Суд времени. Выпуски № 12-22 - Сергей Кургинян

Вороненкова: Мне кажется, в том момент у Михаила Сергеевича Горбачева вообще не было группы хороших советников-германистов. Потому что проигрыши, которые были, они были действительно. Тут мы должны признаться. С какими-то моментами и я не согласна. Тут могли только эксперты сказать свое слово и предложить другие варианты. Вот Вы говорите, были ли еще варианты…

Сванидзе: Извините, Галина Федоровна, для того, чтобы торговаться по поводу НАТО, там было достаточно квалифицированных… мало того, когда я сказал, что не торговались, я был не совсем прав. Плохо торговались. Торговля шла, но она шла слабо. Не продавили эту тему, хотя в тот момент могли продавить. Потому что если бы немцам сказали: «Объединяйтесь, ребята, но в НАТО вы не входите», согласились бы немцы.

Орлов: Нет.

Сванидзе: И американцы бы согласились.

Вороненкова: Вы говорите абсолютно правильно, потому что когда речь шла о первом этапе, о том, что будет крон-принц возглавлять ГДР, я имею в виду Эгона Кренца, то немецкая сторона могла предложить большие деньги за это. Потом мы это проиграли. Это надо спрашивать дипломатов, почему так произошло.

Орлов: Я хотел бы обратить внимание на другую сторону этой проблемы. Ведь речь шла не просто о торговле. Сколько дадите или не дадите, вступать или не вступать. Речь шла о том, что лучше для Советского Союза того времени — нейтральная Германия или Германия, входящая в блок демократических государств, которые влияют на поведение этой Германии в случае ее всевозможных внешнеполитических акций. Шеварднадзе в то время предлагал нейтральную Германию, но возобладала точка зрения, и с моей точки зрения правильная точка зрения, что оставлять в центре Европы огромную страну с неудовлетворенными потребностями, с неудовлетворенным самоутверждением — это возвращаться, если хотите, в ситуацию Версальского договора после Первой Мировой войны. И я думаю, что такой разговор состоялся. Согласны на вступление в НАТО, но с определенными оговорками, что на территории бывшей ГДР не будут размещены войска НАТО. Не будет размещено ядерное оружие, и так далее. Вот так на деле происходила эта ситуация. А потом не забывайте, торговаться Советскому Союзу в 90-ом году с его огромными проблемами, с его огромными долгами было очень и очень тяжело.

Млечин: Ваша честь, позвольте, я уточню, поскольку Вы задали этот вопрос совершенно справедливо.

Сванидзе: Это ключевой вопрос.

Млечин: Руководители Западной Германии и Соединенных Штатов пообещали непродвижение НАТО на восток.

Сванидзе: И обманули.

Млечин: Я Вам процитирую, что было. 31-го января 90-го года Геншер выступал публично и сказал: «Не будет расширения НАТО на восток». 9-го февраля, через 10 дней, в Москве находится госсекретарь Бейкер (Джеймс), и он говорит Горбачеву, что если вы соглашаетесь на то, что Германия будет членом НАТО, а другой вариант невозможен, то не будет продвижения НАТО на восток. На следующий день то же самое в беседе с Шеварднадзе, у меня даже есть точное время этой беседы, между 4-мя и 6.30-ю вечера Геншер беседует с Шеварднадзе и говорит: «Мы понимаем, что членство объединенной Германии в НАТО рождает сложные вопросы, для нас вещь ясна — НАТО не станет расширяться на восток». Вопрос стоит вот какой, и какую претензию предъявляют Горбачеву и Шеварднадзе: почему вы это не записали в документ? А как тогда, в начале 90-го года можно было записать в документ, что НАТО не будет расширяться на восток, если Прибалтика еще входила в состав Советского Союза. Еще же существует Советский Союз, еще не распущен даже Варшавский Договор. Вот почему не записали это на бумаге. Но их обещание было временным, конечно.

Сванидзе: Спасибо. Сергей Ервандович, прошу Вас.

Кургинян: Идет очень интересный разговор, и здесь мне очень интересна позиция господина Млечина, который справедливо на некоторые нюансы указывает. Просто я хотел бы вопрос один: согласны мы все, что к концу 89-го года среди политической элиты было распространено мнение, что это все объединение будет исторической перспективой? Правда же? Рихард фон Вайцзеккер заявляет, что он очень серьезно относится к высказыванию Горбачева, что это вопрос решит история через 100 лет. Затем где-то к лету 89-го года Квицинский пишет очень интересную фразу: «Жизненный нерв ГДР то ли лопнул, то ли был перерезан». Так меня очень интересует, лопнул или был перерезан, и кем? Дальше начинаются разные процессы, открытие границы с Венгрией и так далее. Потом политические процессы — уходит Хонеккер, Кренц, Модров и так далее. И вот тут очень интересный вопрос: 18-го ноября на созванном в Париже по инициативе Миттерана (Франсуа) саммите европейского сообщества ледяная атмосфера. Немцам заявляют, что свои планы они обязаны увязывать с задачами европейской интеграции. Не торопиться, уважать четырехстороннюю ответственность. Наиболее жесткая оппозиция Тэтчер. Она довела до сведения Коля, что воссоединение не стоит на повестке дня. Хельсинкский заключительный акт четко зафиксировал нерушимость границ. А дальше возникают опубликованные совсем недавно в ФРГ документы по вопросам германского единства из архивов ведомства Федерального Канцлера. Они говорят о том, что 21-го ноября помощник канцлера по внешнеполитическим вопросам Хорста Тельчика посетил сотрудник международного отдела Португалов, который передал документ, состоящий из двух позиций Советского Союза. Одна официальная, Михаила Сергеевича Горбачева, а другая неофициальная, исходящая от члена политбюро ЦК Александра Николаевича Яковлева, и обсужденная в международном отделе. Согласно позиции Горбачева — объединяться все еще нельзя, согласно позиции Яковлева — объединяться можно и нужно на любых основах. Дальше Коль выступает в бундестаге с 10-ю пунктами объединения. Так там же еще три ключевые идеи: заключение союзного договора между ФРГ и создание конфедеративных структур. Затем образование федерации. Постепенное объединение. Коль еще об этом говорил. Тут-то и начинается позиция США. Соединенные Штаты говорят: мы никогда не санкционируем объединение Германии без вхождения в НАТО. Дальше происходит еще более интересное, я не говорю здесь о марте и обо всем прочем. Дальше происходит вопрос, что возникла достаточно нейтральная Германия. Уже это не Хонеккер и Кренц. Это уже достаточно свободная страна. У Коля возникают страшные опасения, что вот сейчас обе страны скажут, что они воссоединяются на абсолютно демилитаризованных основаниях. И Коль говорит: это конец! Потому что тогда будет такое волеизъявление всего германского народа, такая страсть к этому объединению, что мы ничего не сможем сделать. И он парализует эту страсть. А дальше начинаются переговоры, в ходе которых на основе то колбасы, то кредита, то каких-то странных вещей… Идет уступка и сдача позиций. При этом Тэтчер чуть не на коленях стоит перед Горбачевым с тем, чтобы он не сдавал так позиции. У Горбачева на руках огромные карты! И это вот есть правда о воссоединении Германии.

Сванидзе: Вопрос будете задавать, Сергей Ервандович?

Кургинян: Вот это есть проблема. Никто не говорит, что эта проблема имеет однозначное решение, но это проблема такая или нет? Вот это все факты? Архивы опубликованы?

Вороненкова: То, что Вы говорите, это факты.

Кургинян: Значит, если это факт, то из этого следует, что мы каким-то ошеломительным образом отдали на непонятной основе, непонятно за что, минуя Хельсинкские договоренности… извините, предав дорогую Маргариту Тэтчер и всех остальных?

Вороненкова: Нет.

Кургинян: Каким-то конфиденциальным образом, я повторяю, ни за что, на каких-то непонятных основаниях отдали нечто, за что мы действительно, Вы правильно говорите, могли много получить и многому воспрепятствовать. И что могли трансформировать в нужные нам формы. Возникает вопрос, зачем же все это было сделано? Если на руках было все? Разве это не называется нарушением национальных интересов — мягко говоря, или, простите, в жесткой форме — предательством? А что это? Это бесконечная глупость? Что это? И наконец, еще две вещи.

Сванидзе: Сергей Ервандович, времени не осталось совсем, а я должен дать времени на ответ. Прошу Вас.

Вороненкова: Дело в том, что Вы историк. И Вы прекрасно знаете, ту статью, что вы приводите, как ее можно подать и как можно подать эти документы. Скомпоновать таким образом, что действительно это будет самое натуральное предательство. На самом деле все-таки все это было немножко не так. Я не знаю, почему молчит Владислав Петрович — мне бы очень хотелось услышать его позицию. Все-таки вы приводите данные правильные — госпожа Тэтчер возражала, хоть и не стояла перед Горбачевым на коленях. Возражал прежде всего Миттеран. Америке было все равно. Великобритания…