Проклятие рода - Шкваров Алексей Геннадьевич

И Веттерман изложил почти истинную версию происшедшего:

- Дело в том, что когда мы с женой и сыном покидали Штральзунд, направляясь сюда, в ваше распоряжение, мы совершенно неожиданно были задержаны на выезде.

- Кем вы были задержаны? – Быстро вставил Магнуссон.

- Позволю вас поправить: не кем, а чем. Казнью! – Посланник удивленно поднял брови. – Да, да, именно казнью, из-за которой перекрыли всю рыночную площадь, и нам было просто не проехать. Поневоле мы стали свидетелями этого ужасного зрелища. Мало того, к моему величайшему огорчению, наша повозка застряла совсем неподалеку от места казни. За отравление своего собственного мужа к сожжению на костре была приговорена довольно молодая женщина.

- Обыденное дело. – Пожал плечами Магнуссон.

- Получив последнее напутствие священника, эта несчастная обратилась к толпе с просьбой. Но, повторюсь, так как наша повозка стояла совсем рядом, то моей жене показалось, что она обратилась именно к ней.

- И о чем просила эта ведьма? – Посланник налил себе еще вина.

- Она просила позаботится о ее детях.

- Ха! И ваша жена посчитала, что вы обязаны, как священник исполнить свой христианский долг. – Усмехнулся Магнуссон, прихлебывая из бокала.

- Именно так. – Сокрушенно покачал головой Веттерман. – Разузнать для успокоения жены, куда делись дети этой несчастной, не составляло труда. Их передали родителям покойного мужа.

- Ну вот видите, как все устроилось. Причин для беспокойства вашей жены больше нет.

- Не совсем. Она настаивает, чтобы я съездил и посмотрел на них.

- И куда же?

- В Регенсбург.

- В Регенсбург? – Удивился Магнуссон. – Но это территория одного из старейших диоцезов Германии, придерживающийся стороны папы. Сейчас там правит епископ Панкрац фон Зинценофен. Это суверенное княжество Священной Римской империи.

- Я знаю. – Веттерман в расстроенных чувствах опустил голову. Магнуссон молчал, раздумывая о чем-то о своем. Пауза затягивалась, но пастор не решался нарушать тишину, да и говорить более было нечего. Лучше всего дождаться, что скажет посланник.

- Вот что, пастор, - наконец, прервал свои раздумья Магнуссон, - мне надо кое с кем поговорить, возможно, съездить на пару дней. Я вас найду через неделю.

Те же слова Иоганн повторил Агнес в ответ на безмолвный вопрос ее глаз.

- Ты поедешь туда через неделю? – Она бросилась ему на шею.

- Нет. Нет, ты не так поняла. – Он отстранил жену. – Магнуссон сказал, что через неделю даст ответ на мою просьбу.

- Ты все-таки с ним встретился! – Агнес стала покрывать лицо мужа бесчисленными поцелуями. – Какой ты у меня хороший!

- Ладно, ладно… - Иоганн чуть отворачивался от ее губ. – Не стоило бы всем этим заниматься.

- Почему? – Обиженно протянула жена.

- Все-таки ты не понимаешь, моя дорогая. – Усмехнулся пастор, усаживаясь на табурет и пристраивая жену на коленях. – Мы находимся во враждебных отношениях с императором Священной Римской империи. А Регенсбург это имперский город. То есть территория врага.

- Но сейчас же нет войны?

- Нет. – Мотнул головой Иоганн. – Открытой войны нет. Но она идет тайно. Доктор Лютер расколол всю Европу на две части. И они теперь враждуют между собой. У меня такое предчувствие, что мы стоим в преддверии величайших потрясений и войн. Рим не простит таких потерь, он будет стараться вернуть силой тех, кто отвернулся от него, кто последовал за евангелическим учением доктора Лютера и это будет возложено на императора Карла V, сына Хуаны Безумной. Он сейчас занят войной с турками, которая складывается неудачно для христианского мира. Но как только в войне наступит перемирие, то все силы будут брошены сюда, ибо Карл V тоже понес здесь, в германских землях, потери и кровно заинтересован их вернуть. Этот испанец прольет еще немало крови… Магнуссон почти ничего не рассказывает, но судя по его бесконечным разъездам, он постоянно встречается с князьями и герцогами стоящими на стороне Лютера, стараясь добиться единства в рядах. Только так они смогут противостоять будущему натиску.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

- Когда возможно война? – Агнес прижалась к нему всем телом.

- Не знаю. Полагаю есть еще несколько лет.

- Как ты думаешь, наш Андерс успеет закончить учебу?

- Полагаю, да. Два-три года и он станет магистром.

- И куда его отправят?

- Одному Богу известно. Впрочем, в Его же ведении, куда и нас с тобой пошлют. – Усмехнулся пастор.

- Как? – Изумилась Агнес. – Разве мы не вернемся в Новгород?

Иоганн поднял и опустил плечи. Жена грустно вздохнула и еще крепче прижалась к мужу. Их снова ждала ночь любви, не жаркой пылающей страсти, а нежной, чувственной, дарящей наслаждение друг другу любви. Агнес несколько раз вставала, обнаженная подходила к столу, наливала вина и возвращалась обратно к мужу. Они пили по очереди из одной кружки, и он не сводил глаз с ее тела, она сначала смущалась, хотела задуть свечу, но Иоганн не позволил:

- Я хочу смотреть на тебя, как дозволено смотреть мужчине на собственную любимую женщину, не впадая в грех.

Улыбаясь, она согласилась и теперь стояла перед ним, как сошедшая с иконы (или небес? – подумал Иоганн) и сбросившая на пол одежды мадонна.

Магнуссон сдержал свое слово, и через неделю его слуга разыскал Веттермана в библиотеке и сообщил, что посланник хочет срочно видеть господина пастора.

- Мы отправляемся с вами в Регенсбург. – Объявил ему Магнуссон. – Выезд завтра на рассвете. Вам необходимо переодеться. Появление священника, сторонника и последователя доктора Лютера будет воспринято не совсем… - посланник попытался щелкнуть пальцами, но они были такими пухлыми и короткими, что не получилось, тогда он просто помахал рукой в воздухе, - вовсе не будет принято. – Завершил он фразу, так и не подобрав нужного слова. – Вы поедете в качестве моего секретаря. Мне потребуется ваша латынь, ваши знания, поскольку нам предстоит встреча с епископом. Я уже распорядился насчет вашего гардероба, и мои слуги подготовили все необходимое. Поэтому, дорогой мой господин Веттерман, отправляйтесь сейчас домой. Одежду принесут следом за вами. Жду вас утром!

Веттерманы с удивлением рассматривали новое облачение для пастора, доставленное слугой Магнуссона. Мало того, что одежда была совершенно новой и дорогой – сплошной черный бархат и плащ подбит лисьим мехом, так вдобавок сшита тютелька в тютельку, словно неизвестный портной снимал мерку непосредственно с Иоганна, только он не мог припомнить, чтобы кто-нибудь обмерял его. Но более всего их поразили железный панцирь и длинный кинжал в ножнах, которые слуга принес вместе с одеждой.

- Это еще зачем? – Воскликнул Иоганн. – Я даже не знаю, как это одевать!

- Все очень просто, господин пастор. – Спокойно пояснил слуга. – Панцирь одевается через голову на камзол, по бокам есть кожаные ремешки. Ну, а кинжал, как вы видите на собственном ремне. Нам предстоит долгий путь и надо быть готовыми ко всему.

Теперь уже Агнес с тревогой смотрела на мужа и кляла себя в душе, что подвергает его опасностям.

Выехали рано утром. Впереди Магнуссон с Веттерманом, за ними пара вооруженных до зубов слуг. Несмотря на свой небольшой рост и округлость фигуры, посланник сидел в седле, как влитой. На нем также был одет панцирь, только более дорогой, украшенный серебром, а вместо кинжала, как у пастора, слева висел меч.

- Я бывал в Регенсбурге. – Рассказывал посланник. – Красивый город. Много церквей и монастырей. Францисканцы, доминиканцы, бенедектинцы, - он загибал пальцы, - а вот ваших, с доктором Лютером, собратьев августинцев там отродясь не было.

- Монастыри всегда служили делу просвещения, образования, науки. – Осторожно заметил пастор.

- Не только! Не забывайте об инквизиции, состоящей из доминиканцев и францисканцев.

- Я знал одного инквизитора-доминиканца из Финляндии, - Иоганн вдруг вспомнил отца Мартина, благодаря которому он обрел сына, - достойнейший и честнейший монах. Его заслуги были отмечены и магистром Петри и самим королем Густавом.