Чертог Белой Ночи - Мария Казанцева

полагается. Было бы неплохо, чтобы ты все проверил. И мое счастье будет безграничным, если ты не будешь выкидывать никаких номеров без согласования.

Он расценил молчание как согласие и вышел из бара.

– Хреновая история. – Рейн повернулся к Яре: – Как ты?

– Никаких новых эмоциональных потрясений, если ты об этом. Предыдущие три дня были настолько тяжелыми, что их трудно переплюнуть историями, которые происходили не со мной.

Дома Рейн включил весь свет, вынул из сумки и разложил на столе два новеньких пистолета и четыре пачки патронов. На левую руку он надел артефакт, который засветился зеленым светом, заряжаясь его магией. Это был стальной, покрытый перламутровой эмалью наплечник, инкрустированный драгоценными металлами, врезанными в сталь в виде множества узоров. Широко открытые глаза Рейна смотрели вперед, постигая что-то невидимое, пролегающее за гранью простого и понятного. Он словно различал то, что терзало его разум все три дня, пока он был без сознания, но боялся закрыть глаза. До того боялся, что они покраснели.

Рита сделала зачарованный глиф на шее Лоренса, а потом он связал ее цепью, клинком изуродовал тело, срезав все татуировки, и несколько часов смотрел, как она истекает кровью, до тех пор, пока на ее лице навсегда не запечатался освобождающий покой. Она умерла, а Рейн раз за разом умирал вместе с ней.

– Ты любил ее? – после невыносимо тяжелого молчания длиной в несчетное количество мгновений спросила Яра.

Он вздрогнул, словно это был четвертый удар кинжалом. Его голос со жгучей хрипотой вскрыл тишину, как рану:

– В каком-то смысле все даже хуже. До заключения ненадолго, но она стала единственным близким другом. Больше чем другом. А совсем недавно я понял, что на самом деле она была и осталась посторонним человеком, который просто был добр ко мне и который не должен был умереть из-за меня.

Глава 46. Лоренс

Кортеж из трех черных «кадиллаков» догонял сумерки на пустой загородной трассе. Впереди ехал Гаэтано с Матильдой и Реми, за ними Лоренс и Розали, а в третьей машине их сопровождали люди итальянцев вместе с Дерэнтом.

Розали достала зеркальце и помаду из блестящего клатча.

– Какое унижение, – тихо сказала она, рассматривая свое отражение, будто проверяя, действительно ли все так плохо, как ей кажется.

– Нужно было взять с собой этих двух болванов, – с прохладной усмешкой откликнулся Лоренс.

– Терзо и Орсо, – она нервно посмеялась, – чтобы создать себе выгодную авансцену… Да, стоило бы, потому что Ксави отлично справляется с Мэй и без магии. – Розали ненадолго замолчала, покручивая колпачок от красной помады в руке. – Но Гаэтано настоял, что не хочет рисковать.

– Без магии? – удивился Лоренс.

– У меня нет ответа, кроме предположения, что они обе – два яблочка одной яблони, о которой я ничего не знаю, но по моим дочерям могу сделать вывод, что тело, которое мне досталось, раньше принадлежало редкой стерве, – ответила Розали и уверенными движениями наметила красной помадой форму тонким губам.

– Дерэнт знает, – предупредил Лоренс и поймал ее вопросительный взгляд. – Про захват. Про Саванну.

– Плевать, – отмахнулась Розали, снова рассматривая себя в зеркальце, наклоняя голову то вправо, то влево. Коснувшись идеально уложенных перьев коротких светлых волос, она наконец убрала все обратно в сумочку. – Мы уже в пяти минутах от того места, где у нас больше не будет такой зависимости от итальянцев, а новое тело для Матильды еще сильнее укрепит нас, – продолжала она, легко набрав полную грудь воздуха, и корсет ее платья слегка скрипнул. – После чего единственной нашей целью будет защитить Мэй и дать ее магии набрать силу как можно быстрее.

Эти слова с чудовищным скрипом затормозили мысли Лоренса на полном ходу.

– Не так давно ты говорила, что она нас всех скоро убьет, если мы не начнем накачивать ее транками.

– Я говорила о легком успокоительном, – строго поправила его мать, – и была не права. Мы решили с Ксави, что так будет лучше.

Теперь сработала подушка безопасности.

– Вы разговариваете с Ксави?

– С недавних пор.

– За пять лет вы не обмолвились и пятью словами. Что изменилось?

Взгляд сине-серых глаз Розали скользнул мимо него, словно кто-то извне отвлек ее внимание.

– Тебе бы стоило испытывать больше радости. – Отстраненность ее ответа настораживала. – Ты и представить себе не можешь, как важна Мэй. Мою дочь ждет великое будущее, и нам необходимо защищать ее, пока она не будет готова.

– А когда она будет готова?

– Год, может, два. Ее рост сейчас идет быстрее, чем в первые годы жизни…

– Невероятно точные прогнозы.

– Это не прогнозы, – уловила его издевательство Розали. – И сделай уже что-нибудь с этим подозрительным удивлением, которое ты здесь изображаешь. Будто мы недостаточно унижены, чтобы еще начать грызню между собой.

Машины сбавили ход и остановились у ворот загородного дома Ратмановых. Розали снова глубоко вздохнула, оглядывая трехэтажный особняк с широкими балконами сквозь тонированное окно машины, а ее неровное дыхание оставило запотевший след на стекле:

– Представление начинается.

Лоренс намеренно промолчал, сделав вид, что его отвлек скрип распахивающихся ворот. За ними скрывался просторный сад, освещенный парящими сферами. Новый управляющий братьев встречал гостей на дорожке у дома.

Для эффектного появления, на котором настаивала Розали, всем пришлось разодеться, как членам королевской семьи. Впереди Гаэтано в парадном смокинге вел Матильду. Сама Розали шла под руку с Лоренсом в длинном черном платье на корсете, расшитом зеленым кружевом и мелкими стразами, составляющими павлинье перо вокруг ее тонкой талии. Дерэнт и Реми замыкали процессию.

На входе в гостиную показался Игорь. Борты его темно-серого фрака расходились в стороны, руки были убраны в карманы брюк из плотной ткани. Он расхаживал, продолжая поддерживать веселый разговор. Ратманов вдруг остановился и рассмеялся. Этот смех был живой и искренний, абсолютно не вязавшийся с его обычно угрюмым видом.

– Изображают, что не очень-то и ждут нас, – шепнула Розали на ухо Лоренсу.

– С момента приезда я вижу Игоря в третий раз, и впервые он не в халате, – в ответ заметил Лоренс, чем вызвал одобрение в глазах матери.

Чем ближе они подходили, тем шире становился угол обзора. Виктор сидел на спинке дивана в расстегнутой белой рубашке. Его галстук был перекинут через шею, а черный пиджак лежал рядом на кресле.

– С твоей нерешительностью я бы поспешил, – отсмеявшись, продолжил говорить Игорь. – Ты почти год не мог выбрать себе первую гитару. «Фендер Телекастер» или, может быть, «Джазмастер», – в рифму басил он. – А что теперь? У тебя одиннадцать гитар, и ты каждый раз по часу раздумываешь, на какой побренчать десять минут.

– Ты путаешь нерешительность с обстоятельностью. Из-за нее я никогда не сомневался в своем выборе, – с легким уколом ответил ему Виктор и поспешил затянуть галстук, когда заметил управляющего, идущего на несколько шагов впереди гостей.

Доплыв наконец до Ратмановых через бесконечный коридор, Лоренс дал Розали выйти вперед и с вежливым