Россия в канун войны и революции. Воспоминания иностранного корреспондента газеты «Таймс» - Дональд Маккензи Уоллес

из преувеличенного почитания мудрости предков; в царской империи это происходит из-за преувеличенного поклонения перед богиней Наукой и привычки апеллировать к абстрактным принципам и научным методам, когда требуется лишь немного элементарного здравого смысла.

Отсутствие этого самого здравого смысла иногда проявляется с мучительной очевидностью во время дебатов в собраниях и придает оттенок нереальности всему происходящему. Помню, как-то раз на одном из уездных собраний в Рязанской губернии, когда обсуждался вопрос о начальных школах, встал один влиятельный депутат и предложил сразу ввести систему обязательного образования во всем уезде. Как ни странно, его предложение почти что приняли, хотя все присутствующие прекрасно знали или, по крайней мере, должны были знать, если бы поинтересовались, что имеющееся число школ нужно увеличить в двадцать раз, но при этом все были единодушны в том, что местные налоги нельзя увеличивать. Чтобы сохранить свою репутацию либерала, сей почтенный господин далее предложил не вводить, несмотря на обязательность этой системы, никаких штрафов, наказаний или иных средств принуждения. Он не снизошел до объяснения, каким образом можно сделать ее обязательной, не используя никаких средств принуждения. Один из поддержавших его предложил в качестве решения этой проблемы снимать крестьян, которые не будут отправлять своих детей в школу, с занимаемых ими постов в общинах; но это предложение вызвало только смех, так как многие депутаты знали, что для большинства крестьян это якобы наказание будет даром с небес. И пока шла дискуссия о необходимости введения идеальной системы обязательного образования, улицу под самыми окнами зала покрывал слой грязи чуть ли не в два фута глубиной! Остальные улицы находились в таком же состоянии; и множество депутатов постоянно опаздывало на заседания, потому что дойти пешком было положительно невозможно, а общественных средств передвижения в городе насчитывалось ровно одно. К счастью, у многих были свои личные экипажи, но даже на них ездить было отнюдь не легким делом. Как-то раз на главной улице у одного из депутатов перевернулся тарантас, а самого его выбросило прямо в грязь!

Едва ли справедливо сравнивать земство с более старыми аналогичными учреждениями Западной Европы и особенно с нашим местным самоуправлением. Все наши учреждения выросли из реальных, практических потребностей, остро ощущаемых значительной частью населения. Осторожные и консервативные во всем, что касается общественного благополучия, мы смотрим на перемены как на необходимое зло и оттягиваем этот черный день как можно дольше, даже если убеждены, что он неизбежен. Таким образом, наши административные потребности всегда опережают у нас средства их удовлетворения, и мы энергично применяем средства, как только получаем их в руки. Своеобразен и наш способ получения этих средств. Вместо того чтобы начинать с чистого листа, мы максимально используем то, что имеем в распоряжении, и добавляем лишь самое необходимое. Образно говоря, мы перестраиваем и расширяем наше политическое здание в соответствии с меняющимися потребностями нашего образа жизни, не обращая особого внимания на абстрактные принципы или непредсказуемые условия далекого будущего. Это здание может быть эстетически уродливым, не относящимся ни к одному из признанных стилей архитектуры и возведенным вопреки всем принципам теоретиков искусства, но оно хорошо приспособлено к нашим нуждам, и каждый уголок в нем обязательно найдет свое применение.

Совершенно иначе складывалась политическая история России в последние два столетия. Кратко ее можно охарактеризовать как серию переворотов, мирно осуществленных самодержавной властью. Каждый молодой и энергичный государь пытался открыть новую эпоху, полностью перекроив администрацию в соответствии с наивернейшей иностранной политфилософией того времени. Государственным органам не давали спонтанно вырастать из потребностей народа, их изобретали теоретики-бюрократы для удовлетворения потребностей, которых народ зачастую еще не осознавал. Таким образом, административная машина практически не получала импульса от народа и всегда приводилась в движение исключительно энергией центрального правительства. Учитывая все это, неудивительно, что неоднократные попытки правительства облегчить бремя централизованного управления путем создания органов местного самоуправления не увенчивались особыми успехами.

Правда, у земства было больше шансов на успех, чем у любого из его предшественников. Большая часть знати осознала потребность в более совершенной администрации, а интерес народа к государственным делам значительно возрос по сравнению со всеми предыдущими периодами. Именно поэтому возник тот первоначальный энтузиазм, когда шла бурная подготовка к будущей деятельности, да и в самом деле было сделано немало. Новый институт обладал всем очарованием новизны, и его участники чувствовали, что на них обращены взгляды общественности. Какое-то время все шло хорошо, и земство было настолько удовлетворено своей работой, что сатирические журналы сравнивали его с Нарциссом, который восхищается своим отражением в воде. Но когда очарование новизны прошло и общественность обратила внимание на другие вопросы, прилив энергии пошел на спад, и многие из наиболее активных членов стали подыскивать себе занятие подоходнее. Найти его было нетрудно, поскольку в то время ощущалась крайняя потребность в способных, энергичных и образованных людях. Было реорганизовано несколько отделений государственной службы, быстро множились железные дороги, банки и акционерные общества. Конкурировать с ними земству было очень трудно. Оно не могло, по примеру государственной службы, предложить пенсии, награды и перспективы карьерного роста, не могло оно и платить такие большие жалованья, как торгово-промышленные предприятия. Вследствие всего этого качество работы земских управ ухудшилось одновременно с уменьшением общественного интереса к самому институту.

Ради справедливости должно добавить, что земство при всех его недостатках и ошибках все же бесконечно лучше тех учреждений, которым оно пришло на смену. Если сравнить его с предыдущими попытками организовать местное самоуправление, надо признать, что русские добились больших успехов в своем политическом образовании. Какое будущее ждет земство, я не берусь предсказать. Как мы видели, с самого начала оно стремилось играть большую политическую роль, и в 1904–1905 годах, когда провалы на Дальнем Востоке вызвали бурю народного негодования в адрес правительства, его ведущие представители на съезде попытались выразить, как они считали, национальную потребность в либеральных представительных институтах. Желание, которое раньше робко и неопределенно выражалось в верноподданнических обращениях к царю, о том, чтобы в столице было созвано центральное земское собрание – Земский собор, как звали его в старину, наделенное политическими функциями, ныне открыто высказывалось депутатами в простой, неприкрашенной форме. Это желание, как мы увидим в дальнейшем, не осуществилось, но импульс, который земские либералы придали в то время реформаторскому движению, во многом способствовал созданию Думы.

Глава 3. Государственная Дума

Первая Дума, насчитывавшая более четырехсот членов, отчасти отражала современное состояние России. Как и сама империя, она состояла из представителей многих национальностей, сгруппировавшихся вокруг доминирующего народа. Основными этнографическими группами были великороссы (265), малороссы (62),