Проклятие рода - Шкваров Алексей Геннадьевич

Но выхода пока не предвиделось. Напротив, обстоятельства складывались, по мнению Иоганна не самым лучшим для них способом. Зима вступила, наконец, в свои права, укрыв землю пушистым белым покрывалом, Веттерманы спокойно и тихо, по-семейному отпраздновали Рождество Христово, наступил новый 1539 год. Неминуемо приближалось время защиты ученых степеней Агриколой и Тейттом, а, значит, и время отъезда в Швецию.

Да и Агнес не горела желанием возвращаться на родину. Она однажды так и сказала Иоганну, когда они прогуливались вдвоем по улице. Пастор ничего не ответил жене, лишь покрепче сжал ее локоток и кивнул головой.

Уже в середине января, выходя из библиотеки университета, Иоганн столкнулся с Нильсом Магнуссоном.

- Должен с вами поделиться, господин пастор. – Посланник отвел его в сторону. – Не очень хорошие вести из Стокгольма.

- Какие? – Насторожился Веттерман.

- Арестован магистр Петри и ему предъявлено обвинение.

- Боже! Но в чем?

- Скорее всего, в измене, коль ему грозит смертная казнь.

- Но он же был ближайшим советником короля Густава?

- Возможно, они отошли с королем в разные стороны от Нагорной проповеди. – Посланник выразительно поднял брови, напомнив их разговор на пути в Регенсбург.

- Что может означать арест господина Петри? Какие перемены?

- Не знаю! – Магнуссон отвел взгляд в сторону и прищурился. - Я не получал пока никаких официальных известий из Стогольма.

- Но вы же узнали о…

- С оказией! – Посланник мельком взглянул на пастора, и опять установился на стену. Взгляд его был жестким. – О некоторых событиях нужно узнавать очень быстро и, главное, вовремя. Не дожидаясь почты. Вы ведь сюда направлены Олафом Петри и его братом архиепископом Упсальским Лаврентиусом?

- Да! А что, вы думаете, опала коснулась и архиепископа? – Пастор был поражен известием.

- Я ничего пока не думаю, дорогой Веттерман, а лишь пытаюсь рассуждать и делюсь своими мыслями с вами.

- Я очень признателен вам за доверие, господин Магнуссон. – Иоганн приложил правую руку к сердцу и искренне склонил голову.

- Полноте. Не стоит. Как я понял, доктор Нортон, с которым вы имели честь познакомится, довольно близок сейчас к королю Густаву, и полагаю, нас всех он характеризовал положительно. Хотя… чужие мысли и поступки нам не ведомы. Каждый тянет одеяло на себя, стараясь прикрыть собственную замерзающую задницу… - Задумчиво произнес Магнуссон.

- Судя по всему, - подумал Иоганн, - посланник тоже весьма озабочен изменениями в Стокгольме.

- Да, кстати, - Магнуссон хлопнул себя по лбу, - совсем забыл. Вчера я разговаривал с доктором Лютером. Он напомнил о своем традиционном обеде, куда приглашены будущие магистры и наиболее уважаемые люди университета. Ваши с женой имена в списке приглашенных, но Лютер просил меня помимо этого передать вам еще и личное устное приглашение к нему. Он хочет с вами побеседовать. Обед состоится через две недели, в пятницу. – Прокричал посланник, как всегда, уже на ходу, покидая Веттермана.

- Час от часу не легче. – Известие об отстранении Петри потрясло Иоганна. Он понимал, что никаким особым расположением бывшего советника короля он не пользовался, но все же… магистр ему никогда ни в чем не отказывал и в глубине души Веттерман, чего греха таить, рассчитывал на него. Дома он постарался вести себя так, чтобы своим видом не дать Агнес повод к расстройству. Это удалось ему легко. Приглашение на обед к самому Мартину Лютеру захватило ее полностью:

- Как, Иоганн, я увижу доктора Лютера? – Ее глаза округлились от восторга.

- Если он приглашает, то обязательно. – Усмехнулся пастор.

- Но в чем я пойду? – Понятно, что может еще взволновать женщину, как ни ее внешний вид, наряды и прочая, по мнению мужчины ерунда. – Все мои платья устарели.

- Дорогая, у нас есть еще две недели. Если хочешь, мы немедленно отправимся в лавку, к портному, куда скажешь, и потребуем, чтоб нам сшили самое красивое платье на свете!

- Да! – Она стремглав поцеловала мужа и, не мешкая, стала одеваться.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

И хотя Веттерман с улыбкой наблюдал за женой, как она неторопливо расхаживала по мастерской, сопровождаемая сыпавшим комплиментами хозяином, но мысли его были далеко отсюда. Галантерейщик, он же и портной, открывал сундуки, заполонившие это полуподвальное помещение со сводчатыми потолками и низкими зарешеченными окнами, доставал из них один за одним разноцветные рулоны ткани, набрасывал конец материи на плечо жены, так что рулон разматывался и укрывал ее от шеи до пят. Агнес поворачивалась, смотрела сначала на себя – сверху вниз, затем на свое отражение в потускневшем зеркало на стене, и потом уже вопросительно на Иоганна. Пастор улыбался и пожимал плечами, Агнес хмурилась, снова бросала взгляд в зеркало и качала головой, морщила носик. Хозяин, быстро смотав ткань обратно в рулон, извлекал следующий образец материи. И так до бесконечности. Наконец, выбор Агнес остановился на ткани, напоминающей поток разлившегося искристого темно-красного вина. Она десять раз посмотрела в зеркало, столько же раз на Иоганна, который одобрительно кивал – ткань действительно была хороша и изумительно подходила жене, и тогда Агнес, казалось, с огорчением, глубоко вздохнув, утвердительно качнула головкой. Итак, десять локтей брабантской ткани, столько же ситца. Конечно, это было еще не все. Предстояло перебрать массу коробочек с разнообразными по цвету и размеру костяными пуговицами, пряжками, бисером, латунными крючками, цепочками, и бесконечным множеством других удивительных предметов, назначение которых было Иоганну непонятно. Потом они еще что-то очень долго обсуждали с мастером, пока не пробил долгожданный час, когда измученная и счастливая Агнес, обратилась к мужу:

- Дорогой, кажется, я все выбрала. Ты одобряешь?

- Конечно! – Быстро откликнулся Иоганн, соскочив с сундука, который он использовал в качестве места ожидания.

Теперь на весь ближайший вечер, впрочем, и последующие тоже, ему пришлось стать благодарным слушателем радостного щебетанья жены по поводу ее будущего наряда. Еще в первый визит к галантерейщику, он заметил, как Агнес взяла в руки прекрасное жемчужное ожерелье, одела на себя, покрасовалась перед зеркалом, бросила осторожный взгляд на мужа, но Иоганн успел отвести глаза в сторону, притворившись, что он ничего не видел. Но от него не укрылось то, с каким сожалением она сняла жемчуга и положила обратно в коробочку. На следующий же день, по пути в университет, он завернул в лавку и потребовал у хозяина показать ему именно эту вещь. Жемчуга были действительно хороши. Пастор тут же их купил.

И вот настал долгожданный день. Агнес сидит перед небольшим покрытым множеством черных точек зеркалом, на ней красуется то самое великолепное платье, сейчас она завершает укладывать волосы. Ее оживленное, с полуоткрытым ртом, лицо, чуть нахмурено. Иоганн подходит к ней, наклоняется и нежно целует в шею, чуть ниже мочки левого уха. Она изгибается и мурлычет, как кошка, и в этот момент, пастор набрасывает ей на шею жемчужное ожерелье – ему удается на удивление легко его застегнуть, быстро целует снова в шею, только уже с правой стороны и отступает на один шаг назад. В зеркале он видит, как округляются ее глаза, как тонкие пальцы медленно поднимаются и прижимают перламутровые шарики к коже. Она поворачивается к Иоганну и смотрит с каким-то детским испугом.

- Мне показалось, что эта вещь тебе к лицу. – Стараясь казаться невозмутимым, произносит Иоганн. Агнес поднимается с табурета и бросается в его объятья.

- Ты волшебник! – Шепчет она ему сквозь поцелуи.

- Ну, ну, если б я был волшебником, меня стоило бы отправить на костер. – Шепчет он, усмехаясь, в ответ.

- Никогда! Я никому тебя не отдам! – Лицо Иоганна уже все мокрое от бесчисленных поцелуев.

Доктор Лютер жил в большом двухэтажном доме, пристроенном к августинскому монастырю, который ему подарил в знак глубочайшего уважения и признания заслуг магистрат Виттенберга. Почти весь первый этаж занимал огромный зал, где происходили эти ставшие уже традиционными обеды для будущих магистров, докторов и профессоров университета. Длинный стол, стоящий посередине зала, заставлен блюдами. Чего тут только не было – лосиное и свиное мясо, птица, разнообразная рыба, капуста, яблоки, сваренные в меду, кувшины с вином и пивом. Гости разместились вдоль стола на длинных скамьях без спинок. В самом конце в кресле сидит хозяин дома. Слева от него его добродетельная супруга, справа ближайший помощник и соратник доктор Меланхтон.