История Франции - Марк Ферро

переводчик Шмидт, «адмирал Дарлан почтительно настаивал на том, чтобы Германия согласилась сотрудничать с Францией». Абец комментирует: «Действительно, это позволяет понять смельчаков, которые 13 декабря совершили акт неслыханной глупости. Люди в Виши словно бы забыли о существовании германских армий». Однако Гитлер решает пощадить их, поскольку присутствие Петэна, наличие флота и «нейтральных» колоний скрывают истинное положение вещей.Две политики режима Виши

В конце 1940 г. лишь близкие маршала знали об обстоятельствах отставки Лаваля. Довольно скоро поездка адмирала Дарлана в Германию и составленная под его эгидой программа военного сотрудничества придали новые рамки франко-германским отношениям. Единственным реальным противником сближения, начатого Лавалем и Петэном и продолженного Дарланом, оставался генерал Вейган. Немцы это знали — но кто во Франции имел представление об этом, кроме правящих кругов? Во всяком случае, не широкая публика, которая оставалась под впечатлением от отставки Лаваля, т. е. от сбоя в политике коллаборационизма.

Тем не менее миф о двойной игре начал зарождаться. Его питало подчеркнутое расположение, которое маршал оказывал в Виши адмиралу Уильяму Ли, послу Соединенных Штатов. Также было известно, что правительство Виши готово принять американскую помощь, и соглашение консула Роберта Мерфи и Максима Вейгана от 26 февраля 1941 г. представляло собой первые шаги реального сближения между Виши и американцами. Недвусмысленно передавая в руки последних контроль за распределением поставляемого во Францию продовольствия, это соглашение явно имело целью воспрепятствовать его конфискации немцами после доставки в страну.

В первые три месяца 1941 г. правительство Виши, пожалуй, действительно проводит две политики. Одну воплощает Вейган — политику сопротивления немцам и перевооружения Северной Африки — морального, затем экономического, а потом и военного. Олицетворением другой является адмирал Дарлан. Он возобновляет курс на сближение с Германией, вводя в правительство представителей партии «экономического сотрудничества» — Леидё, Бишелонна и в особенности Бенуа-Мешена, который заходит дальше других и превозносит военное сотрудничество с рейхом. Находясь между двумя линиями, Петэн колеблется.

Но двойная игра оказывается всего лишь маской в тот момент, когда немцы изъявляют желание воспользоваться французскими аэродромами в Сирии, чтобы помочь арабскому лидеру Рашиду Али аль-Гайлани изгнать англичан из Ирака. Германское вторжение в Югославию и Грецию в мае-июне 1941 г. и новые оглушительные победы вермахта наводят Дарлана на мысль вступить с Гитлером в переговоры о политике «я даю тебе, чтобы ты дал мне». Петэн практически не препятствует ей, но она наталкивается на сопротивление Вейгана, когда встает вопрос о том, чтобы разрешить немцам и итальянцам переброску своих сил с острова Сицилия в Тунис.

После нападения Германии на СССР, которое рейх и его сторонники пытаются представить крестовым походом против большевизма, о двойной политике более говорить не приходится. Дарлан все более активно проводит свою Realpolitik сотрудничества, и в конце 1941 г. она находит продолжение в отстранении Вейгана. Петэн больше не колеблется.

Новым становится то, что после возвращения под давлением немцев Лаваля (17 апреля 1942 г.) маршал вполне осознает, что является заложником политики коллаборационизма. Множатся признаки того, что он более не свободен в своих решениях, — и это предшествует утрате им свободы действий. То, как он пытается представить существующее положение, лишь отчасти соответствует действительности. Ведь едва речь заходит, например, о вытеснении де Голля из Экваториальной Африки, как Петэн идет гораздо дальше Лаваля в проекте военного сотрудничества с немцами; точно так же обстоит дело после высадки англо-канадского десанта в Дьеппе в августе 1942 г. Но, хотя Петэн поздравляет немцев с отражением десанта, миф о двойной игре продолжает жить, и двойственная роль, сыгранная адмиралом Дарланом в Северной Африке в момент высадки союзников, внедряет этот миф в сознание немцев, во всяком случае после того, как адмирал, присоединяясь к американцам, заявляет, что «действует от имени маршала».

Учитывая то, что маршал, в отличие от Лаваля и его приспешников в Париже, никогда не говорил, что желает победы Германии, «французы весьма осторожно пытаются оценить его истинное поведение». Но, проявляя сдержанность по отношению к немцам, Петэн проводил репрессивную политику в отношении борцов Сопротивления, воевавших с оружием в руках против немцев. В пропаганде режима Виши, которую вел Филипп Анрио, ясно проступает неприкрытая враждебность к англосаксам и, разумеется, к де Голлю. Те, кто считает, что маршал всего лишь заложник коллаборационизма, упускают из виду, что режим сам по себе является источником этой политики. Петэн проповедует невмешательство — и тот же самый маршал благословляет французское знамя на борьбу против большевизма…

С ноября 1942 по август 1944 г. Петэн служит прикрытием для французов, между тем как Лаваль открыто разыгрывает германскую карту, осуждая «двойную игру». «Существует лишь две политики — де Голля и моя, — постоянно повторяет он. — Если Германия победит, то благодаря мне у Франции будет свое место в Европе. Если победят союзники, меня расстреляют.»

В этом и заключается различие, которое в 1943 г. и позднее питает миф о двойной игре.

Однако мелкие маневры маршала, его антигерманские выпады, которые представляют собой не более чем шалости, вызывают у Лаваля и Абеца желание отделаться от старика. Новые требования, выдвинутые Гитлером, кажутся ему неприемлемыми. Лаваль и Абец подозревают, что Петэн откажется их выполнять, и задумывают его устранение с политической арены.

Третьего декабря 1943 г. отставка Петэна не последовала лишь потому, что он, вопреки ожиданиям, уступает по всем пунктам. Прокламация, сообщающая о его уходе, уже была подготовлена, но осталась невостребованной. Тем не менее она представляет огромный интерес. Вот этот текст, обнаруженный нами в Национальном архиве:

«Причиной ухода Петэна является личная трагедия ветерана, на которого его народ в критический момент возложил задачу решительной ликвидации просчетов Третьей республики, создания государства, в котором господствует социальный порядок, и обеспечения возрождения Франции в новой Европе. Маршал не сумел довести до конца выполнение этой задачи…

Теперь его уход и решительная ликвидация его камарильи освободили место для создания подлинно национальной Франции, стремящейся к безопасности, спокойствию и социальной справедливости в новой Европе, защищенной от нападений извне, жаждущей окончательного примирения с Германией» (подпись: Абец).

В момент высадки союзников в Нормандии Петэн осуждает любые вооруженные акции, которые могло бы предпринять Сопротивление, и предоставляет