Древние Боги - Дмитрий Анатольевич Русинов

пересекло границу страны Лазоревых Гор.

Воины подавленно молчали. Мортрей смотрел на их угрюмые лица, и пытался понять, о чём они думают. Войны не хотел никто, это было ясно как день. Никто не хотел рисковать жизнью на поле брани. Ещё не успели высохнуть слёзы матерей и жён после прошлой войны, ещё не успели зажить раны, оставленные в душе и на теле, и вот опять грянула новая.

– Даже не это самое страшное. – В полной, гробовой тишине проговорил хозяин замка Корте. – А то, что лорды сами призвали дикие племена для того, чтобы удержать власть в своих руках. Они издали закон, разрешающий иноземному войску беспрепятственно входить на наши земли, и где угодно, на какой угодно срок становиться лагерем. – Мортрей сел, и уже потом, устало, как столетний старик, добавил: – Теперь даже распоследнему глупцу понятно, кто на самом деле предатель.

– Что же теперь делать? – Спросил кто-то робко, и на него тут же зашикали, будто и сами боялись вспугнуть тишину.

– Что делать? – Лорд поднялся, и гневно сверкнув глазами, вы-рвал меч из ножен: – Разве не понятно, что нам теперь делать? Если мы не хотим стать рабами, если мы не хотим, чтобы наши дети жили в цепях, мы должны объединиться, и напоить свои мечи кровью!

Воины все, как один, вскочили, и закричали, тряся оружием. В этих криках хозяин замка слышал решимость идти до конца, и убить каждого, кто может встать на пути. Кричали сивды и харвеллы, кричали виги, и немногие заулы, пришедшие только позавчера, уйдя из охраны лорда Парфтека. Все были готовы идти в битву ради будущего. И пусть не зажили прошлые раны, и пусть ещё не до конца оплаканы павшие в войне. Скоро будут новые раны, и новые смерти. Появятся новые Герои, чьи имена высекут на Красной Стене Храма Бессмертного Тэнгри. И пусть в стране добавится вдов и сирот, пусть она обезлюдят на годы, но зато оставшиеся в живых будут свободными, и смогут возродить вымирающий народ. Снова заколосятся нивы, отстроятся города, деревни, веси, и улицы наполнятся шумом, гомоном тысяч людей. Страна воспрянет, и солнце снова засияет над ней. Лишь бы только выстоять, и не дать диким племенам истребить всё живое, что может дышать, и сжимать в руках меч.

* * *

Глава 20.

Откуда-то издалека, из тёмной пустоты долетал тихий голос, становясь всё явственнее, и скоро Рутгер смог его узнать. Он открыл глаза, и увидел всё то же ночное небо, расцвеченное миллионным роем чужих, равнодушных звёзд. До рассвета оставалось всё так же далеко, и он казался чем-то недосягаемым, тем, что уже не сможет увидеть ни один боец из отряда.

Рядом на коленях стояла Эрли, и, размазывая по щекам слёзы, прямо поверх доспеха перевязывая полученную в сече рану, что-то говорила. Стальной Барс прислушался, и наконец, смог различить её слова:

– Хвала Богам! Я думала, что ты уже и не очнёшься. Зачем так рисковать? Если тебя убьют, то кто меня защитит? Обещай, что больше так не будешь делать!

– Ты же нагадала мне долгие годы жизни. – Поморщившись от подступающей боли, сказал воевода.

Эррилайя надула свои пухлые губки, и обиженно поправила:

– Я не гадалка. Я могу предсказать, а не угадать.

Стальной Барс не стал спорить. Сил на это уже не было. Он прислушался, и услышал, как Сардейл кому-то увлечённо рассказывал о недавнем бое:

– Морда, как у вола! Я ему секирой по голове, а тому хоть бы что! Заскулил только, и от меня бежать! Так бы и ушёл, если бы не Вальгер. Ладно, тот рядом оказался, и всадил меч твари в брюхо.

Сразу же вспомнилась звериная ярость мутантов, их гибкие, покрытые короткой шестью тела, мощные удары когтистых лап, острые клыки, и глаза, горящие дьявольской ненавистью. Как он смог выжить в той свалке? И дело вовсе не в умении владеть мечом, а в везении. Тот, кого оберегает Бессмертный Тэнгри, тот и выживает.

Хотя ветеран и бодрился, как всегда смеялся, не смотря на усталость, всем воинам было ясно, что ещё одна такая атака, и все бойцы будут растерзаны, как двести лет назад те гаары, принявшие здесь геройскую смерть. У людей просто не хватит сил, чтобы противостоять всё прибывающим и прибывающим мутантам. Казалось, что им не будет конца. Здесь были уже не только звери похожие на волков, но и другие, невиданные, ужасные, что невозможно описать словами, порождения ада. Неужели они обитали здесь всё это время, или их призвал Дьявол, чтобы уничтожить небольшой отряд смельчаков, дерзнувших войти в Проклятые Земли?

Рутгер чувствовал под рукой рукоять меча, и пытался сжать её в ладони. Это у него не получалось! Кисть руки упрямо не желала сжиматься! Хотелось просто упасть на каменную плиту, и провалиться в сон. Чёрный, без сновидений, более похожий на смерть, и будь что будет…

– Я не могу взять меч. Дай мне какое-нибудь снадобье, чтобы я вновь обрёл силы!

Эрли жалобно посмотрела на воеводу, и тот понял, что она с трудом сдерживается, чтобы вновь не заплакать. Больно в пятнадцать лет видеть смерть людей, что успела полюбить, знать, что все они обречены, и осознавать, что эта горькая чаша не минует и её, будь она хоть всесильная ведьма, и могучий волшебник. Против такой звериной ярости не смогут устоять ни одни чары.

– Здесь ничего не поможет. Ты просто смертельно устал. Нам всем надо отдохнуть.

– Похоже, что ты ошиблась, на счёт собственных предсказаний. – Горько усмехнулся Стальной Барс. Ему хотелось поддержать маленькую гаарку, утешить её. Сказать, как она ему нравится, как загнанно бьётся сердце, когда она находится рядом. Хотелось поведать, что он не задумываясь, готов отдать жизнь ради неё, и в то же время его что-то сдерживает, что-то не даёт ему покоя, и терзает сердце сомнением: а будет ли оценена его жертва по достоинству, или она просто посмеётся над ним, и всё, что ему кажется в ней, это всего лишь обман?

Недалеко кто-то застонал, и Эрли поднялась на негнущиеся ноги. Ладонью вытерла слёзы, на перемазанном сажей лице, отчего то стало ещё грязнее, что было заметно и при свете костров, сверкнула неуверенной, белозубой улыбкой:

– Мне нужно идти. Может быть кто-то ранен, и ему нужна моя помощь. – Прежде чем уйти, она задержалась, и уверенно сказала, тряхнув густыми, чёрными волосами: – Нам должна прийти помощь. Теперь я в этом уверена, как никогда. Я это чувствую!