Сквозь испытания огнём - Дэвид Вебер

которую они излучали.

— Возможно, у нас не хватает оружия, но я выставлю этих людей против кого угодно в мире, — прорычал он.

— Конечно, милорд, — с пылкой поспешностью согласился Даун-Скай. Однако, в отличие от Сноу-Пика, Даун-Скай фактически служил в могущественном воинстве Бога и архангелов более полугода после того, как граф Рейнбоу-Уотерс принял командование. Сноу-Пик вернулся домой в свои поместья в знак протеста в тот момент, когда Рейнбоу-Уотерс принял требование Храма превратить толпу крепостных и крестьян в настоящую армию. Даун-Скай остался бы с могущественным воинством — и, несмотря на общее количество жертв, были времена, когда он жалел об этом, — если бы смерть его отца не вынудила его уйти со своего поста и вернуться домой, чтобы привести в порядок свое наследство.

Как бы мало Сноу-Пик ни хотел это признавать, эти почти семь месяцев сделали Даун-Скай бесценным для него. К сожалению, они также означали, что у барона было гораздо лучшее представление о том, что связано с современной тактикой пехоты. И поскольку он это понимал, он слишком хорошо представлял, что произойдет со старомодными колоннами и плотно заполненными площадями, маневрирующими по этим вытоптанным зерновым полям. Они двигались плавно, с отточенной эффективностью, как будто отбивали такты какого-то замысловатого танца.

И если бы они попытались так маневрировать перед лицом современного ружейного огня, не говоря уже о том, что могли бы сделать с ними угловые пушки в стиле чарисийцев, никто из них никогда больше не вернулся бы домой.

— Милорд, — продолжал барон, — нет ничего плохого в духе и боевом пыле наших войск! В этих терминах я полностью с вами согласен. И не сомневаюсь, что они легко могут сравниться с любым из крестьянских отбросов, которых мы, вероятно, встретим. Сформированные войска всегда превосходят толпы.

Сноу-Пик кивнул, его лицо немного утратило ярость, когда Даун-Скай повторил ему один из его любимых афоризмов. И, насколько это было возможно, этот афоризм был абсолютно точен. Чего граф, казалось, не мог — или не хотел — понять, так это того, что новое ополчение «Соединенных провинций» было далеко от толпы взбунтовавшихся крепостных и крестьян, только что сошедших с фермы, чьи сапоги все еще были заляпаны навозом.

— Что меня действительно беспокоит, — продолжил Даун-Скай, внимательно наблюдая за выражением лица графа, — так это мастерство, которого они достигли со своим новым оружием. Или, скорее, недостаток мастерства. Это не их вина или вина их офицеров, — быстро добавил он, когда глаза Сноу-Пика сузились. — Трудность заключается в том, что у нас не было достаточного количества оружия — или достаточного количества боеприпасов — для реальной подготовки. Маневры, подобные этим, — он махнул рукой на столбы пыли, поднимающиеся с равнин ближе к каналу, — жизненно важны. Они учат единству, они вселяют в наших офицеров уверенность и учат наших солдат быть уверенными в них, а это важно для дисциплины и поддержания сплоченности, когда действительно начинаются боевые действия. Но нам также нужно развивать огневую дисциплину и точность. Даже подразделения ополчения, которые мы призвали на службу, не имеют никакого реального опыта обращения с оружием нового образца. Они не получили ни одной единицы современного оружия во время джихада, и до восстания мы сосредоточились на вооружении Копий на Севере.

Именно поэтому, — добавил он про себя, — все эти винтовки новой модели сейчас находятся в руках повстанцев.

— Без сомнения, это относится и к проклятым мятежникам тоже! — Сноу-Пик наполовину зарычал. — У них тоже нет всей этой «огневой дисциплины». И они проклятые грязееды-крепостные! Покажи им, что на них надвигается холодная сталь, и они довольно скоро пустятся наутек!

— Вероятно, вы правы насчет большинства из них, милорд. Особенно в Тигелкэмпе и Мэддоксе. Но проклятые Шан-вей чарисийцы с самого начала поддерживали ублюдков в «Объединенных провинциях», а земли Храма поддерживали Рейнбоу-Уотерса.

Глаза, которые до этого сузились, превратились в огненные щелочки, когда Сноу-Пик отреагировал на это последнее проклятое имя, но Даун-Стар заставил себя продолжить спокойным, размеренным тоном.

— Правда в том, милорд, нравится нам это или нет, что и на Востоке, и на Западе наши противники, вероятно, по крайней мере так же хорошо вооружены, как и наши люди. Хуже того, их поддерживают иностранные войска, и эти иностранные войска имеют доступ к современной артиллерии. Как и вы, я бы поставил наших людей против любого человека в мире на равных с полной уверенностью. — Он произнес эту ложь с глубокой искренностью. — Но если мы не сможем поддержать их тем же оружием, которое есть у предателей на другой стороне, мы отправим их в бой в крайне невыгодном положении. Я был бы готов сделать это, несмотря на потери, которые они понесут, если бы верил, что они смогут довести дело до победы. Я просто не уверен, что они могут это сделать.

Барон затаил дыхание, наблюдая за напряженными чертами лица Сноу-Пика. Возможно, он зашел слишком далеко, был слишком откровенен, но кто-то должен был спасти графа от его собственного энтузиазма. Даун-Стар точно понимал, почему Сноу-Пику нужно было показать императору прогресс, но если он пообещает больше, чем сможет выполнить, последствия для него будут катастрофическими. И если последствия для покровителя Даун-Стара были катастрофическими….

— Вы же не думаете, что я могу пойти к его величеству и сказать ему, что мы боимся сражаться, не так ли? — потребовал граф после долгой паузы. Его тон был едким, но, по крайней мере, он не кричал.

— Милорд, дело не в том, что мы боимся сражаться, — запротестовал Даун-Скай. — Дело в том, что мы не можем сражаться и побеждать без дополнительной подготовки. И это тоже не наша вина! — Барон позволил своему собственному выражению немного возмущения. — Это вина маркощипателей, милорд! Если они не могут найти марки, чтобы купить оружие и боеприпасы, необходимые нам для выполнения воли его величества, тогда они должны быть теми, кто объясняет ему, почему это правда!