Реверс - Михаил Юрьевич Макаров

смене, что ты не верблюд. Талон-требование на вывод подзащитного у Сизова был заполнен заранее. С помощью такого нехитрого финта он обогнал другого адвоката, терявшего драгоценное время на заполнение бумаг. Конвоир, громыхая берцами, отправился выполнять сизовскую заявку. А молодому коллеге, прибывшему раньше, теперь придётся подождать.

Пройдя досмотр и сдав на хранение телефоны, Ростислав Андреевич выкурил под лестницей сигарету. Первый раз за день ему удалось покурить не на бегу.

Мощное здание тюрьмы, построенное в начале девятнадцатого века, мало отвечало современным требованиям. Допросные представляли собой тесные клетушки с фанерными стенками. Их нагородили в целях увеличения рабочих мест для следователей и адвокатов.

Сержант внутренней службы завёл Левандовского в угловую каморку, но Сизов, заискивающе улыбаясь, попросил разрешения перейти в первый кабинет.

— Здесь из окна сильно дует, а у меня радикулит.

— Без разницы, — хмурый сержант толкнул дверь с табличкой «1».

— Спасибо вам большое, — благодарность досталась удалявшейся по коридору камуфлированной спине.

В том, что инспектор не стал настаивать на конкретном помещении, адвокат увидел добрый знак.

«Значит, прослушивать не планировали».

Мужчины поздоровались за руку и присели. Разделённые столом, одновременно подались навстречу друг другу, практически упёрлись голыми лбами.

— Что за срочность, Валентин? — Сизов привычно перешёл на шёпот.

— Не могу здесь больше находиться ни дня. Условия отвратительные, а скоро будут невыносимыми.

— В чём проблема? Не сложились отношения с сокамерниками? Давай обратимся к начальнику СИЗО, он человек вменяемый, в другую камеру переведёт.

— Ни в коем случае! — архитектор протестующе замотал головой. — Только хуже сделаем! Ростислав Андреевич, скажи честно, какова вероятность, что меня осудят?

— Сейчас примерно «фифти-фифти», — ответ последовал мгновенно.

— Пропорция — дрянь! При таких рисках в нашу позицию надо вносить срочные коррективы.

— Решение должно быть твоим, — эту мысль адвокат неустанно внушал каждому из клиентов. — Определённым набором доказательств следствие располагает. Дело однозначно пойдёт в суд. Многое будет зависеть оттого, какому судье оно попадёт. Я правильно понимаю, Валентин, ты готов признать вину?

— Да. Какую динамику в связи с этим можно прогнозировать? Интересует только положительная.

— Ну, давай, Валентин Юлианович, поразмышляем… Какие условия мы можем выдвинуть? Чтобы следствие ограничилось одним мунтяновским эпизодом? Это зависит от того, как далеко они влезли в тему с автозаправками… Завершить следствие в кратчайшие сроки? Данный пунктик завязан на первый… После дачи признательных показаний освободить тебя под залог? С учётом тяжёлых семейных обстоятельств вопрос довольно реальный, но они могут заломить сумму, которую мы не потянем. Условная мера наказания? Тут, увы, поезд ушёл. Об этом нужно было торговаться изначально. Многовато проблем мы с тобой, Валентин, доставили прокуратуре и ФСБ, они ребята злопамятные… Да и общая конъюнктура в стране не благоприятствует условному сроку. На всех телеканалах борьба с коррупцией — главная тема…

Левандовский внимал адвокату, дрожа от нервного возбуждения. За двадцать дней неволи его эспаньолка буйно разрослась. Ямщицкая борода не вязалась с тщедушным телосложением. Архитектор выглядел в ней мальчишкой из школьного драмкружка, загримированным под разбойника. От него наносило вокзальным бомжом. Особенно неприятен был тухлый запах изо рта.

Сизов едва сдерживался, чтобы не проявить брезгливость вовне. Архитектор относился к категории обидчивых клиентов. Малейшее проявление снобизма было чревато для гонорара. И всё-таки Ростислав Андреевич незаметно увеличил дистанцию.

Они проговорили ещё десять минут. Препарировали самую суть. Экономя время, ни полусловом не коснулись аспектов быта, важных для любого арестанта.

— Рассказать придётся всё, — адвокат проговаривал детали, предупреждая возможные шероховатости. — В том числе, куда девались пять тысяч долларов.

— Я не идиот, понимаю, — разжёвывание азбучных истин вызвало у Левандовского раздражение.

Сизов, не обращая внимания на капризы подзащитного, продиктовал заявление на имя следователя прокуратуры:

— Прошу вызвать меня для дачи чистосердечных показаний. Число, подпись. Подпись расшифруй. Ну, всё, я помчался… Обратной дороги не будет, уважаемый доверитель!

… Вечером того же дня бумага оказалась у Самандарова. Рафа забегал с ней, как в одно место ужаленный. По телефону дал команду Яковлеву, чтобы тот с утра пораньше снаряжал спецэтап за подследственным. Минутой спустя ворвавшись в кабинет Кораблёва, он предложил другой вариант — брать за хибок адвоката и ехать с ним в СИЗО, чтобы Левандовский, не дай Бог, по дороге не раздумал сотрудничать.

— Я могу… своей машине… только заправьте меня! — взволнованный Рафаил часть слов проглатывал.

И.о. прокурора предложил для начала не суетиться, в связи с чем получил упрёк в пофигизме.

— Коне-ечно, Александр Михалыч, не вас за незаконный арест поимеют!

— Почему он незаконный-то, Рафаил Ильич? — Кораблёву нравилось дразнить легковозбудимого подчинённого.

В разгар содержательной беседы появился Яковлев, не усидевший в своём кабинете. Он сообщил, что завтра не удастся организовать поездку. На базе их отдела управление проводит учения по борьбе с терроризмом. Задействован весь личный состав и служебный транспорт.

— Мужики, мероприятие плановое, генерал приезжает, поймите меня правильно, — майор чувствовал себя без вины виноватым. — Может, милицию задействуете?

Кораблёв отклонил предложенный вариант. Внешнеполитическая ситуация не позволяла столь деликатное дело поручить УВД.

— Давайте не будем драматизировать, — исполняющий обязанности прокурора выглядел наиболее трезвомыслящим. — Если Левандовский вздумает переобуться, ему минуты хватит. Поставим на паузу до понедельника. А то получается, он свистнул, а мы со всех ног бежим, торопимся. Несолидно. Инициатива их, пусть маленько подождут. Рафаил Ильич, что Сизов сказал, когда отдавал заявление? Воспроизведите дословно, только без эмоций, пожалуйста…

Левандовского этапировали в понедельник, в первой половине дня. Адвокат был занят в суде, поэтому допрос отложили до шестнадцати часов. Предварительно Самандаров попытался выведать у обвиняемого суть его будущих показаний. Тот наотрез отказался общаться без защитника. В связи с двойственностью ситуации Рафаил решил видеозапись на следственном действии не применять.

Допрос получился продуктивным. Архитектор дал расклад, в целом соответствующий показаниям свидетеля Мунтяна. Расхождения, типа, кто был инициатором взятки, носили непринципиальный характер.

Следователь ставил вопросы в хронологическом порядке. Когда дошли до передачи денег, Левандовский пояснил, что, получив конверт, он заглянул внутрь, удостоверился в содержимом и незамедлительно отправил улов по пневматической почте в кабинет № 303 своему заму Темляку. О ценной бандероли тот был предупреждён заранее.

Бешеному темпу, в котором Самандаров барабанил по клавиатуре ноутбука, позавидовал бы сам Ринго Старр.

Пока обвиняемый с адвокатом придирчиво вычитывали набранный текст, Рафа выскочил из допросной и оккупировал кухню ИВС, предварительно выставив оттуда мирно ужинавшего дежурного. Стремглав набрал по сотовому Яковлева.

— Тащите к себе иуду Темляка! Деньги у него! — дав отбой, следователь жадно отхлебнул из чашки, оставленной милиционером.

Нужно было экстренно промочить пересохшее горло.

Оперативник УФСБ Иванов выдернул и.о. главного архитектора с большого совещания, проводившегося при главе города. Зная ситуацию по делу поверхностно, старлей, тем не