Царские дети и их наставники - Борис Борисович Глинский

живых детьми поселилась в подмосковном селе Измайлове, где ей в собственность был отдан государем дворец, земли же измайловские считались за нею лишь в пожизненном пользовании. Кроме того, Пётр I назначил ей от казны деньгами и припасами приличное ее сану содержание.

Здесь, в измайловском селе, царица Прасковья зажила совершенно особою от московских порядков того времени жизнью. Преобразования, внесённые Петром I в тогдашнюю русскую жизнь, мало коснулись села Измайлова. Все порядки здесь, времяпровождение и обычаи напоминали ту московскую былую старину, с которой Великий Преобразователь вступил в жестокую борьбу. В многочисленных маленьких горницах дворца царили беспорядок, грязь, духота и ничегонеделание.

Царицу окружала целая толпа богомолок и богомольцев, нищих, гадальщиц, калек, карликов, шутов и скоморохов. Эти приживальщики в грязных изодранных рубищах или гнусливо тянули жалобные песни, или же кривлялись, плясали, забавляя тем невзыскательную на удовольствия измайловскую обитательницу и ее дочек. Особенным расположением здесь пользовались разные предсказатели и юродивые.

Пётр I, ломавший старые порядки России и преследовавший всё, что напоминало о невежественной старине, относился, однако, к образу жизни царицы Прасковьи и порядкам в ее дворце снисходительно. «Двор моей невестки, — говорил Пётр, — госпиталь уродов, ханжей и пустосвятов».

Прасковья Феодоровна, в дни приезда государя, всё же убирала подальше своих приживальщиков и старалась подлаживаться под вкусы царя-преобразователя. Она даже ездила, по его желанию, на немецкие ассамблеи, возила туда дочерей, когда они выросли, умела царя вкусно угостить, весело принять и не позволяла себе осуждать его новшеств. Она старалась выражать этим новшествам, в беседе с царём, сочувствие и повиновалась каждому его желанию и совету. В числе таких желаний государя было то, чтобы царица дала своим дочерям, сообразно требованиям нового времени, приличное воспитание.

VII

Когда девочки Екатерина, Анна и Прасковья еще были малолетними, их окружал обширный штат мамушек и нянек, которые гуляли с своими воспитанницами в тенистых садах села Измайлова, посещали хозяйственные заведения, местный стеклянный завод, молились с ними в церквях, забавлялись на прудах, которых в Измайлове было до двадцати. Царевны пускали в пруды щук и стерлядей с золотыми серёжками и сзывали рыб на корм по колокольчику. Дома их обучали шитью и вышиванию шёлком и золотом.

Когда царевнам наступила пора серьёзного учения, Прасковья Феодоровна приказала иеромонаху Кириану Истомину, искусному составителю в то время учебников, доставить ей азбуку. Истомин преподнёс царице писанный золотом и красками «букварь словянороссийских письмен со образованиями вещей и со нравоучительными стихами». Букварь этот юные ученицы стали перечитывать столько раз, что они наконец выучили по нему грамоту и всё содержание букваря наизусть. Покончив с наукой чтения, царевны прошли также и искусство письма, заключавшееся в списывании с рукописных прописей, состоявших из кратких двустиший нравственного и божественного содержания.

И наука чтению, и искусство письма были пройдены царевнами, согласно требованиям тогдашней педагогики, при помощи обычных наказаний, без коих, как полагали наши предки, никакая наука не может укрепиться в головах учеников. В тогдашних стихах польза наказаний так была воспета:

         Розгою Дух Святой детище бити велит,          Розга убо ниже мало здравию вредит,          Розга разум во главу детям вгоняет,          Учит молитве и злых всех истязает;          Розга родителям послушны дети творит,          Розга божественного писания учит.

По обучении царевен чтению и письму, Прасковья Феодоровна пригласила в качестве воспитателя и учителя немецкого языка старшего брата знакомого уже нам Андрея Ивановича Остермана — Иоганна Христофора-Дитриха. Это был очень важный, напыщенный немец, но ограниченный и малообразованный. Несмотря на то, что Иоганн Остерман был мало пригоден к ответственной должности воспитателя детей, царица Прасковья вряд ли сознавала все его недостатки и рада была, угождая великому царю, принять в свой дом даже и такого иностранца. Кроме учителя из немцев к царевнам был приглашён и преподаватель-француз, на обязанности которого лежало за 300 рублей в год дочерей Прасковьи Феодоровны «танцу учить и показывать зачало и основание языка французского». Стефан Рамбурх, так звали француза, не особенно выдавался педагогическими способностями, и в течение пяти лет царевны не овладели не только французским письмом, но даже французской разговорной речью.

Впрочем, преподаватели не особенно усердствовали в своём деле: скупая царица неаккуратно платила им положенное жалование, и Рамбурх только через много лет после своего приглашения получил расчёт от самого государя. Равным образом не пошли царевнам впрок и уроки танцев, и только одна Екатерина Ивановна достигла в танцевальном искусстве некоторых успехов благодаря природной резвости и ловкости.

Таким образом, мы видим, что образование царевен было скудное и они не могли похвастаться особенными научными успехами и умственным развитием. Образованность коснулась их более своей внешней стороной, по существу же они мало отличались от прежних царевен допетровского времени, вынеся из детства склонность к праздности, привязанность к шутам и скоморохам и недостаток уважения к человеческой личности. Родительский дом не выработал в них сильных характеров, требующих самодеятельности и разумного применения природных сил. Все их детство протекало в страхе перед грозным царём, в вечном стремлении угодить ему.

По желанию Петра и согласно его выбору, Анна Иоанновна была обручена с герцогом Курляндским, Фридрихом Вильгельмом, однако никогда в жизни не видавшая своего суженого. Узнав от дяди о своём заочном сговоре