Замогильные записки Пикквикского клуба - Чарльз Диккенс

— И y васъ тутъ, конечно, порядочная практика, — замѣтилъ м-ръ Винкель.

— Какъ же, какъ же, есть и практика, — отвѣчалъ Бобъ Сойеръ. — Если все этакъ пойдетъ впередъ, къ концу двухъ-трехъ лѣтъ можно будетъ уложить всѣ мои барыши въ маленькую рюмочку, и прикрыть ихъ листикомъ отъ крыжовника.

— Ну, вы шутите, разумѣется, — сказалъ м-ръ Винкель. — Одни эти матеріалы въ вашей аптекѣ…

— Полноте, любезный другъ, какіе тутъ матеріалы! — сказалъ Бобъ Сойеръ, — половина ящиковъ пустехоньки, a другую половину вы не отворите.

— Что за вздоръ! — сказалъ м-ръ Винкель.

— Печальная истина, почтеннѣйшій, честное слово! — отвѣчалъ Бобъ Сойеръ. — Не угодно-ли учинить повѣрку!

Сказавъ это, онъ вошелъ въ аптеку и доказалъ очевиднѣйшимъ образомъ, что большая часть ящиковъ съ вызолоченными надписями были пусты или фальшивы.

— И ужъ, коль на то пошло, я долженъ объявить вамъ по секрету, что во всей аптекѣ ничего нѣтъ кромѣ піявокъ, да и тѣ нѣсколько разъ были въ дѣлѣ.

— О, этого я никакъ бы не могъ вообразить! — воскликнулъ озадаченный м-ръ Винкель.

— Еще бы! Нужда научитъ бросать пыль въ глаза, какъ скоро надобно подняться на ноги честному джентльмену, — отвѣчалъ Бобъ Сойеръ. — Однакожъ, соловья баснями не кормятъ; не хотите ли чего перекусить, м-ръ Винкель? Послушай, Бенъ, запусти-ка руку въ этотъ шкафикъ, гдѣ стоитъ патентованная микстура для сваренія желудка.

М-ръ Бенжаменъ Алленъ улыбнулся въ знакъ готовности и вытащилъ изъ ближайшаго ящика огромную черную бутыль, до половины наполненную водкой.

— Вы, конечно, не употребляете воды? — спросилъ Бобъ Сойеръ.

— Покорно васъ благодарю, — отвѣчалъ м-ръ Винкель. — Теперь довольно рано и я хотѣлъ бы растворить этотъ напитокъ, если позволите.

— Растворяйте, сколько хотите, если совѣсть не зазритъ, — отвѣчалъ Бобъ Сойеръ, выпивая залпомъ рюмку водки. — Бенъ, подай сюда ступку.

М-ръ Бенжаменъ Алленъ вытащилъ изъ того же сокровеннаго влагалища небольшую мѣдную ступку, которая, замѣтилъ Бобъ Сойеръ, составляла для него предметъ особенной гордости, какъ сосудъ, имѣвшій ученую наружность. Здѣсь онъ, посредствомъ многочисленныхъ химическихъ операцій, вскипятилъ воду и приготовилъ отличный грогъ для своего гостя. Когда разговоръ мало-по-малу сдѣлался общимъ, въ комнату вдругъ вошелъ мальчикъ въ сѣрой ливреѣ, въ фуражкѣ съ золотой кокардой и съ небольшой корзиною подъ мышкой. М-ръ Бобъ Сойеръ привѣтствовалъ его такимъ образомъ:

— Подите-ка сюда, плутишка.

Мальчикъ повиновался.

— Зачѣмъ вы стояли, выпуча глаза, на площади?

— Нѣтъ, сэръ, я не стоялъ, — отвѣчалъ мальчикъ.

— Смотри, y меня держать ухо востро, лѣнивецъ, — сказалъ м-ръ Бобъ Сойеръ грознымъ тономъ. — Кто, думаете вы, станетъ требовать услугъ ученаго джентльмена, какъ скоро будетъ извѣстно, что его мальчикъ прыгаетъ на улицѣ черезъ веревочку или играетъ въ мраморные шарики съ другими ребятишками? Понимаете-ли вы, повѣса, въ чемъ состоятъ ваши обязанности?

— Понимаю, сэръ.

— Еще бы не понимать! Ну, разнесены лекарства?

— Разнесены.

— Куда вы отнесли порошки для ребенка?

— Въ тотъ большой домъ, гдѣ недавно были крестины.

— Хорошо. A пилюли съ ярлычкомъ: "по четыре раза въ день".

— Туда, гдѣ живетъ старый джентльменъ съ подагрою въ ногахъ.

— Очень хорошо. Затворите дверь и маршъ въ лавку.

— Эге! — сказалъ м-ръ Винкель, когда мальчикъ ушелъ въ аптеку. — Дѣла-то, стало быть, идутъ вовсе не такъ дурно, какъ вы сначала хотѣли меня увѣрить. Вы разсылаете по городу лекарства.

М-ръ Бобъ Сойеръ заглянулъ въ лавку, чтобы удостовѣриться въ отсутствіи посторонняго слушателя, и потомъ, нагибаясь къ уху м-ра Винкеля, проговорилъ:

— Онъ разноситъ ихъ наудалую, куда ни попало.

М-ръ Винкель широко открылъ свои глаза. Бобъ Сойеръ и пріятель его засмѣялись.

— Какъ же это, господа? Я тутъ ровно ничего не понимаю, — сказалъ м-ръ Винкель.

— A штука очень проста, — сказалъ Бобъ. — Видите ли, какъ все это происходитъ: мальчишка идетъ въ извѣстный домъ, звонитъ изо всей мочи y подъѣзда, выбѣгаетъ слуга, онъ отдаетъ ему пакетъ съ лекарствомъ и, не говоря ни слова, уходитъ прочь. Слуга передаетъ пакетъ въ столовую, господинъ открываетъ и читаетъ:- "Микстуру на ночь по двѣ ложки… пилюли какъ сказано… полосканье какъ обыкновенно… порошки какъ предписано. Отъ Роберта Сойера, намѣстника Ноккморфа. Приготовлено въ его собственной аптекѣ". — И такъ далѣе. Господинъ передаетъ своей женѣ; та читаетъ и передаетъ слугамъ. Пакетъ совершаетъ путешествія отъ лакейской до кухни, отъ кухни до конюшни. На другой день мальчишка приходитъ опять и говоритъ:- "Очень жалѣю… ошибся… напрасно побезпокоилъ… хлопотъ множество… лекарство было назначено въ другое мѣсто… м-ръ Сойеръ, преемникъ Ноккморфа, проситъ извинить". — Дѣло между тѣмъ сдѣлано своимъ чередомъ и въ нѣсколько дней фамилія знаменитаго доктора расходится по всему городу. Повѣрьте, любезный другъ, что эта продѣлка лучше всякихъ газетныхъ объявленій. Есть y насъ четырехъ-унцевая бутылочка, которая обѣгала половину Бристоля и еще далеко не кончила своего путешествія.

— Ахъ, Боже мой, да это въ самомъ дѣлѣ превосходная выдумка! — замѣтилъ м-ръ Винкель.

— Что-жъ дѣлать? Надо подниматься на хитрости ученымъ людямъ, — сказалъ Бобъ Сойеръ. — Бенжаменъ и я выдумали около дюжины такихъ веществъ. Такъ, напримѣръ, ламповщикъ получаетъ отъ меня восемнадцать пенсовъ въ недѣлю за то, что ночь разъ по десяти стучится бѣшенымъ образомъ въ мои ворота, привлекая вниманіе всѣхъ сосѣдей; и когда я бываю въ вокзалѣ или театрѣ, мальчишка съ величайшимъ ужасомъ на лицѣ вбѣгаетъ въ залу и вызываетъ меня къ мнимому больному. — "Съ кѣмъ-нибудь сдѣлалось дурно, — говорить толпа. — Прислали за докторомъ Сойеромъ. Боже мой, какъ занятъ этотъ молодой человѣкъ!"

Открывая такимъ образомъ эти интересныя мистеріи медицинской профессіи, м-ръ Бобъ Сойеръ и другъ его Бенъ Алленъ облокотились на спинки своихъ креселъ и закатились самымъ веселымъ и громкимъ смѣхомъ. Вслѣдъ затѣмъ разговоръ перешелъ на другой предметъ, получившій личный интересъ для самого м-ра Винкеля.

Мы уже имѣли случай намекнуть въ своемъ мѣстѣ, что м-ръ Бенжаменъ Алленъ становился особенно нѣжнымъ и даже сантиментальнымъ послѣ водки. Это, конечно, не единственный случай, и мы знавали на своемъ вѣку многихъ паціентовъ, подверженныхъ сантиментальности, вслѣдствіе употребленія сердцекрѣпительныхъ напитковъ. Въ настоящій періодъ своего существованія, м-ръ Бенжаменъ Алленъ чувствовалъ особенное предрасположеніе къ нѣжности сердечной. Уже около трехъ недѣль онъ жилъ безвыходно въ квартирѣ своего задушевнаго друга и товарища по медицинской профессіи. М-ръ Бобъ Сойеръ никогда не отличался особенно воздержной жизнью и никакъ нельзя сказать, чтобы м-ръ Бенжаменъ Алленъ владѣлъ слишкомъ крѣпкою головою. Слѣдствіемъ этихъ обстоятельствъ, соединенныхъ вмѣстѣ, было то, что м-ръ Бенжаменъ Алленъ колебался все это время между опьянѣніемъ и совершеннымъ пьянствомъ.

— Другъ мой, — сказалъ м-ръ Бенъ Алленъ, пользуясь кратковременной отлучкой м-ра Боба Сойера, который пошелъ въ аптеку ревизовать свои подержанныя піявки, — милый другъ мой, я очень несчастенъ.

М-ръ Винкель поспѣшилъ выразить свое соболѣзнованіе и полюбопытствовалъ узнать причину горести несчастнаго студента.

— Ничего, дружище, ничего, — сказалъ Бенжаменъ. — Вы вѣдь, я думаю, помните Арабеллу, Винкель, сестру мою Арабеллу, смазливую дѣвчонку, Винкель, черноглазую и краснощекую, которую вы встрѣчали прошлой зимой на хуторѣ y старика Уардля. Не знаю, обратили-ли вы на нее вниманіе: дѣвчонка замѣчательная, Винкель. Мои черты, вѣроятно, могутъ напоминать ее нѣкоторымъ образомъ.

Но м-ръ Винкель превосходно помнилъ очаровательную Арабеллу, и черты ея никогда не изглаживались изъ его души. Ему не было никакой надобности вглядываться въ лицо ея братца Бенжамена, который на самомъ дѣлѣ былъ весьма дурною и невѣрною копіею интересной дѣвицы. Преодолѣвая внутреннее волненіе, м-ръ Винкель отвѣчалъ, что онъ хорошо помнитъ молодую леди и надѣется, что она, конечно, совершенно здорова.

— Другъ нашъ Бобъ — чудесный малый, какъ вы думаете, Винкель? — сказалъ въ отвѣтъ м-ръ Бенъ Алленъ.

— Ваша правда, — сказалъ м-ръ Винкель, не предчувствуя ничего добраго отъ этого тѣснаго соединенія двухъ именъ.

— Я предназначилъ ихъ другъ для друга, — продолжалъ м-ръ Бенъ Алленъ, опрокидывая свою рюмку съ особенною выразительностью. — Они сотворены другъ для друга, ниспосланы въ этотъ міръ другъ для друга, рождены другъ для друга, Винкель. Замѣтьте, любезный другъ, особое назначеніе, предусмотрительность и прозорливость судьбы: вся разница между ними только въ пяти годахъ, и они оба празднуютъ свое рожденіе въ августѣ.