Прощённые - Юлия Эрнестовна Врубель

здравомыслие, ему ответил – и довольно убедительно:

– Предполагаю, что со второй задачкой совсем не сложно. Рассчитывал он, Петечка, на миллион рублей. На миллион, в расчёте золотом…

Помощник приоткрыл невольно рот. А Шарлемань, кивнув ему значительно, продолжил: -Такая сумма будет выделена под заказ. Кусок, уж как не маленький. И я склоняюсь к мысли, что наш приятель именно его имел в виду. В чём суть его претензий, мне неведомо. Но только интерес к орловским капиталам, по мне, здесь совершенно очевиден.

Петруша бережно, даже как будто с уважением, расправил письмецо и положил на стол. Теперь он слушал рассуждения Иосифа Ивановича с удвоенным вниманием.

– А кто он и откуда взялся – это другой вопрос… Но он, без всякого сомнения, имеет отношение к Орловым. Возможно, он – один из них, как давеча мне сам же и представился. Словам-то я его не слишком верю. И сверх того есть у меня одно предположение… Но очернять кого-либо из-за пустого подозрения не буду. Грех это, Петенька. Так что, покамест мы с тобой немного обождём. Выбор у нас сегодня не великий. А там, Бог даст, ответ найдётся.

День потихоньку шёл на убыль. Ближе к полуночи нервозность на квартире Шарлеманя возросла… Однако в полночь ничего не приключилось. И во втором часу, ещё раз выпив крепкосваренного кофея, хозяин отпустил Матильду спать… Степан подрёмывал перед дверьми к чёрному ходу. Пётр, стоически борясь со сном, устроился с книгой на диване в гостиной.

Зато Иосифа Ивановича, несмотря на кофей, всё настоятельней клонило в дрёму, тревога уступала место раздражению. И сидя в кресле, он уронил таки бессильно голову на грудь …

В одну секунду полусонное затишье  разрушил  грохот битого стекла. Звук повторился звонкой чередой ударов… Всё раздавалось в глубине квартиры.  И, тут же, сквозь проём двери гостиной пополз удушливый и едкий дым. Все разом пробудились от дремоты и выскочили в коридор. Дым расползался из-под двери кабинета… Рванули дверь. Картина впечатлила.

Недавно заменённое окно было расколото наполовину, под ним сгрудилось месиво из стёкол и камней. Две полыхающие головни прекрасно освещали мизансцену и проявляли редкостное рвение. Одна глотала на полу ковёр, метко швыряя искры в направлении шкафа, другая – жадно, будто пенку, слизывала скатерть. Стол со страдальческим потрескиванием разгорался. Жар нарастал…

Иосиф Шарлемань, решительно перехватив ведро у подоспевшего Степана,  мотнул вспотевшей мокрой головой, и задыхаясь в кашле, прохрипел:

– Беги же, Стёпушка! Лови! Авось достанешь!

Тот, с руганью, метнулся в чёрный ход…

Матильда – голося, в одном исподнем, примчалась из каморки. Все трое дружно налегли… Стол заливали вёдрами, опорожняя чан с водой из кухни. Ковёр затаптывали, обжигая ноги…

Шкаф с чертежами чудом удалось спасти – только внизу сгорели дверцы… Но общий вид у кабинета Шарлеманя напоминал пожар Москвы. Хозяева различия не ощущали…

Степан, коль скоро оказался в переулке, успел увидеть в свете фонарей стремительно бегущую фигуру. Некто, одетый в пальтецо или шинель, на миг затормозил в проёме подворотни, и тут же скрылся в проходных дворах. И  разглядел Степан – как криво, странно, взметнулся на ветру… пустой рукав.

Во вторник, мучимый дурным предчувствием, Яков Иванович Ростовцев решил проехать мимо дома архитектора. Свернув к означенному переулку, увидел битое окно и явные следы пожара. Ростовцев вжался корпусом в сиденье экипажа и дал знак кучеру прибавить ходу…

Глава 16. Однако же, духовное лицо

За лекарем для пострадавшего хозяина, конечно же, послали. А вот полицию пока решили не тревожить. Степан вместе с Матильдой  устранили, как могли, самые явные следы ночного злоключения.

Больше всего пришлось потратиться на новый стол. Тот, старый, безнадёжно обгоревший, был отменный – дубовый, с ящичками всех размеров, с хитрыми тайничками… А сколько дорогих для сердца архитектора воспоминаний с ним было связано!

Теперь, покуда не доставили заказанный для кабинета новый стол, Иосифу Ивановичу пришлось работать за большим обеденным, в столовой…

Сам Шарлемань, хоть был порядком и измучен, однако, всем на удивление, нисколько не подавлен. Напротив, разозлившись не на шутку, он так взбодрился, что даже ощутил азарт. Причём, азарт не только творческий, но и бойцовский. Хотя последним он не отличался и в прежние в молодые годы. Зато теперь… Откуда что взялось!

В борьбе с огнём Иосифу Ивановичу досталось больше всех. Немудрено – спасая свои чертежи, архивы, он лез в огонь с отвагой льва. И вот теперь, намазав обожжённые места лекарским снадобьем, несчастный Шарлемань отсиживался дома. Впрочем, с учётом обстоятельств, это имело даже некоторые плюсы. Пётр, как и прежде, был на поручениях, которые успешно выполнял, да и советчиком он тоже был не из последних.

– Эх, Петя, – выговаривал ему хозяин во вторник вечером, едва придя в себя после недавней эпопеи, – мы оба повелись, как простаки. Ведь наши окна на проспект ему для одной надобности были – чтобы сподручнее следить за нами. В безлюдном переулке все подозрительные личности заметны… А бить, каналья, всё одно, готовился опять по кабинету.

Пётр с Шарлеманем согласился, но рассудительно заметил:

– Но нам-то это не в просчёт, а в счастье. Ну, были бы мы с вами в кабинете? И что? Могло бы всё закончиться гораздо хуже. Так что, молите Бога, что никто всерьёз не пострадал.

– Да, Петенька. И в этом, тоже, правда.

Потом они вернулись к теме, которую Иосифу Ивановичу раньше было обсуждать неловко. Однако начал Пётр, и Шарлеманю всё-таки пришлось ответить…

– Так я касательно имеющихся подозрений… Вы давеча упоминали. Сейчас, по-моему, самое время. В здравых и трезвых рассуждениях нет ничего грешного. А хуже, если мы позволим негодяю взять на душу новый грех. Так вы считаете, что это кто-то из Орловых?

Шарлемань страдальчески наморщил лоб и тяжело вздохнул.

– Я, когда ездил к Новосильцевой с визитом, об этом тоже интересовался. Она уверена, что в Петербурге теперь Орловых нет. Все её родственники ныне пребывают за границей. Одна кузина здесь, и то – в монастыре. – Архитектор сделал небольшую паузу. – Так вот последнее меня и натолкнуло на следующие рассуждения.

Секретарь мгновенно превратился в слух.

– Я думаю, что супостат вовсе не родственник Орловых, хотя и хорошо знаком с семьёй. С самой Новосильцевой он не только знаком, но и близок. Ведь этот негодяй осведомлён – при чём в подробностях, о всех её делах. Прекрасно знает о строительстве в имении – Отраде, и о скандале при участии графини Анны Алексеевны, в который, быть может, сам вовлечён… И, наконец, вся эта странная история с паломничеством.

– Тогда, возможно, это управляющий