Своя география - Александр Иванов Дромомания

есть специальные слова «холодовая усталость». И нет усталости тепловой, нет «голодовой», ещё какой-нибудь, а только холодовая. И вообще, в российской культуре мороз занимает важную роль — Дед Мороз, например. Да и зачастую, находясь за границей, многие люди, узнав, что я из России, спрашивают, холодно ли у нас зимой.

Что такое «холодовая усталость», я хорошо узнал не в лыжных походах по Кольскому и не в Сибири, а в одном путешествии по Ненецкому автономному округу. Небольшой регион, один из труднодоступных, располагается в списке регионов — субъектов Российской Федерации — в самом конце и занимает одно из последних 83-е место. Сейчас, правда, относится к Архангельской области, граничит с Коми, Ямало-Ненецким автономным округом и вытянулся почти целиком вдоль побережья Баренцева моря.

Регион характеризуется своей отдалённостью от круглогодичных асфальтовых дорог, и даже в главный город — Нарьян-Мар — пока можно добраться только по воздуху, летом — по воде, а зимой — лишь по зимникам.

Несмотря на отсутствие дорог в регионе достаточно активно движение транспорта. Жители перемещаются на личных снегоходах: возят рыбу, дичь, ездят в магазины за продуктами, на заправки за бензином, в гости в соседние деревни. Существует движение вездеходов, тракторов, работает авиация. Жизнь течёт. Оленеводы пасут оленей, рыбаки ловят рыбу, охотники охотятся, нефтяники добывают нефть. Все заняты своим северным трудом.

Несмотря на то что регион живёт, путешествовать по нему всё равно достаточно трудно. Холодно, медленно… Наверное, недаром тут говорят «попадать» в значении «ехать». «О, тебе ещё долго до Нарьян-Мара попадать…» У нас говорят «ты попал» — в смысле «получил неприятности». А тут это синонимы: «ехать» и «получать неприятности». Часто так и бывает. Очень хорошая скорость здесь — сто километров в день. Можно проехать на быстром снегоходе триста, но это уже везение. Быстрее только авиация. А если едешь автостопом, то не факт, что найдёшь транспорт сразу. Иногда можно ждать очень долго. Север никуда не торопится. Тут всё тянется медленно. Север учит меня терпению.

Мезень — Несь — Ома

Стоит над речкою,

Стоит над быстрою,

У моря Белого,

В порошковом краю

Село неброское

С названьем ласковым,

Я о тебе, родная Несь,

Опять пою…

Песня

Первая моя попутка (или, как говорят местные, «подвода») была тёплая и мягкая — трактор вёз большие сани с рулонами войлока. Я залез в спальный мешок, зарылся в ткань и спал достаточно долго — трактор ползёт по зимнику со скоростью десять километров в час, и первые сто километров до посёлка Несь я думал проспать до утра. Проснулся, выглянул из саней — обоз стоит посреди леса, рядом стоят бураны с санками, люди общаются, отдыхают от дороги. Я выпрыгнул из спальника, вылез из саней, познакомился с народом. Нашёл новый транспорт, более быстрый — снегоход.

Ненцы Андрей и Люба ездили в Мезень за продуктами. Всего сто километров разделяют их посёлок Несь от асфальтовой дороги, достаточно изобильных магазинов и сравнительно низких цен. Зимой этот путь достаточно легко проезжается на снегоходе с прицепленными сзади нартами. Летом же дороги нет и вся заброска осуществляется по воде да авиацией. Зимой всё как-то проще, у многих появились свои «Бураны», или скоростные двулыжники. Вот на таком снегоходе с прицепленными сзади санями мы и поехали.

Я залез в нарты, лёг на оленью шкуру, укрылся одеялом. Рядом со мной сидела Люба, она держала в руках коробку с тортом — угощение детям. Андрей завёл «Буран» и мы тронулись.

Нарты, словно живой организм, поскрипывали, подскакивая на кочках, шуршали что-то своё, очень мягко обрабатывали и сглаживали все неровности санного пути. Было достаточно холодно: мороз пробирался под одежду и сильно обжигал лицо, да ещё и острые льдинки вылетали из-под гусеницы снегохода и пронизывающим ветром стучались в глаза и нос. Иногда на открытых пространствах ветер в лицо становился настолько сильным, что мы с Любой разворачивались спиной по ходу движения и смотрели на убегающую из-под полозьев тундру. На одной из остановок я одел поверх куртки совик — это такое ненецкое войлочное пальто без застёжек, стало теплее, хотя глаза и нос всё равно обмораживались.

Пришла мысль, что тело — оно как дом, а глаза как окна, и я сижу внутри дома, смотрю как мороз разукрашивает своими холодными узорами стёкла-глаза, моргнёшь — фигурные ледышки осыпятся растаявшими капельками, капельки тут же замёрзнут на щеках, а закроешь веки — ресницы сразу норовят смёрзнуться. Лежишь на санях, утепляешься, накроешься пледом и прислушиваешься: не поддувает ли где? И опять ворочаешься, утепляешь свой дом. Найдёшь сквозняк — подоткнёшь щель, вроде опять станет теплее. На остановке попьёшь горячего чая, съешь пирожок, как будто закинешь дров в печку — ещё на какое-то время в твоём доме будет тепло, и так всё время. Иногда пригреешься, заснёшь ненадолго, а мороз уже тут как тут, будит своим холодным дыханием.

По дороге в Несь мы пересекли Северный полярный круг, и там же на границе Мезенского района и Канинской тундры дорога проходит через священное место — Козьминский перелесок. У ненцев этот лес издревле считался языческой святыней, сюда за древесиной для изготовления идолов раньше съезжались паломники с Ямала и Таймыра. И сейчас здесь по дороге в Несь останавливаются все снегоходы, чтобы поклониться святому месту, сделать маленькую жертву — привязать ленточку, положить что-нибудь съестное под дерево.

Да, морозно, и над Несью зелёными переливами светилось северное сияние.

Поездить в кабине мне так и не довелось — всё время приходилось ехать «с ветерком». Благо потеплело, и ниже 25 градусов мороз не опускался.

О том, что такое холод, я