Красная Страна - Джо Аберкромби

— Они идут к двери! — крикнул он.

— Сколько? — донесся снизу голос Ламба.

— Может пятеро, — его взгляд метался через тени вокруг костра. — Шесть! — он упер приклад арбалета в плечо, устанавливая его прямо и ровно, тепло и знакомо, как обвивался вокруг спины любовницы. Он хотел бы, чтобы он провел больше времени, обвиваясь вокруг спины любовницы, и меньше вокруг арбалета, но он выбрал свой путь, и здесь был очередной шаг по нему. Он нажал спусковой крючок и почувствовал, как лук дернулся, и один из людей с топорами отшатнулся вбок и сел.

— Пять! — Крикнул Савиан, переходя от одного окна к другому, укладывая один арбалет и поднимая второй. Услышал, как стрелы защелкали в раму позади, одна закрутилась в темноте комнаты. Он поднял арбалет, поймал темную фигуру на фоне огня, почувствовал выстрел, и наемник зашатался назад и опрокинулся в пламя, и даже в этом шуме Савиан мог слышать, как он кричит, сгорая.

Он скользнул вниз к стене под окном. Увидел, как стрела влетела над ним и задрожала в балке. На миг его сразил кашель, ему удалось его унять, дыхание скрежетало и жгло вокруг ребер, жаля плоть. Топоры в дверь, сейчас он слышал, как они стучали. Пришлось оставить это Ламбу. Единственный из живых людей, кому он мог доверить эту задачу. Он слышал голоса сзади, тихие, но он их слышал. Поднялся на ноги и отбежал к задней стене, поднимая охотничий лук, не было времени застегивать колчан, лишь загнал его за ремень.

Он сделал долгий хрипящий вдох, удержался от кашля и сдержал его, взял стрелу, натянул тетиву, одним движением высунул кончик лука перед ставнями и открыл их, встал, наклонился наружу и медленно выдавил воздух через сжатые губы.

Люди склонились к земле в тенях у низа задней стены. Один посмотрел вверх широко раскрытыми глазами на круглом лице, и Савиан выстрелил в его открытый рот не больше чем с двух шагов. Поставил следующую стрелу. Он видел, как свет блеснул на наконечнике стрелы лучника, который сделал то же. Выстрелил ему в грудь. Достал следующую стрелу. Увидел, как быстро пробегает человек. Подстрелил и его, и увидел, как тот рухнул в снег. Хруст шагов, последний из них убежал. Савиан прицелился и выстрелил ему в спину, тот пополз, захныкал и закашлял, Савиан поставил стрелу и выстрелил в него второй раз, локтями закрыл ставни и снова вдохнул.

Его настиг кашель, и он стоял, содрогаясь, напротив стены. Он слышал рев внизу, лязг стали, брань, грохот, удары, драку.

Спотыкаясь, он снова дошел до переднего окна, натянул тетиву, увидел двух мужиков, спешащих к двери, застрелил одного в лицо, и ноги того подкосились. Другой затормозил и поспешно удрал вбок. Стрелы застучали по фасаду здания, когда Савиан увернулся.

Треск, и ставни в заднем окне распахнулись, показывая квадрат ночного неба. Савиан увидел руку на подоконнике, дал упасть луку и схватил, пробегая, булаву, качая ее низко и быстро, чтобы не попасть по стропилам, и ударил ей по голове в шлеме, когда та показалась, отправив кого-то падать в ночь.

Он повернулся, черная фигура появилась в окне — человек скользнул в мансарду, с ножом в зубах. Савиан прыгнул на него, но рукоять булавы отскочила от его плеча, и они схватились, боролись и рычали друг на друга. Савиан почувствовал жжение в кишках, отступил к стене, потянулся к ножу на поясе. Он увидел половину рычащего лица наемника, освещенного огнем, и ударил в нее, разрезал, черная плоть свисала с головы, когда тот спотыкаясь метался по мансарде. Савиан бросился ему наперерез, упал на него, утащил вниз и ударил, и кашлянул и бил, пока тот не прекратил двигаться; он стоял на коленях на нем, каждый кашель отзывался в ране в его кишках.

Булькающий крик начался внизу, и Савиан услышал, как кто-то визжит: «Нет! Нет! Нет!», плача, отчаянно, и он услышал ворчание Ламба: «Да, уебок!». Два тяжелых удара, затем долгая тишина.

Ламб вниз издал что-то типа стона, потом снова грохот, словно он кого-то пинал.

— Ты в порядке? — крикнул он, его собственный голос звучал тяжело и странно.

— Все еще дышу! — донесся голос Ламба, еще более странный. — Ты?

— Подцепил царапину. — Савиан убрал руку от татуированного живота, кровь там блестела черным. Много крови.

Он хотел бы поговорить с Корлин последний раз. Сказать ей все те вещи, о которых думаешь, но никогда не говоришь, потому что их тяжело сказать, и будет время после. Как горд он был тем, кем она стала. Как бы гордилась ее мать. Продолжать бой. Он поморщился. Или может быть сдать бой, потому что жизнь лишь одна, и разве хочется, оглянувшись, видеть только кровь на руках?

Но было поздно говорить ей что-то. Он выбрал путь, и здесь он заканчивался. Было неплохое представление, как все говорили. Что-то хорошее, что-то плохое, гордость и стыд, как у большинства. Он кашляя прополз вперед, взял один из арбалетов и начал натягивать тетиву клейкими руками. Чертовы руки. Нет в них силы, которая была когда-то.

Он встал перед окном, люди все еще двигались там, и лачуга, в которую он швырнул лампу, теперь отправляла вверх ревущее пламя, и он заорал в ночь.

— Это все на что вы способны?

— К сожалению для вас, — донесся голос Коски. — Нет!

Что-то заискрилось и зашипело в темноте, и последовала вспышка как днем.

Раздался шум, словно голос Бога, который, как говорят писания, сравнял дерзкий город Немай одним лишь шепотом. Джубаир убрал руки от ушей, в них все еще звенело, и покосился на форт, когда удушающий дым начал расчищаться.

Много ущерба было причинено зданию. Были дыры размером с палец, и с кулак, и с голову, разорвавшие стены нижнего этажа. Половина верхнего этажа покинула мир, расщепленные доски тлели, три расколотых балки все еще цеплялись друг за друга в одном углу, как напоминание о форме, которая была раньше. Потом раздался треск, и половина крыши упала, куски дранки застучали по земле.

— Впечатляет, — сказал Брачио.

— Запряженная молния, — прошептал Джубаир, хмурясь на латунную трубку. Она почти выпрыгнула из своего лафета от силы взрыва, и сейчас косо стояла на нем, дым все еще мягко выходил из ее почерневшего жерла. — Такая мощь должна принадлежать лишь Богу.

Он почувствовал руку Коски на плече. — И все же Он дает ее нам взаймы, чтобы мы сделали Его работу. Возьмите людей туда и найдите двух этих ублюдков.

— Контус мне нужен живым! — бросил Лорсен.

— Если это возможно. — Старик наклонился ближе, чтобы прошептать. — Но мертвым так же хорошо.

Джубаир кивнул. Он пришел к выводу уже давно, что Бог иногда говорит устами Никомо Коски. Непривлекательный пророк, кто-то мог бы сказать — вероломный, попирающий законы, розовый пьяница, который никогда не произносил слова молитвы за всю его длинную жизнь — но с первого момента, как Джубаир увидел его в битве, и узнал, что тот не ведает страха, он чувствовал в нем осколок божественного. Определенно он ходил в тени Бога, как Пророк Кхалюль прошел через дождь из стрел с одной лишь верой, защищающей его, и вышел нетронутым, и таким образом заставил Императора Гурков дать обещание и смириться перед Всемогущим.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});