Проклятие рода - Шкваров Алексей Геннадьевич

Общий гул перекрывает могучий бас Лютера:

- Попросим доктора Меланхтона прочесть нам застольную молитву и приступим, друзья, к угощению.

Общество смолкает, поднимается Меланхтон и читает слова молитвы. Услышав заключительное «Аминь», все повторяют его вслед за деканом и принимаются за еду. Пьет каждый по собственному усмотрению. Нет ни хвалебных тостов в честь хозяина дома, ни попыток блеснуть своим eloquentia , хотя умельцев за столом было хоть отбавляй – в этом Веттерман не сомневался. Нет, все было настолько обыденно просто, будто собрались не столпы богословской науки, не учителя со своими беспокойными, но внимательно внимающими воспитанниками, а равные с равными. За столом сидела одна большая университетская семья. Единственное различие было в том, что более почетные и заслуженные гости, в том числе Магнуссон с Веттерманами, сидели ближе к доктору Лютеру. Иоганн оглядывается по сторонам. Видит знакомые лица профессоров, замечает Агриколу с Тейттом, на другом конце стола, улыбается сверкающим глазам и разрумянившемуся счастливому лицу Агнес. Она ловит его взгляд, наполняет две кружки вином – Иоганну и себе – и, поднимая свою, шепчет:

- За тебя, мой дорогой!

Он выпивает вино, ставит кружку на стол, находит теплую ладонь жены и мягко сжимает в своей. Краем глаза, пастор замечает, как доктор Лютер поднялся из-за стола и направился… неужели в их сторону. И правда, мощная фигура вождя, самую малость по-стариковски сгорбленная, вырастает за спиной Иоганна и он слышит:

- Es college Wettermanus, nonne?

- Да, достопочтенный доктор Лютер! – Отвечает Иоганн. Он уже успел повернуться, подхватить под руку Агнес, они поднимаются вместе и почтительно кланяются доктору.

- Conventi sumus, nonne?

- Да, я был вашим студентом двадцать лет назад.

- О-о-о… - покачал медвежьей головой Лютер, - двадцать лет назад… и я бывал в Аркадии… Это твоя жена? Красавица! – Начав разговор с латыни, позволяющей сразу обращаться на «ты», доктор не меняет этого обращения и в немецкой речи.

Иоганн представляет жену Лютеру, и Агнес вся - от корней волос до прикрытой корсажем груди, заливается краской смущения, склоняет вновь голову, шепчет еле слышно:

- Мы вам так признательны за приглашение.

- Хочу побеседовать с твоим мужем наедине. Надеюсь, ты не будешь возражать, моя девочка? – Она молча кивает головой, не в силах вымолвить хоть слово.

Уже уходя вслед за Лютером, Иоганн оборачивается и замечает как смотрит на него Агнес. Таких потемневших, горящих от восхищения глаз жены, он еще не видел, ну если только ночью после бурных ласк и любовной истомы. Он весело ей подмигивает.

- Давай пройдем в мой кабинет. Не возражаешь? – Зовет его Лютер.

- Почту за честь, доктор!

- Тогда вперед. - Лютер махнул рукой, чтобы Иоганн следовал за ним, и стал тяжело подниматься по довольно узкой и крутой ясеневой лестнице. – Высоковато стало для меня. Старею. – Бормотал про себя великий реформатор, останавливаясь через три-четыре ступеньки перевести дыхание.

Обстановка кабинета была скромная – одинокий пульт, пара потемневших от времени лавок вдоль стен, шкафы с книгами.

- Присядем. – Указал Лютер на скамьи. Сел сам, откинулся к стене, стараясь унять сердцебиение. Веттерман опустился рядом. Наконец, доктор отдышался:

- Так ты служил в Московии, Иоганн?

- Да, господин доктор.

- Как кратко мог бы ты поведать о ней? С чем сравнить? Нам нужны союзники в борьбе с папизмом. Разногласий в лиге северогерманских городов все больше и больше. А Рим своих позиций терять не намерен. Папа подстрекает Карла V усмирить нас, вернуть те города, что имели статус имперских, а ныне объявили себя вольными, и тогда сюда хлынут испанцы и весь прочий сброд со всей Европы, которым все равно кто ты христианин, иудей или язычник. Они верят в одного бога – добычу, наживу, смерть. Им все равно кого убивать – мужчин, женщин, стариков или детей, лишь бы за это платили. И это время придет. Так что скажешь, Иоганн?

- В библиотеке я наткнулся на «Хроники» Святого Иеронима , где он опирается на труды отца церковной истории Евсевия Кесарийского . Речь идет об «Истории от сотворения мира до двадцатого года царствования императора Константина». Император – язычник, ставший христианином перед самой смертью, но прославленный церковью.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

- Да, но с Константина наша церковь стала невидимой, и существовала все это время, как невидимое сообщество людей, хранивших в душах праведников евангелическую веру, о которой мы нашли смелость сегодня открыто заявить, сделать ее обозримой для всех, тем самым бросив вызов тому, кто присвоил себе престол Святого Петра и безбожно прикрывается Именем Творца в своей корысти, а не вере. Именем Константина папы пытались фальсифицировать и узурпировать не только духовную, но и светскую власть .

- Ложь все равно, рано или поздно открывается.

- Сколько веков на это ушло… Так что в «Хронике» Святого Иеронима напомнило тебе Московию?

- Императоры-язычники, предшественники Контантина, кощунствуя против Творца, пытались себя уподобить богам-идолам. Из pontifex maximus они объявляли себя живыми богами. Заслуга Константина в том, что он запретил гонения на нашу истинную евангельскую веру, решал церковные проблемы, как светский правитель вплоть до догматических споров, выступив против арианской ереси . Но отнести императора к святым, своей жизнью, страданиями и смертью, подтвердившим свою святость не представлялось, к апостолам, проповедовавшим учение Христа, тем более. Но некая, хоть и отдаленная параллель в них и открывшим всей империи свет христианства Константином прослеживалась. И тогда рождается идея строительства храма Апостолов, который был задуман, как совмещение церкви и христианского мавзолея. Воздвигнув двенадцать гробниц, словно священные памятники в честь апостольского лика, средним он поставил свой саркофаг. Евсевий, используя многозначность греческого генетива , и как genetivus obiectivus и, как genetivus subjectivus, то есть логическое подлежащее при существительном и одновременно логическое дополнение, пишет так, что каждую его фразу можно понять по-разному – «заботясь о том, чтобы его собственное тело после смерти стало сопричастно почитанию апостолов», или тело стало почитаться вместе с апостолами, «дабы и после кончины удостоился он тех молитв, которые будут совершаться здесь в честь апостолов» - будет ли он причастен к молитвам или все будут молиться ему и апостолам? Совершаемая молитва об успокоении его души поминала императора сразу после апостолов, которые идут первыми из святых, народ молился и за его душу и он постоянно соединялся с народом Божьим. И до сих пор в любой поминальной молитве евхаристии перечисляется по порядку весь видимый и невидимый мир: от святых до простых христиан. И еще одно. Константин принял евангельскую веру за три дня до смерти, его душа могла считаться безгрешной, достойной быть вместе с апостолами.

- Базилика Сан Назаро Маджоре в Милане построена Святым Амвросием в честь Святых Апостолов и вероятно является копией Апостолейона Константина. – Вставил, внимательно слушавший Иоганна Лютер. – Но продолжай!

- Не довелось видеть. – Покачал головой Веттерман. – Однако, в результате неких событий, о сути которых мнения расходятся, гробница императора была перемещена ко входу, что по моему разумению было проявлением Воли Того, «Чьи служители», как сказал Иоанн Хризостом в толковании на второе послание к Коринфянам, «и скончавшись стоят выше царей вселенной… И что привратники у царей во дворце, то же в гробнице цари у рыбаков».

- Все христиане имеют равный священнический статус, но это не означает, что мы все можем проповедовать, учить и использовать власть. Духовная власть Бога осуществляется посредством Слова Божьего и водительством Святого Духа. Мирская власть Бога осуществляется через королей, князей и магистраты. Когда мирские князья и правители своевольно пытаются изменить Слово Божье и стать его хозяевами, что им запрещено, как и последнему нищему, - они стремятся стать богами. А они лишь привратники, как и подтверждает Хризостом. Так же и Константин, попытавшийся причислить себя к Святым Апостолам. Три порядка существует – семья, где глава отец; государство, мирская жизнь, где правит князь; и духовная жизнь, где правит духовенство. Все они основаны на Слове Божьем и отражают Божественную волю. Духовная власть – суть убеждение, касающееся человеческой души, а не его тела или имущества, мирская власть – суть принуждение, не касающееся души. Власть и церковь различны и не должны смешиваться. Бог правит церковью через Евангелие, но вынужден править грешным миром посредством закона, мудрости правителей и принуждения. Бог ставит правителя для достижения тех целей, которые церковь достичь не может.