Царские дети и их наставники - Борис Борисович Глинский

одних и тех же учителей. Любимицей Петра была Анна; ей, как сохранилось предание, государь даже хотел передать наследие престола, но это обстоятельство не наложило никакой тени на родительские чувства ко второй дочери, и она в детстве пользовалась всеми благами, предоставленными старшей сестре.

Известие о рождении Елизаветы было преподнесено Петру I в момент его триумфального въезда в Москву, после поражения шведов под Полтавой. Обрадованный этой вестью, государь сказал приближенным:

— Господь Бог усугубил радость торжества в честь Полтавской победы рождением мне дочери. Того ради, отложим празднество и поспешим поздравить с вошествием в мир дочь мою, яко со счастливым предвозвещением вожделенного мира.

Помолившись в Успенском соборе, Пётр поспешил к родительнице в село Коломенское, где и последовали один за другим роскошные пиры в честь новорождённой и ее матери.

После переезда в Петербург обе дочери, Анна и Елизавета, жили при родителях в только что выстроенном тогда Зимнем дворце, имея каждая для себя отдельные комнаты, отдельный штат прислуги, но собираясь к обеду за общий детский стол.

Когда Екатерине Алексеевне, по желанию мужа, приходилось сопровождать его в походах и путешествиях, то главный надзор за девочками возлагался на сестру государя Наталию Алексеевну, а когда последняя скончалась в 1716 году, то на состоявшую при государыне княжну Марию Феодоровну Вяземскую. Княжна Вяземская прекрасно исполняла свои обязанности, и Екатерина считала даже нужным посылать ей из-за границы благодарности за труды. «Уведомились мы, — писала она княжне, — что вы за детками нашими надсматриваете и не оставляете их, за что вам благодарствуем, и впредь о сем просим, и пребываем вам доброжелательною».

Непосредственный присмотр за царевнами имела некто Авдотья Ильинична, мама Анны Петровны; к ней и адресовала Екатерина свои распоряжения по делам дочерей. Авдотья Ильинична не всегда, однако, умела угождать своей госпоже и получала от нее выговоры за упущения. Так, из того же заграничного путешествия государыня писала ей: «Авдотья Ильинична, слышала я, что вы царевен стали кормить не за одним столом, чему зело дивлюся, для чего не так делаете, как при нас было. Так, и вы разны стол имеете, что впредь не делайте. Так же как тебе, также же Лискине и маме Магрете хорошенько смотреть». А в письме к княгине Меншиковой Екатерина Алексеевна просила, чтобы она не допускала впредь «самовольства Евдошке».

Вместе с Авдотьей Ильиничной при детях состояли мама Елизаветы Петровны, Лискина Андреевна и Магрет (Маргарита), мама Натальи Алексеевны. Штат прислуги при девочках был обширный; при Анне Петровне состояло семь девушек; при Елизавете, как меньшой, — пять. Кроме того, у каждой цесаревны было по две кормилицы, а у обеих вместе еще четверо дворян, два лакея и шесть калмыков. Впоследствии, когда девочки подросли, в их штат вошли докторша Пеликала, господин Глюк, «мастер», то есть учитель немецкого языка, три гайдука, кухминистр с поварами и четыре конюха.

В 1722 году к цесаревнам была определена жена французского дворянина Латур-Лануа, обучавшая их французскому языку. Таким образом, мы видим, что Пётр Великий, сам лично избегавший всякой роскоши и излишества, допускал их по отношению своих дочерей.

Государь воспитывал цесаревен в полном довольстве, как богатых невест, на коих со временем будет обращено серьёзное внимание иностранных принцев-женихов. Родители баловали дочерей, посылали им из своих путешествий подарки и внимательно следили за добрым влиянием старшей сестры на младшую. Так, когда тринадцатилетняя Анна прислала родителям письмо на немецком языке, то они, в виде поощрения, со своей стороны послали обеим дочерям в подарок по кольцу и еще ящик померанцев и лимонов, только что привезённых в Ригу с открытием навигации, причём старшей дочери был предоставлен выбор кольца и право от своего имени уже подарить меньшой оставшееся другое кольцо.

Обращаясь к старшей дочери в своих письмах, Екатерина Алексеевна поручала ее вниманию младшую и просила ее обучать Елизавету Петровну испанским танцам. Любовь и внимание к дочерям выразились и в другом случае: так, художнику Людвигу Караваку было поручено написать масляными красками портрет девочек, где они должны были быть изображены в гиде гениев, с развевающимися драпировками и эфирными крылышками мотыльков за плечами.

III

Обе дочери составляли истинное счастье родителей, радуя их своим прекрасным здоровьем, красотой и успехами в занятиях. Только в 1717 году, во время отсутствия Петра и Екатерины в Петербурге, последние были испуганы известием об опасной болезни, постигшей детей. На них появилась оспа. Сначала заболела, и особенно сильно, Елизавета, а от нее заразилась и Анна, у которой, впрочем, болезнь протекала очень легко. Девочки перенесли оспу благополучно и после болезни встали с постелей выросшими, окрепшими и еще более похорошевшими. Оспа не оставила следов на их прелестных личиках.

Обе царевны обращали на себя всеобщее внимание красотой, и иностранцы, чьи записки дошли до нашего времени, решительно не знали, какой из них отдать предпочтение. Анна была брюнетка, а Елизавета — блондинка. Французский посланник Ла-Ви, видевший вторую дочь Петра, когда ей минуло всего десять лет, так отзывался о ней: «Княжна эта прелестна, очень стройна и могла бы считаться совершенной красавицей, если бы цвет ее волос не был немного рыжеват… Она умна, добродушна и сострадательна».

А десять лет спустя испанский посол Дук де Лириа рисовал такой портрет царевны: «Принцесса Елизавета такая красавица, каких я редко видел. У неё удивительный цвет лица, прекрасные глаза и рот, превосходная шея и несравненный стан. Она высока ростом, чрезвычайно жива, хорошо танцует и ездит верхом без малейшего страха. Она не лишена ума, грациозна и очень кокетлива, но честолюбива и имеет слишком нежное сердце».

Брюнетка Анна Петровна была чрезвычайно похожа на отца и также отличалась замечательной миловидностью, хотя уступала меньшой сестре в живости и грации.

О нарядах дочерей