Сквозь испытания огнём - Дэвид Вебер

Но я бы не стал слишком сурово относиться к ним, Йосанг. — Риндо поднял бровь, и Брадфирд снова пожал плечами. — Да, стандартная доктрина в сценарии засады состоит в том, чтобы лечь на землю и открыть ответный огонь на месте, пока вы оцениваете ситуацию, потому что другие парни, вероятно, думали на три или четыре шага впереди вас. В этом случае Фужоу — или, может быть, Чжен, по собственной инициативе — позволил себе перепрыгнуть через забор, не подумав о возможности того, что мы сделали именно это и посадили Ко-янгов по другую сторону забора. И из-за этого весь отряд Чжена «погиб». Но, как всегда говорят генерал Гарвей и герцог Сирэйбор: «Доктрина — это руководство, а не оковы». — Риндо поморщился, когда чарисиец процитировал ему учебное пособие. — В этом случае Фужоу — или Чжен — сделали неправильный выбор, и вы должны указать на это им обоим. Но вы же не хотите убивать их готовность импровизировать. На этот раз им было бы лучше следовать доктрине, и обычно так и бывает, но вы хотите, чтобы ваши сержанты думали сами за себя, особенно когда их бросают в дерьмо. Так что хитрость заключается в том, чтобы найти способ дать им пинка под зад за то, что они облажались, одновременно похлопывая их по спине за то, как быстро они отреагировали. И они действительно быстро отреагировали, Йосанг. На самом деле, немного быстрее, чем мы ожидали.

Риндо кивнул, затем глубоко вздохнул.

— Полагаю, мне лучше спуститься туда и заняться своими делами, пока урок еще свеж. Не хочешь присоединиться и помочь мне?

* * *

— В целом, ваши люди справляются намного лучше, Хожво, — сказал сэр Корин Гарвей, устраиваясь в кресле перед потрескивающим камином. Он и бригадный генерал Жэнма — Объединенные провинции приняли чарисийские звания для своих офицеров ополчения — обсуждали за уютным ужином сообщение лейтенанта Брадфирда о последних учениях, и он с удовлетворением прислушался к тихому реву ветра вокруг карниза, когда Жэнма сел в кресло напротив него. Октябрьскими ночами в Западном Харчонге ревущий огонь был не просто желанным гостем для мальчика из Корисанды, даже без рева ветра, и Гарвей вытянул обутые в сапоги лодыжки, чтобы насладиться теплом.

— Для кучки крестьян и крепостных с навозом, все еще покрывающим их сапоги, и «офицеров», которые все еще читают свод правил, пока мы идем вперед, думаю, так оно и есть, сэр. — Голос Хожво Жэнма звучал немного кисло.

— На самом деле, в этом есть доля правды, — сказал Гарвей с улыбкой. — Особенно та часть о том, чтобы все еще читать свод правил. Ваши люди занимаются этим не так давно, и требуется время, чтобы стать по-настоящему хитрыми. Или быть готовым к тому, что другая сторона набросит на тебя подлое дерьмо. Я даже не хочу говорить о том, что император Кэйлеб и его морские пехотинцы сделали с нами, когда вторглись в Корисанду! — Он покачал головой. — Кривая обучения ваших мальчиков не такая острая, как у нас, но это потому, что тех, кто облажался, на самом деле не убивают. Поверьте мне, это имеет значение!

Жэнма фыркнул в кислом веселье.

— Полагаю, что это правда, сэр, — признал он. — И лучше, чтобы наши головы были вручены во время учений людям, которые находятся на нашей собственной стороне.

— Абсолютно. — Тон Гарвея был гораздо серьезнее, чем раньше.

— И правда в том, что мне предстоит узнать по крайней мере столько же, сколько лейтенантам вроде Риндо, — добавил Жэнма. Он покачал головой. — Если бы вы сказали мне четыре года назад, что я буду делать сегодня, я бы сказал вам, что вы сумасшедший!

— За последние десять, двадцать лет было много такого, — сказал Гарвей, и Жэнма снова фыркнул, сильнее.

Гарвей улыбнулся, затем поднял свою кружку с пивом и сделал глоток. В Корисанде они бы сейчас угощались бренди, но Харчонг делал удивительно хорошее пиво, а он никогда по-настоящему не любил бренди. Виски, сейчас же…

Он подавил смешок, который на самом деле не хотел объяснять своему хозяину, и уставился в раскаленное сердце огня, размышляя о том, как изменилась его собственная жизнь за последние пару десятилетий. И правда заключалась в том, что Жэнма и его харчонгские солдаты-крестьяне и офицеры-лавочники справлялись, по крайней мере, так же хорошо, как справлялась профессиональная княжеская армия Корисанды, когда Кайлеб Армак и его морские пехотинцы пронеслись по ней, как ураган.

Сам Жэнма был тому примером. Никто бы не назвал капитана конницы, существовавшего до восстания, интеллектуалом, но и дураком он тоже не был. И он обладал удивительной моральной честностью. Ему нравились его собственные денежные договоренности с портовыми властями в Жинко, но для типичного харчонгского офицера в его положении он был образцом неподкупной честности. Более того, у него хватило смелости принять руководство барона Стар-Райзинг и принять командование временным ополчением, которое Соединенные провинции собрали после восстания, несмотря на то, что он точно знал, как император вознаградит его за действия, если и когда имперская власть будет восстановлена в Западном Харчонге. Некоторые из сторонников Стар-Райзинга подписались за него, потому что ожидали, что это принесет им очень много пользы. Гарвей знал это, и, как указала его жена, когда он ворчал с ней по этому поводу, ожидать чего-то другого от людей было бы нереалистично и неразумно. Но это было не то, почему Жэнма выказал барону не только свою поддержку, но и свою преданность. О, он собирался извлечь из этого пользу, предполагая, что все вовлеченные в это должны были сохранить голову, но это не было его основной мотивацией. Гарвей не мог работать с ним так тесно, как раньше, не осознавая этого.

— Честно говоря, — сказал он сейчас, опуская свою кружку, — думаю, что, вероятно, пришло время начать рассматривать то расширение, о котором мы говорили. — Он помахал кружкой. — Большинство ваших людей