Зеленая жемчужина. Мэдук - Джек Холбрук Вэнс

меня нет!

– В этой яме вы не найдете никакой родословной! А теперь – ступайте прочь, пока я не подвесил вашего приятеля за ноги, чтобы больше тут никто не безобразничал!

– Пойдемте, ваше высочество! – взмолился Пимфид. – Здесь больше нечего делать!

– Но мы ничего и не сделали!

Пимфид не ответил – он уже удирал со всех ног.

5

Однажды солнечным утром Мэдук бодро прошагала по Длинной галерее Хайдиона к парадным воротам. Глядя из-под открытой арки на террасу перед входом, она заметила принца Кассандра. Облокотившись на балюстраду и задумчиво взирая на простиравшийся ниже город, его высочество отправлял в рот, одну за другой, темно-лиловые сливы из установленного рядом серебряного блюда. Быстро оглянувшись, чтобы убедиться в отсутствии наблюдателей, Мэдук бегом пересекла террасу и присоединилась к Кассандру.

Сперва принц беззаботно покосился на нее, но тут же вопросительно поднял брови и повернулся к ней лицом:

– Клянусь девятью нимфами Астарты! Чудеса в решете!

– Что тебя так удивляет? – поинтересовалась Мэдук. – То, что я соблаговолила провести некоторое время в твоем обществе?

– Конечно нет! Сегодня ты поразительно хорошо одета!

Мэдук бросила безразличный взгляд на свое скромное белое платье с каймой ниже колен, расшитое зелеными и голубыми цветами; ее медно-рыжие кудри были перевязаны белой лентой:

– Ничего особенного, хотя бывает и хуже.

– Перед нами наконец не диковатый заморыш, потрепанный бродячими псами, а принцесса королевской крови, изысканная и грациозная! – напыщенно произнес Кассандр. – В самом деле, ты выглядишь почти привлекательно.

Мэдук скорчила гримасу:

– Я тут ни при чем. Меня заставили переодеться, чтобы я танцевала котильон.

– И это тебя ужасно огорчает?

– Не слишком, потому что я сбежала и танцевать не собираюсь.

– Ага! Ты многим рискуешь! Леди Дездея будет вне себя.

– Ей придется руководствоваться здравым смыслом. Если ей нравится танцевать, пусть пляшет – мне все равно. Она может прыгать, вертеться, дрыгать ногами и трясти задом сколько ей вздумается, но только без меня. По-моему, вполне разумно предоставить каждому возможность следовать своим предпочтениям.

– Так вещи не делаются! Каждый обязан учиться вести себя как полагается – даже мне приходится подчиняться.

– Почему же ты не танцуешь котильон, обливаясь пóтом и дрыгая ногами вместе со всеми?

– В свое время я достаточно попотел, можешь не сомневаться! А теперь твоя очередь.

– Мне это не нужно – и воспитательницам придется вбить себе это в голову.

Кассандр усмехнулся:

– Бунтовщица! Тебя могут снова выпороть.

Мэдук презрительно вскинула голову:

– Пусть! Я не заплáчу и не скажу ни слова – им быстро надоест это занятие.

Принц расхохотался:

– Ты жестоко ошибаешься! Только на прошлой неделе я обсуждал этот вопрос с Танчетом, помощником палача. Он говорит, что разговорчивым арестантам – тем, которые орут, визжат и выбалтывают все на свете, – легче, чем упрямым и молчаливым, потому что вопли и жалобы позволяют палачу скорее убедиться в том, что он хорошо делает свое дело. Не пренебрегай моим советом! Несколько оглушительных криков и судорожных всхлипываний избавят твою шкуру от множества лишних неприятностей.

– Над этим стóит подумать, – согласилась Мэдук.

– Или – если рассматривать проблему с другой точки зрения – ты могла бы попробовать вести себя смирно и робко. Тогда тебя никто пороть не будет, и вопрос отпадет сам собой.

Мэдук с сомнением покачала головой:

– Моя мать, принцесса Сульдрун, вела себя смирно и робко, но ее все равно ужасно наказали, хотя она ничего такого не заслужила. По меньшей мере я так считаю.

– Сульдрун ослушалась короля, – рассудительно возразил Кассандр. – После этого ей оставалось винить только себя в том, что с ней случилось.

– И все-таки мне кажется, что король поступил со своей дочерью слишком жестоко.

Принц явно не хотел затрагивать эту тему:

– Королевские приказы обжалованию не подлежат.

Мэдук смерила Кассандра холодным оценивающим взглядом.

Он нахмурился:

– Что ты на меня уставилась?

– В один прекрасный день ты станешь королем.

– Вполне возможно – надеюсь, не слишком скоро. Я не тороплюсь заниматься государственными делами.

– Ты стал бы так обращаться со своей дочерью?

Кассандр поджал губы:

– Я сделал бы все, что, по моему мнению, подобало бы сделать королю.

– А если бы я еще не вышла замуж, ты попытался бы женить на мне какого-нибудь вонючего толстого герцога, чтобы я осталась несчастной на всю жизнь?

Кассандр не сдержал раздраженный возглас:

– Зачем задавать бессмысленные вопросы? Ты выйдешь замуж задолго до того, как я надену корону. О твоей свадьбе договорятся без моего участия.

– Пусть договариваются – ничего у них не выйдет, – пробормотала себе под нос Мэдук.

– Что ты сказала? Я не расслышал.

– Не важно. Ты бываешь в саду, где умерла моя мать?

– Я много лет там не был.

– Отведи меня туда.

– Сейчас? Тебе пора танцевать котильон!

– Тем более. Самое удобное время никому не попадаться на глаза.

Кассандр обернулся ко входу во дворец – вокруг никого не было – и беззаботно махнул рукой:

– Мне следовало бы держаться подальше от твоих проказ. Тем не менее сейчас мне больше нечего делать. Что ж, пойдем, пока Дездея не проснулась. Терпеть не могу, когда ко мне пристают с жалобами и упреками.

– Я знаю, как лучше всего отвечать на упреки, – мудро заметила Мэдук. – Я притворяюсь, что ничего не понимаю, и гляжу на них в замешательстве. Они начинают объяснять все подряд, скоро утомляются и забывают, с чего все началось.

– А, лукавая маленькая Мэдук! Пойдем, пока нас не схватили за шиворот.

Принц и принцесса направились по обрамленной арками галерее к стене Зольтры Лучезарного; миновав оранжерею, они прошли по сырому короткому туннелю под стеной и оказались на парадном плаце перед Пеньядором – обширной площади, издавна прозванной Урквиалом. Справа стена круто поворачивала на юг; неподалеку, за разлапистой лиственницей и плотной порослью можжевельника, притаилась потемневшая от времени рассохшаяся дощатая дверь.

Кассандр, уже начинавший сомневаться в целесообразности всей затеи, пробрался к двери, расталкивая колючие ветви можжевельника и ругаясь – желтая пыльца, опадавшая с лиственницы, сыпалась ему в глаза. Принц нажал на старую дверь и крякнул: дверь не подавалась – доски осели, ржавые петли перекосились. Кассандр приложился плечом и напрягся; с громким унылым стоном чугунные петли повернулись, и дверь приоткрылась. Кассандр отметил победу над препятствием мрачным торжествующим кивком и подозвал Мэдук:

– Смотри! Перед тобой запретный сад принцессы Сульдрун!

Они стояли над узкой ложбиной, круто спускавшейся к маленькому полумесяцу пляжа. Когда-то сад был задуман в классическом стиле Аркадии, но теперь беспорядочно зарос всевозможными деревьями и кустарником – дубками, оливами и лавром, миртом и тисом, – а также душистыми травами