Твой путь (СИ) - Кононова Татьяна Андреевна

Сайфад встречал шумным великолепием, блеском, золотом, разноцветными драгоценными камнями в упряжках, на эфесах мечей, на украшениях женщин. Повсюду, куда ни глянь, казалось, что течёт нескончаемая людская река: все улицы были запружены до отказа, вокруг шумели, кричали, торговались, пели. Когда отряд проезжал по главной рыночной площади, Иттрик нахмурился и невольно опустил взор на дорогу: невыносимо было смотреть на то, как людей, живых людей продают, словно бездушный товар. В столице Октавий немного оживился, гораздо больше отвлекался и разговаривал со своими спутниками на родном наречии, обсуждал дела, порученные, уже исполненные и ещё только предстоящие. Иттрик молчал и на расспросы не отвечал ни слова: и без того рассказал уже слишком много, да к тому же не тем людям, кому бы следовало.

О дворце Реджетто, высоком — в несколько полов — строении, он слышал не раз, и всегда рассказы об этом месте были разными, однако в действительности он выглядел поистине великолепным, хоть и не было никакого настроения любоваться местной красотой. Высокие мраморные своды, массивные колонны с изящными, витиеватыми завершениями, широкая парадная лестница, высокие окна, орнамент и барельеф на белоснежных стенах — всё это, безусловно, завораживало. Кроме людей из отряда, на Иттрика никто не обращал внимания, хоть некоторые и оборачивались вслед, он не принимал этому особенного значения. О том, что про него вообще не забыли, он понял, когда Октавий, остановив свой отряд властным жестом, велел, как и обычно, стеречь пленника, а сам спешился, бросил поводья кому-то из подоспевших слуг и быстро направился во дворец. Иттрик смотрел за ним из чистого любопытства и от безысходности. До дверей Октавий не дошёл, на верхних ступеньках встретился с кем-то, очень богато одетым, сказал ему несколько слов и снова вернулся к отряду.

— Его светлость велит отправляться на площадь, там сейчас будет весело, — бросил Октавий, спустившись с лестницы и снова легко вскочив в седло.

— Магистр, а как же он? — несмело спросил кто-то из спутников, небрежно махнув рукой в сторону Иттрика.

— Там будет весело благодаря ему, — негромко отозвался магистр Ренн, и Иттрик вдруг почувствовал, как вдоль позвоночника пробежал холодок от этого его тихого, вкрадчивого голоса.

На площади уже начали собираться люди: очевидно, распоряжение императора уже было оглашено, и все пришли в предвкушении какого-то действа. Иттрик ничего не понимал, поэтому предпочёл держаться в стороне, как обычно, в центре отряда дозорных, однако долго ему там оставаться не удалось: кто-то стащил с коня, быстро обыскал и с силой толкнул вперёд.

Сделав несколько шагов, юноша огляделся и понял, что он стоит посреди дворцовой площади, наполовину пустой. Народ толпился по краям, опасливо переговариваясь и бросая короткие взгляды в его сторону. Иные были полны презрения, иные — сочувствия. В самом центре несколько человек разожгли высокий костёр и тут же отбежали в сторону. Пламя взметнулось выше человеческого роста. Всё те же грубые руки бесцеремонно взяли юношу за плечи и развернули в сторону дворца: резные двери распахнулись, и на ступенях появился сам император в сопровождении своего первого помощника, асикрита Витторио Дени, и супруги, молодой императрицы Юлии. Лицо женщины было прикрыто плотной вуалью, на голове у светлейшего в лучах солнца сиял золотой венец, украшенный самоцветами. Виттторио Дени стоял чуть позади, за плечом Августа, словно бы в тени, однако, когда светлейший сказал ему что-то тихо, асикрит сделал шаг вперёд, подняв руку, дождался абсолютной тишины и только тогда заговорил.

— Сегодня для империи особенный день, — начал он, с нескрываемым торжеством оглядывая всех присутствующих. Взгляд его, наконец, упёрся в побледневшего Иттрика и замер на нём. — Возможно, он станет поворотным моментом к лучшему. К победе над нашим общим врагом. Не исключено, что от этого мальчишки, — он вытянул вперёд руку, и рубиновый перстень сверкнул на солнце, — мы узнаем будущее, а также сможем получить защиту и покровительство богов, ведь кто, как не он, связан с ними крепче всего?.. Как известно, истинных жрецов осталось не так уж и много, и доказать их принадлежность к главному богу может только сама стихия, могучая, непобедимая, неподвластная ни приказам… ни магии.

Один из стражников, тот, что держал пленника, выхватил из-за пояса клинок, едва Витторио закончил свою речь. Иттрик закрыл глаза, мысленно обратившись к своему покровителю, но холод лезвия не прикоснулся к коже — вместо этого послышался характерный треск разрываемой ткани, и сайфадец поднял вверх оторванный воротник с вышитым узором-оберегом. Кое-где из толпы послышались крики, хлопки, свист. Юноша почувствовал, что заливается краской, что не в силах стоять перед этой неуправляемой стаей, готовой по первому слову наброситься на него и разорвать в клочья — и по тому же слову упасть перед ним на колени. Он невольно вспомнил вождя из племени, старика Лагерта: тот мог заставить повиноваться одним только взглядом, одним движением, но почти никогда этим не пользовался, его чтили за недюжинный ум и смекалку…

Задумавшись о вожде, погибшем много солнцеворотов назад, Иттрик перестал слушать крики толпы и голос первого помощника императора: мысли его занимало совсем другое, и поэтому, когда его схватили за руки и куда-то потащили, он поначалу упирался и даже пытался вырваться. Клинок на сей раз прижался к шее остро отточенной стороной. Иттрик попытался рвануться в сторону, но держали его крепко и при попытке вырваться тут же вывернули руки за спину. В локте что-то хрустнуло так, что у юноши потемнело в глазах. Правая рука повисла безвольной плетью. А его самого вдруг обдало жаром и запахом гари, и он увидел, что рыжие и золотистые лепестки пламени взмывают в чистое, безоблачное небо прямо перед его лицом, рассыпаясь серым пеплом и оседая на волосы, на одёжу.

Императрица не видела за спинами воинов почти совсем ничего, но то, что юного пленника подтащили к пылающему костру, чтобы убедиться в том, что он и вправду истинный жрец Сварога, она разглядела хорошо и тут же дёрнула супруга за рукав.

— Прекратите это немедленно, — прошептала она, зачарованно глядя в пламя. — Велите прекратить!

— Проверим, насколько правдивы мои подданные и не лгут ли его вышитые обереги, — отозвался светлейший с показным равнодушием в голосе. — Ну же, дитя моё, не мешай смотреть…

— Живой человек не способен пройти сквозь огонь, — уверенно заявила императрица. — Будь он хоть кем, хоть каким жрецом, никто, кроме магов, такому не обучен. Мальчишка — не маг, это точно.

— Замолчи, — раздражённо отрезал Август. Страже, наконец, удалось совладать с парнем — его толкнули прямо в огонь. Юлия невольно закрыла глаза и даже на мгновение перестала дышать.

По толпе пронёсся испуганный вздох, и в следующую секунду всё стихло. Когда императрица вновь взглянула на площадь, она не поверила своим глазам. Юноша шёл сквозь огонь, медленно, пошатываясь и едва держась на ногах, но всё-таки шёл. Пламя расступалось перед ним, словно кто-то раздвигал его, как завесу. Наконец он вышел из огненного кольца, сделал ещё несколько нетвёрдых шагов, покачнулся и рухнул без чувств на каменные плиты, нагретые солнцем.

— Скажи им, чтобы убрали его отсюда, — Август тронул за рукав Витторио, стоявшего подле него. — Да чтобы не спускали с него глаз, он нам ещё будет нужен…

* * *

Юлия едва дождалась темноты. Происшествие на площади перед дворцом весь день не давало ей покоя. Стоило супругу покинуть комнаты, она металась по покоям, словно пойманная в клетку львица, не находя себе места. Наконец вечер тихо опустился на знойный Сайфад, окутал дворец и весь город мягкими тёмными крыльями. Юлия сбросила шелка и бархат, так опостылевшие за много дней, надела простое платье, одолженное у одной из служанок, заплела волосы в простую косу из пяти прядей и убрала из под тонкое чёрное покрывало.

Август вошёл в покои почти сразу, когда она закончила с приготовлениями, и, удивлённо оглядев супругу, поинтересовался о цели такого маскарада.