Похороны К. - Чон Хиран

Но почему она все это время была в чужих руках? Может, отец не хотел, чтобы этот текст попал ко мне? Он ведь даже не упомянул ни меня, ни маму в своем завещании. Даже в нем не было ничего, кроме литературы. Вместе с романом, в котором он отрицал все то, чего добился до сих пор. Когда я читала последнюю написанную отцом книгу, я подумала, что он просто погибает от нарциссизма, потому что он никогда не сможет избавиться от него. Я предположила, что кто-то случайно наткнулся на его рукопись. Но как и почему? Если бы отправителем этого конверта был близкий друг или один из учеников отца, сложно представить, что он был бы доставлен мне таким образом. Как минимум этот человек тот, кто не хочет, чтобы я знала о его существовании. Я никак не могла понять, кто это может быть. И чем дольше я размышляла об этом, тем больше моя цель не только сужалась, но и, наоборот, расширялась до каких-то невероятных масштабов, которых мне не постичь. Больше всего я сомневалась в том, стоит ли мне вообще читать эту рукопись, я была обеспокоена этими мыслями. И они заключали в себе всю суть, из которой рос гнев на отца, на самом деле он никуда и не исчезал, но в то же время появлялся словно из ниоткуда. Тем не менее во мне еще теплилась капля любви. Порой такие моменты, когда вам хочется пойти на компромисс с подобной привязанностью, накрывают вас как большая волна. Это чувство, которое мы можем испытывать часто, но каждый раз проживаем его по-новому.

– Профессор, я думаю, что для начала нам следует убедиться в том, что правила ведения видеонаблюдения позволяют нам проверить допустимость ситуации, о которой вы говорите. Вы ведь не получили никаких особо опасных вещей или того, что могло бы нанести вред вам и вашей репутации, верно?

Человек, ответственный за систему безопасности, несколько раз подчеркнул, что их стандарты проверки видеокамер достаточно строги, так как она и без того была установлена с трудом, ведь многие студенты были против этого. Он также сказал, что не хотел бы оставлять без внимания случай, произошедший со мной, поэтому любезно попросил меня дать более подробное объяснение. Мужчина заметил, как я трижды останавливала человека, пытавшегося увернуться, он видел, что я нахожусь в отчаянии, так что он был ко мне очень дружелюбен, а я тем временем не могла как следует изъясниться. Я долго подбирала слова и в итоге ответила, что хоть это и не было реальной угрозой, я получила текст, содержание которого рассказывает о моей личной жизни. Если бы я сказала, что мне кажется, что этот текст написан моим отцом, который скончался пятнадцать лет назад, возможно, мужчина более позитивно отнесся к моей просьбе и всячески попытался бы помочь, но эти слова так и не покинули моих уст. Но охранник все равно пообещал разобраться в этой ситуации, добавив, что даже если ему удастся получить разрешение, то вероятность того, что я смогу увидеть записи, мала, так как все данные удаляются по истечении трех месяцев. Пока я разговаривала с ним, я вся покрылась потом и была близка к тому, чтобы просто сдаться. Я сказала, что буду ждать звонка, и вышла из кабинета охраны.

О камерах видеонаблюдения первым подумал мой муж. Должно быть, он забеспокоился, когда заметил, что я, не в силах что-либо предпринять, сидела до утра, не притронувшись к работе. Когда с утра он встал и собирался уже уходить, он предложил проверить камеры. В первом семестре после моего назначения на место профессора среди студентов бушевали жаркие дебаты по вопросу о расширении системы видеонаблюдения, так что муж тоже был в курсе того, что по университету установлены камеры. Я, будучи новым сотрудником, не могла открыто высказаться по этому поводу, но также считала, что необходимо ограничить установку. Весьма иронично, что теперь мне требовалась вся мощь этих записывающих устройств в личных целях.

На вторую половину дня у меня была договоренность о консультации с одним из студентов, и до нее мне нужно было успеть пообедать, но я просто прогуливалась по территории кампуса, где было очень тихо. За исключением здания аспирантуры и дороги перед общежитием, людей было немного. Но местность казалась скорее пустой, нежели просто свободной. Весь кампус выглядел запущенным, и это казалось странным – от просторной площадки, засеянной газоном между зданиями до фонтана, из которого шумно хлестала вода, до каждого из зданий, что излучали разную атмосферу, в зависимости от времени постройки. Только когда я стала преподавать, я поняла, что университет заставляют жить его студенты. В разгар семестра и во время каникул ощущения от нахождения в лаборатории сильно отличались. И не имело значения, что задорное настроение было вызвано не любовью к учебе, а детским восторгом, что возникает у студентов во время начала учебы в университете. Я зарабатывала на жизнь чтением лекций, а затем этот опыт помог стать мне профессором. Раньше я считала, что носить звание профессора еще не значит быть настоящим наставником, но прыткость студентов, наполняющих кампус, давала мне энергию. Солнце светило так ярко, что у меня на спине и подмышках проступил пот. Когда я подумала о том, что пора укрыться от этой жары, мой взгляд упал на здание библиотеки из серого бетона с огромными окнами.

Родители не знали о том, что я начала писать романы еще в старшей школе. Писала я их в библиотеке. А еще я любила библиотеки потому, что это было место, где я могла читать в свое удовольствие, не пробираясь в кабинет отца подобно воришке, не спрашивая ни у кого, могу ли я прочесть книгу, на которую пал мой выбор. Мама пыталась удержать меня, чтобы я не разгуливала вне дома, но ей недоставало упорства и жесткости, чтобы суметь сломить мой бунтарский дух во время пубертатного периода. Отец же называл это свободой. Одно время у меня действительно было желание жить как попало, назло родителям, чтобы это ранило их. Но мне даже не нужно было быть частью какой-нибудь школьной банды, что издевается над другими учениками и радуется тому беспределу, что творит. Большинство родителей начинают беспокоиться только потому, что их воспитанные чада пренебрегают школьными занятиями, когда они часто ходят по кафе или караоке[5], внезапно начинают фанатеть по знаменитостям или сами мечтают стать звездами, именно в такие моменты родители начинают тревожиться. Конечно, со временем мне пришлось признать,