Царские дети и их наставники - Борис Борисович Глинский

— Так вам следует называться Андреем Ивановичем, — было простодушное решение царицы Прасковьи.

Такое решение царицы было немедленно сообщено Петру, который, от души посмеявшись переименованию своего чиновника из Генриха в Андрея, усвоил себе, однако, это переименование. Таким образом, и Остерман стал Андреем Ивановичем, и это имя так тесно слилось с его личностью, что и он сам вскоре стал подписываться под всеми правительственными бумагами новым своим именем — Андрей Остерман.

IV

Государственная служба Андрея Ивановича Остермана нашла себе в лице гениального преобразователя России истинного ценителя, почему последний быстро подвигал его по служебной и чиновной лестнице и через десять лет службы произошел в тайные советники и бароны Российской империи.

По заключении выгодного для России Ништадтского договора, в подписании которого Остерман принимал самое деятельное участие, Пётр Великий, свидевшись со своим приближенным, особенно благодарил его, обнял, расцеловал и заметил:

— Всё хорошо, Андрей Иванович, ты теперь знатен и богат, но ты в России человек чужой, не имеешь родственных связей. Я хочу посватать тебе невесту.

Остерман, конечно, благодарил царя за попечение о нём, и, действительно, через несколько дней, по желанию Петра и с его благословения, женился на Марфе Ивановне Стрешневой, богатой девушке из дома, состоявшего даже в родстве с царственным родом Романовых.

Мы уже знаем, что при кончине государя Остерман был одним из тех, кто подал свой влиятельный голос за провозглашение Екатерины преемницей Петра. Как бы в благодарность за это новая императрица, по ходатайству Меншикова, пожаловала Остерману высший чин — действительного тайного советника, Андреевскую звезду, звание вице-канцлера и место главного начальника над почтами. В 1727 году, когда был учреждён Верховный Тайный Совет, Остерман был также назначен в число немногих членов этого высшего государственного учреждения; он же участвовал и в составлении духовного завещания государыни, а после ее кончины был приставлен, в качестве руководителя научных занятий, к молодому Петру II.

Меншиков держал Петра II под строгой опекой, следил за каждым его шагом и действием, распоряжался всевластно его денежными средствами, его временем и даже намерениями. Самой излюбленной его мечтой, осуществить которую он торопился, было — как можно скорее женить венценосного ученика на своей дочери.

Таким образом, не учение государя, не его развитие, не благо русского народа составляли предмет главной думы всесильного регента, но его брак с дочерью, брак несовершеннолетнего юноши, еще не успевшего окрепнуть физически и умственно. Отсюда становится понятою вся трудность задачи, возложенной на Остермана. Ему предстояло, с одной стороны, приготовить России монарха, способного отправлять сложные обязанности правления, а с другой стороны, приходилось делать постоянные уступки Меншикову, который своими честолюбивыми замыслами отвлекал царственного отрока от учения. Настаивать же на необходимости усиленных классных занятий и отстранять от государя все то, что могло вредить его учебным успехам, Остерман не смел и не мог. Это было бы равносильно личной гибели, так как честолюбивый Меншиков никогда и никого не допустил бы до вмешательства в его действия. При таких условиях учебные занятия наставника не могли принести желаемого плода и сводились на нет.

Тем не менее Остерман, строго выполняя возложенную на него задачу, представил Верховному Совету программу занятий с государем, каковая программа и была, после обсуждения ее в Совете, утверждена в следующем порядке.

Прежде всего Совет постановил:

«Понеже часы к наукам и забавам всегда переменяться имеют, того ради в разделении оных надлежит наипаче смотреть пред полудня. И так, ежели Его Императорское Величество обыкнет порядочно от 9 или 10 часа почивать ложиться, то может паки от 7 или 8 часа вставать. И понеже ничто благословенно быть не может, что не с Богом начато, произведено и совершенно бывает, то б первое и наиважное было, чтоб Его Императорское Величество, коль скоро встанет, прежде всего чинить имел, чтоб Богу обратился и умиленною молитвою себя ему наиприлежнейше поручил. Потом, отдохнув немного, можно науки предвосириять».

Далее в «предначертании» этих наук они показаны в следующей постепенности:

к. От 9 до 10 часов читать историю и «вкратце главнейшие случаи прежних времён, перемены, приращение и умаление разных государств, причины тому, а особливо добродетели правителей древних с воспоследованною потом пользою и славою представлять». Таким способом Пётр II должен был «во время полугода» пройти ассирийскую, персидскую, греческую и римскую монархии до самых новых времён. От десяти до одиннадцати Его Величество должен был отдыхать, а от одиннадцати до двенадцати вновь продолжалось прохождение древней истории, после чего наступало до двух часов время обеда и покоя. От двух до трёх часов следовали танцы и «концерт», а от трёх до четырёх уроки географии «отчасти по глобусу, отчасти по ландкартам». В четыре часа кончались собственно научные занятия, и ученику предоставлялось гулять, забавляться и «покоиться». от девяти до двенадцати часов, с перерывом на час, шло преподавание новой истории, а от двух до трёх часов государю предоставлялось «забавляться игрою в волан»; в три часа наступали занятия «математическими операциями, арифметикой и геометрией», а в четыре часа позволялось забавляться стрельбою в мишень. до полудня государь должен был присутствовать для слушания дел на заседаниях Верховного Совета; в два часа он обучался игре на бильярде, а с трёх до четырёх шли занятия древней историей, после чего государь шёл «забавляться ловлею на острову». до двенадцати часов, с перерывом на час, шли занятия географией, от двух до трёх — танцы, от трёх до четырёх — новая история, от четырёх до пяти — «концерт музыческий», а вечер посвящался прогулкам, поездкам и отдыху.