Фрейд - Питер Гай

Фрейд думал иначе. Именно потому, что мэтр имел медицинское образование, он мог позволить себе бескорыстно выступать в защиту непрофессиональных психоаналитиков. Основатель движения развернул смелую кампанию, однако победы его были спорадическими и ограниченными. По этому вопросу началась бурная дискуссия. Дебаты в психоаналитических журналах и выжидательные резолюции психоаналитических конгрессов наблюдались все 20-е годы и даже позже. Практика западных институтов разнилась, но большинство пришло к тому, чтобы требовать медицинское образование как необходимое условие допуска, или окружало обучение непрофессионалов обременительными ограничениями. Именно в этом вопросе – а для многих единственном – психоаналитики, которые обожествляли Фрейда и относились к его работам как к Священному Писанию, шли наперекор желаниям мэтра и рисковали навлечь на себя его неудовольствие. А.А. Брилл выразил мнение многих раздраженных сторонников основателя движения, когда в 1927 году писал: «Давным-давно я научился принимать то, что предлагает мастер, еще до того, как в этом убеждали меня собственные знания, поскольку опыт говорил мне, что, когда я считаю то или иное утверждение натянутым или некорректным, вскоре убеждаюсь в своей ошибке; мои сомнения были обусловлены недостатком опыта. Однако я на протяжении многих лет изо всех сил пытался согласиться с мастером по вопросу дилетантского анализа, но не смог согласиться с его мнением». Свою точку зрения мастер защищал блестяще, но совершенно неубедительно.

Проблема была столь острой, что в 1927 году Эйтингон и Джонс решили организовать заочный международный симпозиум с одновременной публикацией материалов в Internationale Zeitschrift на немецком языке и в International Journal of Psycho-Analysis на английском. Больше 20 участников, известных психоаналитиков из полудюжины стран, высказали свое мнение в кратких заявлениях или маленьких эссе. Сюрпризов не обнаружилось, за исключением, возможно, одного: Фрейду не удалось мобилизовать даже свою местную армию. Естественно, Теодор Рейк, не без лукавства признав, что его мнение вряд ли назовешь незаинтересованным, защищал дилетантский анализ, проводя аналогию со знанием психологии, которую демонстрировали священники и поэты, но остальные венские психоаналитики, в том числе давние сторонники Фрейда, отвергли его аргументы. Эдуард Хичманн, который еще в 1905 году присоединился к группе энтузиастов, собиравшихся у мэтра по средам, а теперь занимал пост директора психоаналитической клиники в Вене, выразился кратко: «Я строго придерживаюсь узаконенного стандарта Министерства здравоохранения, что психоанализ – это занятие для врача». Исидор Задгер, также один из первых сторонников мэтра, был не менее категоричен: «Я твердо и принципиально придерживаюсь мнения, что больных людей должны лечить исключительно врачи и что следует избегать анализа таких людей непрофессиональными психоаналитиками».

Даже Феликс Дойч, несмотря на личные причины доставить удовольствие Фрейду, ограничился тем, что завуалировал свои истинные взгляды громоздкими определениями, хотя в конце концов не мог не признать, что лечение – это дело врача. Конечно, среди участников симпозиума были и те, кто поддерживал основателя движения: некоторые британские психоаналитики, в том числе Эдвард Гловер и Джон Рикман, не видели вреда в том, что психоанализом занимаются люди без медицинского образования, но при условии, что терапия строго разграничена с диагностикой. Последняя должна быть оставлена врачу. Британия оставалась страной, где процветал дилетантский анализ: по воспоминаниям Джонса, до 40 процентов психоаналитиков там не имели диплома врача. Также порадовала Фрейда резолюция, принятая Венгерским психоаналитическим обществом в Будапеште, утверждавшая, что дилетантский анализ, «как теоретически показано в книге Фрейда, не только оправдан, но в интересах нашей науки даже желателен и, с другой стороны, в практике дилетантского анализа в Венгрии, как показывает опыт, до сих пор не отмечено какого-либо вреда пациентам». Один из участников симпозиума, Герман Нюнберг, принадлежавший к числу самых талантливых молодых венцев, дошел даже до того, что обвинил противников дилетантского анализа в чистом эгоизме. «У меня складывается впечатление, – писал он, – что сопротивление практике непрофессионального психоанализа не всегда обусловлено исключительно теоретическими соображениями. Мне кажется, что здесь свою роль играют и другие мотивы, такие как престиж врача, а также мотивы, имеющие экономическую природу. В наших рядах, как и везде, экономическая борьба находит свою идеологию». Резкие слова, но они довольно точно отражали взгляды Фрейда.

В своем вкладе в дискуссию, впоследствии вошедшем как послесловие в работу «К вопросу о дилетантском анализе», мэтр еще раз привел знакомые аргументы. В ностальгическом тоне он пустился в автобиографические воспоминания, сейчас часто цитируемые: «Поскольку речь идет о моей персоне, всех, кто этим интересуется, я могу в некоторой степени ознакомить с моими собственными мотивами. После 41-летней врачебной деятельности мое самопознание мне говорит, что, в сущности, я не был настоящим врачом. Я стал врачом из-за вынужденного отклонения моего первоначального намерения, и триумф моей жизни заключается в том, что, пройдя длинный окольный путь, я снова нашел первоначальное направление». Основатель движения считал, что его «садистские наклонности» оказались не очень велики, так что в развитии их дериватов, то есть производных от чего-либо первичного, не было необходимости. Фрейд писал: «…мое инфантильное любопытство, очевидно, избрало иные пути. В юношеские годы меня стала одолевать потребность понять часть загадок этого мира и, возможно, самому что-то сделать для их решения». Изучение медицины казалось ему наилучшим способом реализации своих желаний. Но сначала его интересы сосредоточились в области зоологии и химии, пока под влиянием фон Брюкке, «…величайшего авторитета из всех, кто когда-либо воздействовал на меня», он не остановился на физиологии. Медицинской практикой он занялся исключительно по причинам финансового характера: Фрейд отмечает «скудность» своей «материальной ситуации». Однако и это – в чем, конечно, заключался смысл экскурса мэтра в молодость – не стало препятствием: «Я думаю, что отсутствие у меня настоящей врачебной настроенности не очень навредило моим пациентам»[243].

Фрейд признавал, что его статья, вне всяких сомнений, не прояснила вопрос дилетантского анализа и он почти никого не привлек на свою сторону, хотя скромно заявил, что ему удалось по крайней мере смягчить некоторые крайние взгляды. В письмах, которые он рассылал как близким друзьям, так и незнакомым людям, мэтр жаловался на предвзятость врачей. «Врачи среди аналитиков, – писал он в октябре 1927-го, – слишком склонны скорее к органическим исследованиям, чем к психологическим». Год спустя в письме к Эйтингону он объявил, что более или менее готов признать поражение. Работа «К вопросу о дилетантском анализе», писал мэтр, была неудачей. Он толок воду в ступе – ein Schlagins ins Wasser. Было желание сплотить психоаналитиков в этом вопросе, но добиться успеха не удалось: «Я был, если можно так выразиться, генералом без армии».

Вполне ожидаемо Фрейд обнаружил, что настоящими «злодеями в пьесе» оказались американцы. Заокеанские психоаналитики были самыми последовательными противниками дилетантского анализа. В публикации для симпозиума мэтр выражал свое раздражение намного осторожнее, чем в письмах: «Резолюция наших американских коллег по поводу аналитиков-дилетантов, продиктованная в основном практическими мотивами, мне кажется непрактичной, ибо она не может изменить ни один из моментов, которые определяют положение дел. Она в чем-то сродни попытке вытеснения». В заключение основатель психоанализа спрашивал, не лучше ли признать факт существования непрофессиональных аналитиков и относиться к ним со всей возможной серьезностью.

Это был риторический вопрос, ответ на который Фрейд прекрасно знал. Нью-Йоркское психоаналитическое общество, основанное А.А. Бриллом в 1911 году, являлось ассоциацией врачей. Его устав предусматривал ассоциированное членство, доступное для тех, «кто проявляет активный интерес к психоанализу», однако члены общества не сомневались, что психоанализом пациентов позволено заниматься только врачам. В 1921-м во избежание недоразумений Брилл особо подчеркивал это положение в своей популярной книге «Основные концепции психоанализа». К сожалению, писал он, психоанализ «привлек множество шарлатанов и мошенников, которые нашли в нем средство эксплуатации невежественных классов, обещая излечить все их недуги». Конечно, от такого рода целителей не застрахована ни одна область медицины, но сие не означает, что нужно молча терпеть их в своей специальности. «Поскольку я чувствую некоторую ответственность за психоанализ в этой стране, просто хочу сказать, что психоанализ, будучи таким же чудесным открытием психологической науки, как, например, рентгеновские лучи в хирургии, может использоваться только теми, кто обладает профессиональными знаниями в области анатомии и патологии»[244].