Тени Лордэна - Алессандр Рюкко

Сон со всех как рукой сняло, и встревоженные защитники крепости помчались с оружием наперевес смотреть, в чём же было дело. Когда же и я подбежал к месту происшествия, то увидел полыхающую на втором этаже замка комнату. Языки пламени вырывались через пару маленьких узких оконцев, облизывали стену и покрывали её чёрной плёнкой копоти и сажи. Горела та самая комнатушка, в которой по слухам обитали скрытные монахи. Люди сменили копья на вёдра и стали вереницами, подобно трудягам-муравьям, бегать к колодцу и реке, чтобы как можно скорее побороть пламя и не дать ему поглотить весь замок целиком. В начавшихся возне и суматохе мы не сразу заметили, что в коридорах цитадели лежали несколько трупов караульных со свёрнутыми шеями и пробитыми головами. Поглощённые мыслями о пожаре люди пробегали мимо лежавших на полу мёртвых товарищей, не замечая их, а иногда даже топча их хладеющие тела. Я же, как и все прочие разведчики, стоял в стороне и просто наблюдал за тушением пожара, молчаливо терзаясь догадками о первопричинах несчастья.

Ключевую роль в борьбе с бесчинствующим пламенем сыграл один из рыцарей братства, умевший использовать огненные чары. Он прибежал к полыхающему замку в одних подштанниках и в несколько протяжных глотков выпил пламя, словно воду. Ну да, ну да, для такого чародеешки как ты, это вещь сама собой разумеющаяся и совершенно обыденная. Так вот, после того как пожар был остановлен, мы вошли в комнату и обнаружили там, среди превратившихся в пепел мебели и одежд, обгоревшие останки. Я видел, как их выносили через ворота цитадели. Видимо жар в комнатушке ничем не уступал пылу доменной печи, потому что четверо из бывших там людей успели обгореть до состояния чёрных скелетов и только один из них смог сохранить на себе достаточное количество обуглившейся плоти, чтобы не рассыпаться на части, а застыть в полной агонии позе. Их перенесли в небольшое зданье при крепостной кузне, чтобы держать подальше от спящих людей и съестного. Выискивать что-то в ночной мгле было трудно, а потому командиры приняли решение дождаться рассвета, выставили больше караульных и приказали им держать ухо востро, чтобы остаток ночи прошёл без новых происшествий. Но куда уж там.

Через пару часов после второго отбоя в нашу палатку вошёл брат-рыцарь Тейлендорф и приказал всем разведчикам как можно скорее собрать вещи и явиться к крепостным воротам. Мы без лишних слов оделись, покидали манатки в рюкзаки, захватили луки, колчаны стрел и явились в обозначенное место, где нас уже поджидали псари с гончими. Наверняка никто и ничего не знал, но всё прекрасно понимали, что причина нашего сборища была как-то связана с недавним пожаром. Ожидать и томиться в неведении пришлось недолго. На коне к нам выехал сам комендант, старший рыцарь ордена Лучезарных — Гилеано́р Антестил, которого за глаза все звали папа Гил. Он рассказал нам, что караул, пришедший сменить своих товарищей, дежуривших возле кузни, обнаружил их разрубленными на куски, а дверь, за которой хранились останки погорельцев, распахнутой настежь. Четверо скелетов были на месте, а вот пятый, полупрожаренный исчез. Кое-что напоминает правда? Хах. Тогда мы решили, что какая-то очередная дикая тварь, соблазнившись вкусным запашком, сумела скрытно пробраться внутрь, перебила охрану, забрала или же сожрала тело и убежала прочь никем не замеченная. Звучит малость глуповато, но в неизведанных мирах порой можно встретить таких созданий, чьё строение и образ мысли совершенно отличны от всего того, к чему мы привыкли. Может ей жаренная плоть нравится в сто крат больше сырой? После произошедшего пожара папа Гил принял это очередное бедствие слишком близко к сердцу, или же он предчувствовал нечто недоброе, а потому решил сам возглавить ночную охоту.

На Мизерисе дни куда длиннее здешних, и ночи тоже отличаются своей продолжительностью. Когда мы покинул Грозный, вся природа была погружена в непроглядную тьму, и нам приходилось двигаться при свете фонарей. Добравшись до леса, ехавшие верхом рыцари спешились и пошли дальше на своих двоих, гремя латами на всю округу, вспугивая всяких птиц и мелкое зверьё. Охотничьи собаки хорошо взяли след и вели нас меж древесных стволов и густых зарослей кустов. Они шли впереди всех вместе со своими псарями, а мы, разведчики, шли сразу за ними широким клином, держа луки наизготве и внимательно высматривая всё вокруг, чтобы по неосторожности не угодить в западню, а позади нас двигались рыцари со своими оруженосцами. Всего нас было человек под тридцать опытных бойцов и бесстрашных исследователей, но если бы мы знали, что нас ожидало впереди, то вероятно остались бы в своих постелях, спрятавши головы под подушки.

Точно не знаю, сколько мы бродили по лесу, но, когда край неба покрыло золото рассвета, собаки громко залаяли и натянули поводки. Наша цель была близко. Тогда папа Гил отдал приказ, и псари спустили собак. Почуяв свободу, гончии понеслись навстречу своей добыче, а мы, полные решимости к бою, ринулись за ними следом, но внезапно грозный лай сменился испуганным и жалким скулежом. Спустя пару мгновений собаки выскочили из кустов и пробежали мимо нас с низко опущенными хвостами и прижатыми ушами, всё продолжая пищать и поскуливать, точно новорождённые щенки. А ведь они были из тех псов, что без тени страха бросаются на свирепых медведей. Наш боевой запал заметно поубавился, но всё же мы продолжали идти вперёд, пока не вышли на лесную поляну, поросшую высокой травой. И вот, в первых лучах восходящего солнца мы увидели его — восставшего из мёртвых.

Он стоял голышом посреди длинных мокрых листьев; он был худ, совершенно лыс, местами у него недоставало целых лоскутов кожи, а в щеке зияла огромная дыра, оголявшая зубы. И я помню этот пронзительный взгляд, полный ненависти, ярости и презрения к нам. Хриплым голосом он приказал проваливать ко всем чертям, если нам была дорога жизнь. Его вид пугал и отвращал, но он всё же выглядел хилым и побитым, а потому был неспособен вот так просто обратить нас в бегство. Храбрый дурак Тейледнорф засмеялся в голосину и уверенным шагом двинулся к нему навстречу, чтобы без дальнейших разговоров повалить недавнего мертвеца на землю и связать, но стоило ему подойти поближе и протянуть к нему руку, как тот сделал внезапный выпад, и предплечье, облачённое в латные доспехи, отделилось от тела. Брат-рыцарь сперва даже не понял, что же случилось, но вместе с осознанием пришли боль и ужас. Он истошно завопил, словно свинья в руках неумелого забойщика, но второй молниеносный удар отсёк