Забытые пьесы 1920-1930-х годов - Татьяна Майская

Входит СЕРОШТАНОВ.

2

СЕРОШТАНОВ. Александр Михайлыч, Нину из партии исключили.

ОТЕЦ. Как это возможно?

РЯДОВОЙ. За что?

СЕРОШТАНОВ. Фу! (Сел, вскочил.) Цыца ее дневник на общем собрании читала, с комментариями. Ну, правда, были там недисциплинированные слова… Но и только. Ей бы сидеть спокойно, а она не выдержала и говорит: «Если рады вы тому, что стою я перед вами раздетая и дрожу, а вы хихикаете, боитесь, чтобы самих не раздели, так я презираю вас. И знаю, что партийцы вы никудышные…» Тут уж все зашумели, а она ушла. И мы ее исключили заочно.

ОТЕЦ. Вот тебе и Америка.

РЯДОВОЙ. Безобразие. Сущее безобразие. Читать дневник на собрании. Вы-то где были?

СЕРОШТАНОВ. Я был в меньшинстве. Постановили меня переизбрать за примиренчество… Цыцу выдвигают секретарем.

РЯДОВОЙ. А Накатов?

СЕРОШТАНОВ. Молчал. Он всегда молчит.

РЯДОВОЙ. Не узнаю Василия.

СЕРОШТАНОВ. О нем вопрос стоит на другом ребре. Он, конечно, ваш друг до гроба, но и мы ему предложим тему для выступления… О чертовой перечнице.

РЯДОВОЙ. Где Нина?

СЕРОШТАНОВ. Она на моей квартире меня ожидала. Сидит, картинки рассматривает, чертежи, книжки. И ни словечка. Я было завел волынку — утешать. «Не надо, говорит, Паша, я сама утешусь». И ушла.

ОТЕЦ. Позвонить бы домой. Узнать. Неровен час — она девчонка горячая.

РЯДОВОЙ (вздрогнул). Д-да. Обязательно. Немедленно.

Набирает номер.

Вот история с географией. Кто это? Вера? Да. А Нина дома? Нет… А ты… не желает продолжать. (Кладет трубку.) Ну-ну…

Звонок. Берет трубку.

Ждем!

СЕРОШТАНОВ. А у Цыцы с Виктором дружба — не разольешь! (Вскочил.) Я этой партийной рецидивистке своими руками жизнь укорочу.

РЯДОВОЙ. Только не сейчас. Они пришли.

Входят ГОРЧАКОВА, ВИКТОР и КУЛИК.

3

ГОРЧАКОВА (Виктору.) Сероштанов уже здесь.

ВИКТОР (Горчаковой). Прибежал новости передать? (Громко.) А жена у меня теперь беспартийная — слышали? Легче будет жить, надеюсь. Ссор меньше и внимания к мужу больше. А то за последнее время посторонние интересы заели. Вам, Паша, надеюсь, докладывал?

РЯДОВОЙ. Это что — имеет отношение к строительству цеха?

ВИКТОР. Прямого отношения не имеет, но…

РЯДОВОЙ. А кривыми займемся на досуге.

ВИКТОР (Горчаковой). Задело его! (Вслух.) Вас цех интересует? Пожалуйста.

Вынимает и раскладывает материалы. Горчакова шепчет ему — он кивает утвердительно головой.

ГОРЧАКОВА. Прошу слова для заявления. Здесь присутствуют беспартийные. И мы не можем начать, пока…

ОТЕЦ. Я уйду, уйду. Где кепка моя? Спасибо за компанию. (Тихо, Рядовому.) Я Василь Ефимычу позвоню — вдруг Нина там.

Идет к двери. Вынул гвоздь. ВИКТОРУ.

Беспартийный отец привел тебя в партию. Гвоздильный мастер. А теперь ты боишься, чтобы этот гвоздик партийного твоего билета не проколол. Я уйду, Витя, я уйду, а гвоздик тут ляжет — и он меня оболгать не даст.

Кладет гвоздь, уходит.

4

ВИКТОР. Юродствует старичок.

РЯДОВОЙ (Кулику). Я вас не вызывал.

ГОРЧАКОВА. Это — будущий председатель фабкома…

РЯДОВОЙ. Когда он будет председателем — позовем… Если будет.

КУЛИК. Гм…

Выходит.

РЯДОВОЙ. Так, приступим.

ВИКТОР. Прежде чем перейти к строительному плану, я…

РЯДОВОЙ. У вас на много часов доклад?

ВИКТОР. Нет. В полчаса уложусь. Я длинно не говорю.

РЯДОВОЙ. Три минуты.

ГОРЧАКОВА. На что три минуты?

РЯДОВОЙ. На все. Если дело правое — хватит. А если надо выкручиваться — тогда и часу мало.

ВИКТОР и ГОРЧАКОВА шепчутся.

Говорите правду: просчитались на два миллиона или сознательно рассчитали?

СЕРОШТАНОВ. Еще как рассчитали.

ГОРЧАКОВА. В таком случае буду говорить я. Товарищи! Что происходит на нашем заводе? Товарищ Иванов, героически борясь за ускорение темпов реконструкции, выдвинул против бюрократов Наркомфина и Наркомата свой встречный строительный план в три миллиона рублей, одобренный партийной организацией.

ВИКТОР. Правильно!

СЕРОШТАНОВ. Кем одобренный? Когда?

ГОРЧАКОВА. Вчера. На заседании бюро. Тебя не было, но Накатов был. В нашей борьбе за этот встречный план мы натолкнулись на гигантское сопротивление классово-враждебных сил.

ВИКТОР. Верно!

СЕРОШТАНОВ. Ты лучше про товарообмен расскажи…

ГОРЧАКОВА. Да! Мы меняли бракованные гвозди на цемент. Но это не товарообмен, а умелый хозрасчет.

ВИКТОР. Молодец, Цыца!

СЕРОШТАНОВ. Поэтому и браку одиннадцать процентов. Сортовые гвозди в брак списывают. Выгодно.

ГОРЧАКОВА. Клевета! Мы боремся за высокое качество!

СЕРОШТАНОВ (схватил гвоздь отца). Этот гвоздь Петр Никитыч в браке нашел.

ГОРЧАКОВА. Как можно верить словам беспартийного?

РЯДОВОЙ. [А почему не надо верить? Все мы были когда-то беспартийными.] Не надо беспартийных обижать — они нас чистить будут{314}.

СЕРОШТАНОВ. Смету до копейки истратили, а станков и оборудования нет. А Виктор теорию подо все подводит: не обманешь — не построишь! Я ставил на бюро, чтобы он высказался, а она мне рот кашей замазала, ты, кричит, опасность видишь не там, ты Ковалеву не замечаешь…

ГОРЧАКОВА. Да… Потому что оппортунисты всех мастей во главе с исключенной из партии Ковалевой…

СЕРОШТАНОВ. И еще не исключенным Сероштановым…

ГОРЧАКОВА. Да-да… Они пытались извратить исторический смысл строительства, заявляя, что Виктор якобы обманывал нас. Жалкая клевета. Месть за то, что он мужественно отмежевывался от Ковалевой. Нет, мы доведем начатое Виктором дело до победною конца, и пусть нас рассудит история.

СЕРОШТАНОВ. Сначала нас це-ка-ка{315} рассудит, а потом уж история.

ГОРЧАКОВА. Ты выйдешь из це-ка-ка без партбилета.

СЕРОШТАНОВ. А ты совсем оттуда не выйдешь!

Вскочил.

РЯДОВОЙ. Ну-ну, спокойно, товарищи. Сядь, Сероштанов, сядь.

СЕРОШТАНОВ. Дайте мне слово. Я громить буду. Надо потоньше заглянуть в заискивающие их отношения. Они друг с другом теперь облизываются, скатились до последней блокировки. Но все это лицемерное зачатие! Я все их доводы по пальцам зафиксировал.

РЯДОВОЙ. Вот что… По-моему, ясен вопрос.

СЕРОШТАНОВ. Как, ясен? Может, я выражаюсь закостенело — это у меня от большого волнения… Это пройдет сейчас. Сейчас я буду лучше говорить.

ГОРЧАКОВА. Незачем! Ясен вопрос..: Абсолютно ясен.

ВИКТОР. Как стеклышко.

СЕРОШТАНОВ. Они вас опутали!

РЯДОВОЙ (Горчаковой). Вы на биллиарде играете?

ГОРЧАКОВА. Нет. Но при чем здесь биллиард?

РЯДОВОЙ. Жаль-жаль… А то бы вы знали разницу между биллиардным шаром и мной…

Ходит.

Большие слова в оборот взяли. Хорошие слова. Испортили их, изгадили, думали, спасут вас большие слова. Не спасут. Потому что мы слов не боимся. Вот… Цех мы законсервируем. Денег на его достройку в этом году не дадим. Вопрос о руководстве завода решим в ближайшие дни. Ясно? Все.

ВИКТОР. Та-ак!

ГОРЧАКОВА. Нет, это еще не все! Теперь мне многое понятно. Ваше предложение консервировать цех и дневник Ковалевой, где все разговоры с вами записаны. Все это очень легко увязать в одну линию.

РЯДОВОЙ. Ну-ну?

ГОРЧАКОВА. В линию законченного оппортунизма. Удивляюсь, почему вы не были в оппозиции вместе с Накатовым. Удивляюсь…

ВИКТОР. Ничего, срубали головы и повыше… Будем драться, товарищ Рядовой. А цех я послезавтра открою своей властью, с музыкой открою. И тогда — попробуйте консервировать!

ГОРЧАКОВА. Молодец, Виктор!

РЯДОВОЙ. Ну-ну! На сегодня, собственно, довольно.

ВИКТОР. До скорого свидания! Пошли!