Тени Лордэна - Алессандр Рюкко

был для меня слишком могучим противником, с которым нельзя ограничиваться полумерами. Тем более что все его воспоминания обо мне были начисто стёрты, а посему назвать мой поступок в полной мере предательством никак нельзя. Кстати, я до сих пор ломаю голову над вопросом, как именно они смогли залезть в его память. Да, ты прав, я тоже не слышал, чтобы кто-нибудь кроме чернокнижников был способен на такое, но в таком случае это значит, что самые непогрешимые люди церкви совсем не гнушаются тёмного колдовства. Впрочем, их младшим собратьям лицемерия не занимать, так что возможно, что тут и нет большой загадки.

Я больше не был братом ордена Лучезарных, я снова стал неприкаянным Янсом из Штильзенбурга. Стерев кровь с рук простынями Гила, я миновал стражу, взвалил на плечи оставленный в лесу мешок с пожитками и отправился к городишке с вратами. Приходилось избегать дорог, чтобы не наткнуться на один из наших конвоев. На мне была уставная одежда разведчика, так что меня легко могли узнать и силой возвратить в Грозный, а там бы меня наверняка вздёрнули за дезертирство.

Добравшись до Элабвера, я в ночи выкрал себе новую одёжку, стащил рубаху с верёвки, штаны умыкнул из бани, а пару новеньких сапог спёр прямиком из мастерской, и разжился кое-какими деньжишками в маленьком отделении торговой гильдии, так что утром я уже обычным путником вошёл в город и сытно позавтракал в одной пивнушке. Затем я снял худую коморку в доме одного мещанина, и лёжа на соломенном матрасе, стал размышлять, что же мне делать со своей треклятой жизнью дальше. Подозреваю, что ни один другой человек за всю историю не задавался этим вопросом столько же раз, сколько пришлось это сделать мне. Тем более что это были не пустые раздумья и нелепые мечтания о переменах.

Знаю, что прозвучит это странно, а потому не ожидаю, что ты меня поймёшь, но всей своей душой я почувствовал, что хочу убить ещё парочку таких тварей. Они лишили меня моей новой, честной жизни, но это ещё ерунда, я всегда был грешным бродягой, человеком дороги, мне не привыкать и некуда падать, но они убили Сух’халама, а у парнишки ведь ещё вся жизнь была впереди. Мы его всем нашим малым братством убеждали не сорить деньгами, сохранить жалование, чтобы покинуть службу, купить кусок земли и обзавестись семьёй. У него бы это получилось, я в этом уверен… Месть — вот моя цель, прирезать их как можно больше, стать их ночным кошмаров. Да… это я умею… фиттер…

Я размышлял и над таким вариантом — попроситься на службу к апостолам, раз уж они и сами ищут белых демонов, но, судя по стиранию памяти, они не особо жалуют к себе добровольцев, да и за убийство Гила пришлось бы перед ними отвечать. Вот так оно и вышло, что свою охоту против невиданных чудовищ я начал совсем в одиночку, и, как видишь, на моём счету уже двое и было бы ещё столько же, если бы ты не мешался. Хотя, возможно, что теперь дела могут пойти в гору, но если только ты будешь во всём слушаться меня. Сам видел, прав на ошибку в этом деле нет, прихлопнут точно комарика, а сбежать как сегодня больше не выйдет.

Оставаться слишком долго в городе я не мог, меня могли начать искать, как дезертира, так что я напросился в свиту одного купца в качестве охотника, пообещав добывать ему в пути дичь, и покинул Мизерис через врата. Заодно мне не пришлось платить эльфам за проход, не то бы пришлось ещё пару ночей собирать серебро по домам.

Первым делом я направился на свою родину, в Гештайдес, ну а точнее в то, что от неё осталось. Ту самую войну с южными землями они, конечно же, с треском проиграли, Император был убит в своём дворце, а его обнажённый труп проволокли по дрогам столицы и сбросили в реку. Победители в качестве трофеев откусили себе несколько графств вдоль границ, а на трон посадили постриженного в монахи четвероюродного брата Багариса по сестре его прадеда, к тому же бастарда, так как от всех ближайших родственников Длань заблаговременно избавилась. Сам понимаешь, сколь слабы были его притязания на трон, но, что ещё хуже, сам он был человек недалёкий, совершенно бесхребетный, при этом невероятно капризный ну или, как это ещё называют, блаженный, и никто из бывших подданных имперской короны не стал ему присягать на верность. За трапезой ему дали подавиться рыбьей костью, от чего он скоропостижно скончался, а вслед за этим между королями и князьями вспыхнула кровавая междоусобица за императорский престол. Прошлые правители не стесняли себя в любовных интригах, так что в жилах многих дворян текла голубая кровь, а менее везучие ублюдки без толики застенчивости приписывали себе высочайшее происхождение. Хоть в кой-то веки кто-то на всю страну гордо и радостно заявлял, что его прапрабабка или мамаша была слабенькой на передок блудницей и вероломной изменщицей. Но это было только полбеды, ведь и без того обогатившиеся соседи не побрезговали снова напасть на империю, чтобы преумножить прошлые завоевания. Желали они это под благовидным предлогом защиты истинной веры, быстренько приписав воевавшим королькам всевозможные ереси. Обычное дело.

Новая война продолжалась несколько лет, замки разрушались, поля сжигались, всё разворовывалось, а крестьяне целыми деревнями мёрли с голоду, но никто так и не смог взять верх и объединить всех силой, а потому Империя Гештайдес развалилась на отдельные королевства. На четыре, если мне память не изменяет. Я направился в Нильзендо́рф, так теперь называются земли вокруг бывшей имперской столицы. Двигаясь по сильно опустевшим, поросшим сорной травой, старым трактам я оглядывался вокруг и не мог узнать своей родины. Нет, леса, поля и реки были теми же самыми, а вот люди изменились. Лица осунулись, в потупившихся глазах виднелись только голод и злоба, там, где прежде стояли города из каменных домов и звенели колокола церквей, меня встречали покосившиеся избы и грязные мазанки. Люди стали куда более подозрительными и неприветливыми, благо, что они признавали во мне земляка и всё же пускали переночевать, но только за пару медяков. Впрочем, без приключений в дороге не обошлось. Прежде чем я добрался до столицы, на меня успели дважды напасть разбойники. С одними я сумел по-своему договориться, парни не ожидали наткнуться на куда более отпетого негодяя, чем они сами, и попросту струхнули, а других, менее сговорчивых и более смелых, пришлось прирезать. Ну и