Замогильные записки Пикквикского клуба - Чарльз Диккенс

— Мудреное словцо, только чортъ-ли въ немъ, любезный другъ, когда не понимаешь его смысла? Вѣдь мы съ вами ничего не смыслимъ по химической части; стало быть, нечего объ этомъ и толковать.

И, къ великому ужасу своего товарища, м-ръ Самуэль Уэллеръ беззаботно принялся насвистывать какую-то пѣсню.

— Прошу извинить, м-ръ Уэллеръ, — сказалъ Джонъ Смокеръ, озадаченный звуками простонародной пѣсни, — не угодно-ли вамъ идти со мной подъ руку?

— Спасибо, любезный, вы очень добры, но я не имѣю никакой нужды въ чужой рукѣ,- отвѣчалъ Самуэль. — Мнѣ гораздо пріятнѣе запрятать свои руки въ карманы, если позволите.

И, сказавъ это, Самуэль засвисталъ еще громче, чѣмъ прежде.

— Сюда пожалуйте, — сказалъ Смокеръ, повернувъ въ глухой переулокъ, — мы скоро придемъ.

— Право?

— Да. Прошу васъ только не безпокоиться, м-ръ Уэллеръ, не робѣть.

— Чего?

— Вы увидите здѣсь прекраснѣйшія ливреи, продолжалъ м-ръ Джонъ Смокеръ, — и, можетъ-быть, съ перваго взгляда, нѣкоторые джентльмены будутъ смотрѣть на васъ свысока.

— Это недурно, — сказалъ Самуэль.

— Конечно, тутъ ничего нѣтъ дурного; но знаете, мало-ли что можетъ случиться, если взять въ разсчетъ, что вы здѣсь чужой человѣкъ. Сначала, можетъ быть, обойдутся съ вами довольно круто.

— Вѣдь они-же не съѣдятъ меня, я полагаю? — спросилъ Самуэль.

— О, нѣтъ, нѣтъ, какъ это можно! — отвѣчалъ скороговоркой м-ръ Джонъ Смокеръ, вытаскивая изъ своего кармана табакерку съ лисьей головой. — Погрызутъ, конечно, малую толику, то есть, скажутъ двѣ-три остроумности на вашъ счетъ; но вы заткните себѣ уши и не обращайте на лихъ никакого вниманія.

— Ну, это еще не бѣда! — сказалъ Сумуэль.

— Конечно не бѣда, — сказалъ Джонъ Смокеръ, зацѣпивъ понюшку табаку. — Я стану защищать васъ.

Говоря такимъ образомъ, они подошли къ небольшой лавкѣ зеленщика, промышлявшаго отдачею въ наемъ для вечерняго увеселенія пустыхъ комнатъ своей квартиры. М-ръ Джонъ Смокеръ отворилъ дверь и вошелъ въ сопровожденіи Самуэля, который, очутившись позади своего проводника, принялся ухмыляться втихомолку и выдѣлывать веселыя гримасы, служившія очевиднымъ доказательствомъ, что онъ находился въ самомъ завидномъ состояніи духа.

Пройдя лавку и оставивъ свои шляпы въ узенькомъ коридорѣ, они отворили дверь небольшой комнаты, и здѣсь мгновенно передъ глазами м-ра Уэллера открылась великолѣпнѣйшая сцена.

Среди комнаты, одинъ подлѣ другого, были поставлены два стола, накрытые тремя или четырьмя разноцвѣтными скатертями и устроенные такимъ образомъ, чтобъ по возможности, сколько позволяли обстоятельства, придать имъ видъ одного правильнаго цѣлаго. На скатертяхъ лежали вилки и ножи для шести или восьми персонъ. Черенки y ножей казались весьма замѣчательными по своему разнообразію: нѣкоторые были зелены, другіе красны, иные желтоваты, и такъ какъ вилки, всѣ безъ исключенія, были черны, то комбинація цвѣтовъ имѣла вообще поразительный эффектъ. Блюда, для соотвѣтствующаго числа гостей, разогрѣвались за рѣшеткой камина, и сами гости стояли, въ разныхъ позахъ, передъ тою же рѣшеткой, отогрѣвая свои члены. Коноводомъ всей этой компаніи былъ, повидимому, дюжій и толстый джентльменъ въ ярко-малиновомъ фракѣ, красныхъ панталонахъ и въ треугольной шляпѣ. Онъ стоялъ, прислонившись спиною къ камину, и по нѣкоторымъ признакамъ оказывалось, что онъ едва только пришелъ, потому что шляпа еще была на его головѣ, и въ рукахъ онъ держалъ длинную палку, которую обыкновенно употребляютъ джентльмены его профессіи когда стоятъ въ коридорѣ или y подъѣзда.

— Смокеръ, дружище, твой палецъ! — сказалъ джентльменъ въ треугольной шляпѣ.

М-ръ Смокеръ задѣлъ своимъ мизинцемъ за большой палецъ правой руки этого джентльмена и сказалъ, что онъ очень радъ видѣть его совершенно здоровымъ.

— Поди ты вотъ толкуй: всѣ наладили, что я совершенно здоровъ, — сказалъ джентльменъ въ треугольной шляпѣ.- A я вѣдь просто съ тоски пропадаю. Попробовалъ бы кто на моемъ мѣстѣ слѣдить каждый день по два часа за этой проклятой старухой, что глотаетъ кислятину въ минералахъ, такъ вѣдь оно, я вамъ скажу, выходитъ такой прескверный документъ, что не радъ я своему третному жалованью. Еще какой-нибудь мѣсяцъ, и я предчувствую, что изсохну какъ спичка.

При этомъ все собраніе расхохоталось, и одинъ джентльменъ въ желтомъ жилетѣ шепнулъ своему сосѣду въ зеленыхъ гультикахъ, что Токкель сегодня въ своей тарелкѣ.

— Кстати, — сказалъ м-ръ Токкель, — ты, Смокеръ, вѣдь еще не того…

Конецъ этой сентенціи былъ досказанъ шопотомъ на ухо м-ру Джону Смокеру.

— Ахъ, да, я и забылъ, — сказалъ м-ръ Джонъ Смокеръ. — Джентльмены, имѣю честь рекомендовать вамъ друга моего, м-ра Уэллера.

— Очень жалѣю, что заслонилъ васъ отъ камина, м-ръ Уэллеръ, — сказалъ м-ръ Токкель съ фамильярнымъ поклономъ, — надѣюсь, что вы не прозябли, Уэллеръ.

— Совсѣмъ нѣтъ, м-ръ Обжигайло, — отвѣчалъ Самуэль. — Подлѣ васъ было бы слишкомъ трудно простудиться. Если бы, примѣромъ сказать, васъ поставили въ трактирномъ заведеніи подлѣ рѣшотки, трактирщику не было бы никакой надобности покупать дрова. Вамъ не трудно нагрѣвать собою всѣ комнаты, м-ръ Обжигайло.

При этой выходкѣ, направленной, очевидно, противъ малиновой ливреи и свѣтло-красныхъ панталонъ, м-ръ Токкель вооружился величественнымъ взглядомъ на нѣсколько секундъ; но тутъ же физіономія его прояснилась, и онъ замѣтилъ съ улыбкой, что почтенный другъ м-ра Смокера остритъ недурно.

— Очень вамъ обязанъ за хорошее мнѣніе, сэръ, — отвѣчалъ Самуэль. — Надѣюсь, мы обойдемся мало-по-малу и станемъ уважать другъ друга.

На этомъ мѣстѣ разговоръ былъ прерванъ прибытіемъ двухъ джентльменовъ, изъ которыхъ одинъ былъ въ плисовой ливреѣ оранжеваго цвѣта, другой въ пурпуровомъ фракѣ и черныхъ шелковыхъ чулкахъ огромнаго размѣра. Когда они расшаркались и раскланялись со всѣми вообще и съ каждымъ порознь, м-ръ Токкель, съ общаго согласія, приказалъ подавать ужинъ.

Повинуясь этому приказанію, зеленщикъ и его жена подали на столъ горячую баранину, приправленную каперсовымъ соусомъ, рѣпой и картофелемъ. М-ръ Токкель сѣлъ на первомъ мѣстѣ въ качествѣ президента и выбралъ себѣ въ помощники джентльмена въ оранжевой ливреѣ, который занялъ свое мѣсто на противоположномъ концѣ стола. Зеленщикъ надѣлъ лайковыя перчатки и остановился за стуломъ президента.

— Гаррисъ! — сказалъ м-ръ Токкель повелительнымъ тономъ.

— Что прикажете, сэръ? — отвѣчалъ зеленщикъ.

— Надѣли-ли вы перчатки?

— Надѣлъ, сэръ.

— Подайте же мой приборъ.

— Слушаю, сэръ.

Зеленщикъ подобострастно исполнилъ приказаніе, но, подавая поварской ножъ м-ру Токкелю, онъ имѣлъ неосторожность зѣвнуть.

— Что вы подъ этимъ разумѣете, Гаррисъ? — сказалъ м-ръ Токкель величественнымъ тономъ.

— Прошу извинить, сэръ, — отвѣчалъ несчастный зеленщикъ, — это я сдѣлалъ безъ всякаго намѣренія, сэръ. Прошлую ночь я совсѣмъ не выспался, сэръ: легъ очень поздно.

— Хотите-ли знать, что я думаю о васъ, Гаррисъ? — сказалъ м-ръ Токкель съ величественною важностью. — Вы мужланъ, Гаррисъ.

— Надѣюсь, джентльмены, вы не будете обходиться со мной слишкомъ строго, — сказалъ Гаррись, дѣлая низкій поклонъ. — Я очень вамъ обязанъ, джентльмены, за ваше покровительство и за вашу милостивую рекомендацію, джентльмены; но согласитесь, джентльмены, что я дѣлаю, кажется, все для вашего удовольствія.

— Далеко не все, сэръ, — сказалъ м-ръ Токкель.

— Мы считаемъ васъ бездѣльникомъ, Гаррисъ, — замѣтилъ джентльменъ въ оранжевой ливреѣ.

— Вы мошенникъ, Гаррисъ, — прибавилъ джентльменъ въ зеленыхъ панталонахъ.

— Плутъ, превеликій плутъ, — дополнилъ джентльменъ въ пурпуровомъ фракѣ.

Бѣдный зеленщикъ раскланивался во всѣ стороны и безъ всякихъ возраженій выслушивалъ всѣ эти комплименты. Когда каждый выразилъ свое мнѣніе о зеленщикѣ, м-ръ Токкель принялся рѣзать баранью ногу и раздѣлять порціи по числу гостей.

Лишь только началось это вечернее занятіе, дверь съ шумомъ отворилась, и въ комнату влетѣлъ еще джентльменъ въ свѣтло-синемъ фракѣ, украшенномъ свинцовыми пуговицами по обѣимъ сторонамъ.

— Вотъ ужъ это непростительное нарушеніе правилъ, — сказалъ м-ръ Токкель. — Поздно, сэръ, слишкомъ поздно!

— Прошу извинить, никакъ не могъ раньше, — сказалъ свѣтло-синій джентльменъ.

Между тѣмъ, послѣ вареной баранины подали на столъ стаканы, и каждый джентльменъ заказывалъ для себя любимый напитокъ, пока еще не заперли трактира. Свѣтло-синій и оранжевый джентльмены, отличавшіеся, повидимому, особенно изящнымъ вкусомъ, приказали принести мадеры и вишневки; другіе — джина и смородиновки. М-ръ Уэллеръ, съ своей стороны, заказалъ огромную порцію холоднаго пунша изъ рома съ мушкатными орѣхами: это обстоятельство значительно возвысило его въ глазахъ почетныхъ гостей.