Своя география - Александр Иванов Дромомания

ещё раз хорошо изучил за 12 часов езды на санях, груженных деревянным брусом. Слава Богу, Андрей и Люба мне дали шкуры, совик и одеяло, это немного добавило мне радости в дороге. Гусеничный трактор — это не снегоход, и двигается он достаточно неторопливо. За это время мы проехали всего около ста километров от посёлка Несь до Омы. Всё дальше и дальше по Мезенскому тракту. Да-да. Эта снегоходно-тракторная дорога очень старая. Ещё в веке так в XVI здесь был зимний конно-оленний тракт в первый русский город в Заполярье — Пустозёрск, который располагался на Печоре, недалеко от современного Нарьян-Мара.

Нижняя Пеша. Ожидание

Господи,

дай мне с душевным спокойствием встретить всё, что принесёт мне наступающий день.

Молитва Оптинских старцев

Заработал двигатель, усилился рокот винтов, на вертолётной площадке поднялось большое снежное облако, искрящееся в лучах февральского солнца, металлическое тело вертолёта напряглось и взревело, лопасти завертелись быстро-быстро, поднимая Ми-8 в небо. На этот раз без меня.

После очередных происшествий в Москве в стране случился новый виток терророфобии, и попутное улетание сильно затруднилось. Для меня улетевший вертолёт обозначал лишь одно: застревание в посёлке Нижняя Пеша минимум ещё на два дня. Ну что ж, наверное, я что-то ещё здесь не сделал, чтобы так просто улететь.

Жду, наблюдаю, пишу, читаю, фотографирую.

На крайней своей подводе — скоростном спортивном снегоходе от Омы до Пеши — я обморозил лицо. Нос и веки теперь распухшие и красные, как у боксёра. Живу в посёлке, отогреваюсь, отхожу. И жду транспорта на Нарьян-Мар. Уже почти неделю.

Да, кстати, сейчас февраль, по ненецкому календарю Яра ирий — месяц поворота солнца. В школе я нашел ненецкую газету, которая рассказывала про местные традиции и культуру: «День и ночь в Яра ирий ведут спор, кто сильнее. Свет шаг за шагом отвоёвывает у мрака тундровые пространства. Только силён ещё бог мрака, не желает он сдавать своих позиций — день и ночь летят на землю хлопья снега, крутит их в вихре позёмка, заметает следы снежный буран. Это всё из-за того, что силы света и тьмы борются на земле, поднимая снежные вихри».

Ещё один день, проведённый в аэропорту, не прошёл даром, я так перевозбудился, что подскочил поздно вечером от приснившегося звука вертолёта. Стал звонить в аэропорт: а вдруг санзадание? Вдруг кто-то в посёлке заболел и с Нарьян-Мара выслали врачей. Аэропорт не отвечает, а в воспитательской интерната на меня смотрят с удивлением. Выскочил на улицу. Вертолётная площадка пустая. Всё тихо. М-да. Крыша поехала.

Сегодня днём два рейсовых самолёта улетело без меня. Руководство Нарьян-Марского авиаотряда может спать спокойно — лётчики исправно боятся брать лишних пассажиров.

Зато сегодня впервые в жизни видел работу аэропорта изнутри: как работает диспетчер, как он общается с лётчиками, «даёт им погодные условия» (так тут говорят — это обозначает сообщить метеосводку). Сегодня видел маленькие двукрылые самолёты Ан-2, у которых вместо шасси поставлены лыжи. Но что-то на них мне ещё не довелось полетать.

Нарьян-Мар. У каюра

Нарьян-Мар мой, Нарьян-Мар —

Городок не велик и не мал.

У Печоры, у реки,

Где живут оленеводы

И рыбачат рыбаки…

Песня

В местной газете «Красный тундровик» («Наръяна вындер») меня спросили: «А какое первое впечатление произвёл на Вас наш город?» Я посмеялся. Впечатление было простым: «Фуф, добрался, слава Богу, хорошо-то как». И в тот момент мне это было важнее. Просто добраться до своей цели. Закончилось длительное ожидание транспорта, позади долгая езда по морозу на санях и снегоходах с охотниками и рыбаками. Здравствуй, цивилизация.

В Нарьян-Маре я немного расклеился, заболел и лежал с температурой несколько дней, потом испортилась погода, и я ждал, пока откроют зимник. Потом были выходные, и транспорт на юг стал ещё более редким. Опять ожидание. Я изучил все музеи, погулял по городу. В газете узнал телефон Филиппа Ардеева — каюра полярной экспедиции газеты «Советская Россия», участники которой проехали десять тысяч километров по побережью Северного Ледовитого океана. Вот совпадение: ещё недавно я читал книгу про это путешествие, а вот встретил её непосредственного участника.

Филипп Никитич — поджарый крепкий семидесятилетний дедушка, живой, очень активный. Я зашёл к нему в гости, чтобы поговорить о северных маршрутах да просто зарядиться мудростью и оптимизмом. Он показывал мне фотографии, рассказывал интересные истории, говорил о своих планах. Мы обсуждали разные северные регионы, беседовали. А я наслаждался компанией интересного человека. Филипп Никитич рассказывал о своих планах пойти погулять по тундре в таком регионе, в таком. Туда сходить, там пофотографировать. Я поделился мечтой о Гренландии. На что старый полярник сказал, что там бы он на упряжках собачьих поездил. А после этого, говорит, можно и умирать.

Санзадание

Дежурство на дому — это когда ты вроде бы дома, но знаешь, что в любой момент может случиться что-нибудь, тебе позвонят, ты впрыгнешь в валенки и синюю куртку, сядешь в подъехавшую к подъезду машину скорой помощи, потом недолгая дорога в больницу, чтобы забрать сумку с медикаментами и приборами, носилки, а после этого — в аэропорт, к вертолёту.

Так дежурят врачи санавиации. Ненецкая скорая помощь. Дорог ведь тут мало, всё по воздуху. Во время ожидания