Тени Лордэна - Алессандр Рюкко

не больше, чем у попа совести, то я решил понадеяться на милостивое проведение и госпожу удачу и побрёл куда глаза глядят, держа ухо востро до всяких странных сплетен. Двигался по большакам, останавливался в трактирах, обнюхивал всякий городишко, в который меня заносила судьба. Деньгами я больше не сорил как в былые годы, так что с каждого обнесённого двора я мог кормиться месяц или более. За этим делом я провёл всё лето, вновь пересёк границу Лиамфоля, где после продолжительных поисков мне довелось подслушать один очень любопытный разговор двух монахов. Один из них приехал из другого города и за бочоночком церковного вина жаловался своему товарищу, что в их собор приехали очень важные шишки, из-за чего им временно пришлось оставить свою распутную и греховную жизнь и вспомнить о воздержании. Пускай он и был по-свински пьян, видимо неделя трезвости далась ему с большим трудом и оставила в его душе глубокую рану, которая требовала долгого лечения, но он всё же умело придерживал язык и говорил лишь полунамёками, когда речь заходила непосредственно о таинственных гостях. Другие бы на моём месте ничегошеньки бы не поняли, но мне его слов хватило с лихвой. К столь суровой аскезе этих толстощёких дармоедов могли принудить лишь Апостолы. Я решил, что они смогут навести меня на белых, и отправился в город Флиошо́н, где остановились святоши, однако добраться до него я так и не сумел. Кратчайший путь пролегал через провинцию, в которой вспыхнул крупный бунт изголодавшихся и натерпевшихся барских розг крестьян, и мне пришлось идти в обход, чтобы случайно не стать жертвой разгневанной толпы. К тому моменту я успел обзавестись неплохим конём, чтобы не таскать всё своё добро на горбу, а заодно не торговаться с извозчиками, чтобы они подвезли меня вместе с грузом.

В пути я заехал в ещё один крошечный городишко, живший скотоводством, от чего он весь провонял ароматами свежего навоза, и остановился на ночлег в трактире «Рыжий Пёс». Кормили там вполне недурно, пиво тоже было славным, так что я засиделся за общим столом. Народа было много, все пили и веселились, празднуя сбор урожая. В такие дни чужаков принимают гораздо радушнее, так что и я смог влиться в озорную компашку мясников и показал профанам, как надо играть с ножом и пальцами. Именно в этот вечер, когда я решил расслабиться, позабыть обо всём и маленечко покутить, как в старые-добрые времена, в дверях появились трое путников. Двое слуг в простых рубахах, потёртых жилетах из воловьей шкуры, грязных шароварах и вещевыми мешками за плечами и купец в дорогом одеянии и с прилизанной бородой. Да, это был Киданс со своими дружками — Сентином и Эртелом, этого ты ещё не встречал, но он сейчас тоже ошивается где-то в Лордэне. Я сразу заприметил, как они воровато оглядываются по сторонам и держатся так, словно готовы в любой момент броситься в смертельную драку, и при том у них не было при себе оружия, даже худого ножа. К тому же они были слишком легко одеты для той ветреной и промозглой осенней погодки, что только усилило мои подозрения.

Под липовым предлогом я оставил свою прошлую компашку и тайком от всех гостей трактира взглянул на хрусталь. Он светился пульсирующим белым светом, и стоило мне сделать шаг навстречу этой троицы, как камешек начинал сиять ярче. Демонические отродья сами пришли ко мне в руки. Тем временем они перетёрли с подбежавшим к ним бодрой рысцой тучным трактирщиком, который при виде блеска золочёных одеяний понадеялся на большой заказ и щедрую плату, и забились в дальний, тихий угол. Я тогда даже подумал подойти к ним и перекинуться парой слов, прикинувшись сельским простофилей, но быстро отказался от этой опасной, навеянной пивным дурманом затеи. Вместо того я подсел за ближайшую к их столу лавку и завёл разговор с сидевшим по правую от меня руку старичком, который, обрадовавшись внезапной компании, стал без устали рассказывать всё, о чём только мог вспомнить, ну а я, участливо кивая и притворно потягивая пенное, внимательно прислушивался к разговорам одержимой троицы.

Было довольно шумно, говорили они тихо, так ещё и на неизвестном мне языке, который, правда, мне уже доводилось слышать на базарах от заморских купцов, потому из их речи я смог уяснить только их иена, да название ещё одного города, через который они по всей видимости проехали парой днями ранее. Зато сколько же они пили. Прислуга только и успевала приносить им новые кружки, как они опустошали их и требовали принести ещё. За вечер каждый выжрал в одно рыло не менее пятнадцати пинт и это только пива, а ведь ещё были сивуха, медовуха и какие-то настойки на ягодах. Они то и дело отлучались во двор, чтобы освободить место для нового пойла, но вместо того, чтобы ползти по полу, как и полагается после подобной пьянки, хотя там уже в пору валяться мёртвым, они шли твёрдым и уверенным шагом, словно отродясь ничего кроме чистой, родниковой воды в рот не брали. Порой я замечал на их лицах неподдельную досаду и завистливые взгляды, обращённые на пьяный люд, так что подобная трезвость может быть и им самим не шибко в радость.

Когда за окнами совсем стемнело, и весёлые гости стали расходиться по домам, мои будущие жертвы тоже покинули общую залу и отправились в снятую комнату, куда слуги прежде отнесли пару дорожных сундуков купца. Я решил немного обождать, когда они заснут покрепче, и наведаться к ним, чтобы аккуратно осмотреть их вещички. Не будь они такими живучими и свирепыми демонюгами, то я бы бесшумно прикончил в постели Сентина и Эртела, а затем похитил Киданса и утащил подальше от домов, чтобы проникновенно поболтать с ним там, где никто не услышит его истошных воплей и криков о помощи. Эх, если бы всё было так просто.

Я выжидал на улице, в тени деревьев. Они ещё долго не ложились спать, обсуждая что-то тайное, и я мог видеть свет лучины меж щелей ставней. Когда же свет погас и прошло достаточно времени, то я, сделавшись невидимым, прокрался через двор, вскарабкался ко окну, цепляясь за щели между брёвнами, и осторожно заглянул в небольшую щель, чтобы убедиться в безопасности. И знаешь что? Эртел сидел на табурете, прислонившись спиною к двери, и смотрел в окно немигающими глазами. Я чуть было не свалился вниз, испугавшись, что он меня заметил, настолько был пронзителен его холодный взгляд, но