Твой путь (СИ) - Кононова Татьяна Андреевна

— Ваша милость! Ваша милость, будьте добры, постойте!

Витторио Дени остановился на середине лестнице, не оборачиваясь. Не дело — обращаться к нижестоящим, если есть необходимость, поднимутся сами.

В Сайфаде, стольном городе Империи, Витторио знали, и многие были знакомы с ним лично. Производить впечатление, заставляющее при всякой встрече склоняться в благоговейном поклоне, было во вкусе асикрита, и, к его счастью, внешность у него была запоминающаяся: чёрные кудри до плеч, небольшая, но заметная горбинка на носу, выступающий, резко очерченный и всегда гладко выбритый подбородок, оливковый загар, высокая, статная фигура — когда он появлялся на людях по правую руку от светлейшего, многие замечали, что асикрит ростом выше императора. Короткий, быстрый, нередко даже скучающий взгляд жгучих чёрных глаз ни на чём не задерживался долго, но те, кому выпадал случай ненароком встретиться с асикритом глазами, с той поры всегда опускали взор при встрече с ним.

— Ваша милость, — по лестнице спешно поднимался кондотьер [2] Риоццо, — что случилось? Его светлость отказались меня принимать, у меня вести с границ, он хлопнул дверью перед моим носом и велел никого к себе не допускать.

Витторио давно не видел старого кондотьера таким встревоженным, ему и самому уже становилось интересно, что произошло с императором, однако он сдержал любопытство и лёгким, чуть заметным кивком головы поприветствовал предводителя войска.

— Мне неизвестно, — ровно отозвался он. — Верите ли, сам не могу прийти к нему ещё с утра. Если он меня прогонит и теперь, значит, наше небо рухнет.

Витторио Дени попытался пошутить, но вышло неловко, и кондотьер даже не улыбнулся. Вместо этого он согласно качнул головой, коротко поклонился асикриту.

— В любом случае, вы можете доложить о случившемся мне, а я передам светлейшему, когда смогу, — сказал Витторио после некоторого времени молчания. — Что слышно на границах?

— Со стороны Халлы и Кейне пока что ничего. Мои отряды видели стену к северу отсюда, она воздвигнута не столь давно, смею предполагать, в Северных землях готовятся к обороне. Явно увеличено количество дозоров и объездов, мы не раз натыкались на остатки брошенных лагерей. Однако удара с двух сторон им не выдержать, с трёх — тем более. Жаль, правда, что в нашем случае флот был бы бессмысленен, у Кейне нет выхода к морю.

— Нам же лучше, — Витторио Дени пожал плечами. — На суше атаковать быстрее и проще.

— Что меня тревожит, так это отсутствие вестей с запада, — продолжал кондотьер Риоццо, пропустив замечание асикрита мимо ушей. — Лорд Эйнар Альд Мансфилд слишком долго тянет с ответом. Кажется, мы предложили достаточно, чтобы он согласился присоединиться к союзу нашей империи и Халлы.

— Сомневаюсь, что он вообще ответит хоть что-то, — хмыкнул Витторио. — Впрочем, я спрошу у светлейшего, вероятно, он просто не хочет оглашать переписку с лордом Эйнаром.

— Да, ваша милость, вы окажете мне большую услугу, — кондотьер ещё раз поклонился и направился к подножию лестницы. Проводив его задумчивым, хмурым взглядом, Витторио Дени быстро поднялся к главному входу и вошёл во дворец.

Несмотря на то, что уже постепенно подбиралась осень, на улице всё ещё стояла невыносимая жара. Под высокими мраморными сводами дворцовых галерей царили приятные полумрак и прохлада. Витторио шёл, не оглядываясь и ни на чём не заостряя своё внимание: всё праздничное великолепие лепнины, украшений и рельефов давно примелькалось. Прикоснувшись к холодной белоснежной стене, он провёл пальцем по тонкой чёрной прожилке на мраморе и убрал руку, заслышав где-то в конце длинной галереи шаги дворцовой стражи. В покои светлейшего его проводили только спустя долгое время уговоров и заверений в том, что он не задаст лишних вопросов и не выведет императора из себя ещё сильнее.

Витторио Дени вошёл и замер на пороге с поклоном. В глаза, привыкшие к мягкому полумраку галереи, ударил яркий дневной свет, щедро льющийся из распахнутых окон. В покоях было тепло и немного душно, сладко пахло курящимися ладаном и миррой. Лёгкие нотки ладана заставили Витторио поморщиться, и он оглушительно чихнул: отчего-то от этого благовония всегда приходили неприятные ощущения. К этому густому запаху примешивался ещё третий, отдалённо напоминающий сандал и знакомый до боли в груди каждому, кто был приближён ко двору: император оставался у себя всё утро и своё одиночество позволил разделить только одному человеку, самому верному и преданному, своей супруге.

— Я не позволял никого впускать! — крикнул светлейший, и в голосе его послышалось досадное раздражение, однако, когда он увидел своего асикрита, гнев его малость поутих. — Ах, это ты. Что ж, входи, нам есть, о чём поговорить.

Витторио Дени неловко покосился в сторону супруги императора, но тот лишь махнул рукой.

— Ты знаешь, у меня никогда не было секретов от Юлии. Если бы не её присутствие, я бы давно сошёл с ума.

Молодая императрица в ответ на его ласковые речи слегка зарделась, и лёгкая улыбка тронула нежный контур её губ. Учтиво поклонившись и ей, Витторио задержал взгляд на её прекрасных чертах чуть дольше, чем было положено. Юлия была поистине красива, как цветок, выросший в чужом саду под тщательной охраной и присмотром — невысокая, хрупкая, изящная, как дикая серна, с мягким загаром, быстрыми, живыми чёрными глазами, глубоко посаженными. Лицо её было тонким, выделялся только нос с заметной горбинкой. Юлия была нездешней, на Звёздный Путь пришла по собственной воле вслед за страстно обожаемым ею супругом, и некоторое время её пребывания во дворце Реджетто было потрачено на восстановление её памяти.

— Не стоит смущать Юлию столь любопытным взглядом, — светлейший строго одёрнул Витторио. — У нас есть вещи поважнее. Сегодня ночью гонец привёз мне ответ от лорда Эйнара.

Витторио сел на предложенное ему кресло с высокой резной деревянной спинкой и взглянул на светлейшего с куда большим интересом.

— Что же он ответил?

Император помолчал, посмотрел в окно.

— Ни слова, — коротко бросил он наконец. — Ни единого слова, только вот это.

С этими словами он протянул руку, взял со стола чёрную шёлковую ленту длиной в два локтя и бросил в руки асикриту. Витторио растянул её на всю длину, повертел в руках, надеясь прочесть хоть какие-то тайные знаки или буквы: в конце концов, так бывало, что переписки шифровались на случай перехвата гонца и самих посланий, но — ничего. В руках у него лежала обыкновенная лента. Гладкий иссиня-чёрный шёлк слегка поблёскивал на солнце.

— Что это значит, ваша светлость?

Август облокотился обеими руками на поверхность стола, погрузил пальцы в блестящие тёмные кудри.

— Война, — ответил он. Витторио Дени даже удивился, как ему удаётся так уверенно держать себя в руках и не срываться после такого происшествия. Теперь его гнев и желание побыть в одиночестве вполне объяснялось отказом в сотрудничестве, полученном от правителя Земель Тумана. — Чёрную ленту присылают при строгом отказе, я думал, ты об этом ещё не позабыл, — продолжал светлейший, не обращая внимания на смятение своего асикрита. — В противном случае прислали бы алую, или же хотя бы ещё несколько слов.

Витторио смял ленту и швырнул её на стол. Гладкой чёрной змейкой она скользнула вдоль витиеватой деревянной ножки и юркнула в тень.

— Эйнар слишком много о себе возомнил, — хмыкнул Витторио, нахмурившись. — Отказывается от союза с нами. Не удивлюсь, если он окажет поддержку Кейне, этим… дикарям и варварам. Хотя им и того более нечего предложить ему за это.

— Не говори так, — Август перебил его и неприязненно поморщился. Всегда, когда разговор заходил о правителе Земель Тумана, у него по позвоночнику пробегал ощутимый холодок. — У лорда были причины, надо понимать. Мы не вправе судить его.

— Ого, ваша светлость, с каких это пор вы записались в праведники? — Витторио Дени едко усмехнулся и встал, с грохотом отодвинув тяжёлое деревянное кресло. — Неужели это и впрямь говорите вы, вы, чьи руки залиты кровью по самые плечи? Сбросьте нимб, сейчас не до этого, тем более он так не идёт вам. У вас немало тех, кто готов пожертвовать жизнью и свободой за благополучие страны…