Суд времени. Выпуски № 12-22 - Сергей Кургинян

Материалы по делу.

Из немецкой газеты «BILD»: «По результатам опроса, проведенного институтом общественного мнения Emnid, целью которого было выяснить, как много жителей Германии хотели бы жить в социалистическом государстве. Таком, как ГДР. 80 % жителей Восточной Германии и 70 % Западной считают жизнь в таком государстве, как ГДР, вполне приемлемой, при условии, что в нем будут работа, безопасность и социальная защита».

Кургинян: Это 15 марта 2010 года. Газета «BILD» объективна в своих социологических опросах, как Вы считаете?

Уль: Извините, но это полный бред. И Вы это знаете, и поэтому…

Кургинян: Мы публикуем?

Уль: «BILD» публикует.

Кургинян: «BILD» публикует, потому что это бред?

Уль: Да. Потому что должен показать…

Кургинян: Я понял. А институт общественного мнения Emnid — это провокационная организация, да?

Уль: Просто Вы, наверно, разделили какую-нибудь четкую фразу. Надо посмотреть весь опрос. Вы взяли маленькую цитату.

Кургинян: Мы с доверием читаем немецкие источники. Я понял Вашу точку зрения. Но мне хотелось бы, чтобы все знали, что такой опрос проведен, что данные такие и вовсе не опровергают в целом описанной картины. Теперь второе. Была мечта о конфедерации, правильно?

Орлов: Ну, была.

Кургинян: Скажите, пожалуйста, если бы состоялась конфедерация, и в ней все было бы демократично, то это разве бы не отвечало идеям свободы и всего прочего? Почему нет? Почему единственное, что отвечало идеям свободы, это поглощение ФРГ ГДР? Объясните, в чем тут высшая идея демократии?

Уль: Я думаю, решает все экономика. В конце концов, современная Германия… Демократия представлена экономической системой, которая довольно прилично работает.

Кургинян: Понял. То есть это не вопрос национальной страсти и не вопрос свободы, а вопрос процветания. Просперити, правильно? Давайте зафиксируем это.

Сванидзе: Сергей Ервандович, теперь Ваш тезис, Ваше слово, Ваш свидетель.

Кургинян: Давайте тогда доказательство № 4.

Материалы по делу.

На Тегеранской Конференции осенью 1943-го года Рузвельт предложил разделить Германию на пять государств. Пруссия, Ганновер и Северо-запад Германии, Саксония, Вестфалия, Гессен и западный берег Рейна, Бавария, Вюртенберг и Баден. Кроме того, Рур, Саарскую область и Кильский канал предлагалось поставить под международное управление будущей Организации Объединенных Наций или трех великих держав. А Гамбург сделать вольным городом.

Кургинян: Доказательство № 5.

Материалы по делу.

Из книги Александра Самсонова «Крах фашистской агрессии»: «Осенью 1943-го года в Москве состоялась конференция министров иностранных дел трех великих держав. При обсуждении германского вопроса английский министр иностранных дел изложил план расчленения Германии: „Мы хотели бы разделения Германии на отдельные государства, в частности, мы хотели бы отделения Пруссии от остальных частей Германии. Мы хотели бы поэтому поощрять те сепаратистские движения в Германии, которые могут найти свое развитие после войны“».

Кургинян: Итак, в Италии, Англии, во Франции, как мне кажется, существовало противодействие объединению Германии на всех этапах, вплоть до последнего. Если такое противодействие было, то наше противодействие, объединенное с их противодействием, а именно они не хотели объединения Германии — и Тэтчер в особенности, могло ли этого быть достаточно, чтобы не сделать объединение Германии предопределенным? Пожалуйста, я бы хотел, чтобы на этот вопрос ответил Абдулхан Абдурахманович Ахтамзян, доктор исторических наук, профессор кафедры истории и политики стран Европы и Америки МГИМО. Абдулхан Абдурахманович, Вам слово.

Ахтамзян: Спасибо. Прежде всего я хотел бы вернуться к постановке вопроса в самом начале дискуссии. Относительно того, было ли вообще единство Германии предопределено исторически. Германия, если хотите, никогда не существовала как единое государство. Существовало в Германии столько государств, сколько дней в году. И даже больше. Каждый барон, каждый князь, суверен считал, что он есть самостоятельный государь.

Кургинян: И это длилось очень долго.

Ахтамзян: И это много столетий продолжалось.

Кургинян: Франция была уже объединена.

Ахтамзян: Даже когда уже сложились после 30-летней войны национальные государства в Европе, Германия оставалась раздробленной на десятки и сотни государств.

Кургинян: Это огромная посылка.

Ахтамзян: Сепаратизм Германии в крови у немцев. Из этого вытекает, между прочим, устройство государственное — федерализм. Это союз государств. Германия до сих пор существует как союз государств в форме земель. Например, Бавария до сих пор считается свободным государством. Но это лишь предпосылка.

Кургинян: Говорящая о непредопределенности.

Ахтамзян: Да. Теперь относительно предопределенности. Надо исходить из того, что во Второй мировой войне не просто решающую роль, а главную роль и основную тяжесть вынес на себе советский народ, Советский Союз. Речь идет о том, что в устройстве послевоенном Советскому Союзу естественно принадлежало решающее слово. И с авторитетом Сталина считались лидеры западных держав. Но была ли предопределенность раскола Германии на два государства? Не было такой предопределенности. Речь шла о том, что единая Германия должна быть нейтральной, а лучше дружественной в отношении Советского Союза. В Германии самой шла борьба политических сил. Антипод Аденауэра, который создал ФРГ, был прежний рейхс-канцлер Йозеф Вирт, который предлагал вернуться на позиции Раппальского договора…

Сванидзе: Завершайте, пожалуйста.

Ахтамзян: …и … я вас не прерывал.

Сванидзе: А я вас прерываю — я имею на это право. Прошу Вас.

Кургинян: Зачем так?

Сванидзе: Нет, я напоминаю.

Ахтамзян: Значит, речь идет о том, что предопределенности не было. Было ли предопределено объединение Германии? Исторически — несомненно. Великая цивилизованная нация не могла существовать еще длительное время в состоянии раскола. Но что в данный момент и в такой форме было проведено объединение — конечно, вызывает ряд вопросов.

Сванидзе: Спасибо. Прошу Вас, Леонид Михайлович, Ваш вопрос.

Млечин: Скажите, Абдулхан Абдурахманович, не согласитесь ли Вы с тем, что на самом деле при всех красивых мотивах, при которых образовывалась Восточная Германия, ГДР. При том первоначальном ощущении, что мы здесь создаем первое на немецкой земле государство рабочих и крестьян. Что мы здесь создаем подлинно антифашистское государство. Это очень быстро выродилось в обыкновенную сталинистскую модель, которая конечно же нисколько не отвечала требованиям современного государства. Вызывала раздражение у восточных немцев. И ГДР существовала последние годы только потому, что существовала социалистическая система, которая ее держала. Поскольку там стояли советские танки и так далее. Как только это все разрушилось, как только исчез у немцев страх — в один день это государство рухнуло. В один день! Вы согласитесь со мной?

Ахтамзян: Ваш вопрос?

Млечин: Я прошу Вас согласиться или не согласиться с тем, что ГДР могла существовать только пока восточные немцы боялись высказать свое мнение, что не должно быть двух государств. Они хотят воссоединиться.

Ахтамзян: Я не берусь судить о внутренней обстановке в ГДР. Я думаю, что немецкий коллега лучше помнит эти факты. Но что ГДР создавалось как антифашистское и демократическое государство — я глубоко убежден.

Млечин: Мы с Вами в этом едины. Я говорю о том, потом что происходило.

Ахтамзян: Одну минуту, я закончу.

Млечин: Я прошу прощения, я Вас не прерываю. Давайте просто перенесемся от конца войны к концу ГДР. Мы уже на этом этапе, уже ГДР рушится.

Ахтамзян: Да. Ее разрушили. Не рушилась она, а ее разрушили.

Млечин: Кто?

Ахтамзян: Я Вам приведу один простой факт. В сентябре 1988-го года министр иностранных дел ФРГ Ганс-Дитрих Геншер отвел в сторонку тогдашнего министра иностранных дел СССР Шеварднадзе, которого я считаю совершенно некомпетентным человеком в делах дипломатии, и продолжаю на этом настаивать. Отвел в сторонку и сказал: «Я Вам для личного сведения, доверительно, хочу сообщить, что в следующем году, в 89-м, значит, летом, в ГДР будет кризис». Что это — прогноз научный или план, в который втягивали и Шеварднадзе?