

Николай Павлович был назначен главным инспектором Корпуса инженеров, затем стал шефом лейб-гвардии Саперного батальона и шефом конно-егерского полка. В 1816 году он стал канцлером, то есть церемониальным руководителем, Университета в Абу (современный Турку, Финляндия).

На первый взгляд кажется, что у молодого великого князя было множество должностей и обязанностей. Но на деле все эти должности были чисто номинальными. Сам Николай так отзывался о том времени: «До 1818 года не был я занят ничем; все мое знакомство со светом ограничивалось ежедневным ожиданием в передних или секретарской комнате, где, подобно бирже, собирались ежедневно в 10 часов все господа генерал-адъютанты и флигель-адъютанты, гвардейские и приезжие генералы и другие знатные лица, имевшие допуск к Государю. В сем шумном собрании проводили мы час, иногда и более, доколь не призывался к Государю военный генерал-губернатор с комендантом, и вслед за сим все генерал-адъютанты и адъютанты с рапортами и мы с ними, и представлялись фельдфебели и вестовые. От нечего делать вошло в привычку, что в сем собрании делались дела по гвардии, но большею частию время проходило в шутках и насмешках насчет ближнего; бывали и интриги. В то же время вся молодежь, адъютанты, а часто и офицеры ждали в коридорах, теряя время или употребляя оное для развлечения почти так же и не щадя начальников, ни правительство. Долго я видел и не понимал; сперва родилось удивление, наконец, и я смеялся, потом начал замечать, многое видел, многое понял; многих узнал – и в редком обманулся. Время сие было потерей времени, но и драгоценной практикой для познания людей и лиц, и я сим воспользовался…»

В 1816 году летом Николай Павлович в довершение своего образования предпринял поездку по России. Это было необходимо для того, чтобы молодой великий князь увидел, чем живет не только столица, но и провинция. Чтобы он не понаслышке узнал, как управляется огромная страна, развиваются промышленность и коммерция.

В это путешествие Николай взял с собой особое руководство, в котором излагались главные принципы администрирования российской провинции, а также описывались история, география, культура, быт и прочие черты местностей, по которым он должен был проезжать.

По возвращении из путешествия Николай уже в следующем году совершил еще и поездку в Англию, чей быт и нравы резко контрастировали с российскими.

В Великобритании Николай провел около четырех месяцев. Он посетил Британский и другие музеи, поместье графа Пемброка, славившееся своим собранием картин, а также некоторые научные учреждения. Несколько раз Николай Павлович виделся со знаменитым полководцем герцогом Веллингтоном, посетил арсенал и артиллерийский завод в Вуличе. Его сопровождал баронет Уильям Конгрив, изобретатель знаменитых боевых «ракет Конгрива». Великому князю также продемонстрировали петушиные бои и довольно дикое развлечение английской черни – травлю привязанного быка собаками. Учитывая, что Николай с детства любил животных, вряд ли ему пришлись по нраву подобные зрелища, но он наблюдал за всем внимательно и неудовольствия не выказывал.

Эти две поездки оказали влияние на систему политических взглядов Николая – консервативную, антилиберальную.

В 1818 году его назначили командиром 2-й бригады 1-й Гвардейской пехотной дивизии, то есть Измайловским и Егерским полками. С марта 1825 года он стал начальником 2-й Гвардейской пехотной дивизии. Однако воспитанный деспотами-наставниками, имевший очень мало опыта общения со сверстниками, Николай не научился сходиться с людьми. Теперь, повзрослев, он вел себя с подчиненными точно так же, как некогда Ламздорф вел себя с ним. Он мог подавлять, внушать страх, но не дружеские чувства и был слишком молод и неопытен для того, чтобы вызывать у боевых офицеров уважение. Злой на язык князь Долгоруков сообщает: «Николай Павлович перед вступлением своим на престол командовал гвардейским корпусом и был ненавидим офицерами».

Сам Николай признавал, что совершил тогда много ошибок. Объяснял он это так: «При самом моем вступлении в службу, где мне наинужнее было иметь наставника, брата благодетеля, оставлен был я один с пламенным усердием, но с совершенною неопытностью».

До известной степени такое положение исправляла помощь генерал-адъютанта Иллариона Васильевича Васильчикова. Он буквально взял молодого великого князя под свою опеку. «Часто изъяснял я ему свое затруднение, он входил в мое положение, во многом соглашался и советами исправлял мои понятия», – вспоминал Николай.

В те годы у него сложилось довольно простое понимание того, какой должна быть идеальная армия, где все упорядочено, предсказуемо. Несколько наивно он полагал, что реальная российская армия примерно такой и является: «Здесь порядок, строгая, безусловная законность, нет умничанья и противоречия, здесь всё согласуется и подчиняется одно другому. Здесь никто не повелевает прежде, чем сам не научится послушанию; никто не возвышается над другими, не имея на то права; всё подчиняется известной определенной цели; всё имеет свое значение, и тот же самый