Муссолини и его время - Роман Сергеевич Меркулов

фашистской партии, генерал-губернатор Ливии и маршал авиации погиб вместе со своими штабными офицерами. По всей видимости, ошибка стала следствием нервозности, охватившей бойцов ПВО после воздушного налета противника незадолго до возвращения Бальбо, – плохо подготовленные расчеты армейских и морских зенитных орудий приняли собственные самолеты за вражеские.

Италия облачилась в траур, но Муссолини потеря старого соратника не особо опечалила – он никогда по-настоящему не доверял этому человеку. Тем не менее пропаганда постаралась превратить конфуз итальянских зенитчиков в героическое событие – было заявлено, что маршал погиб в воздушном бою с врагом. О том, что английские самолеты сбросили над итальянскими позициями лавровый венок и записку с сожалением о гибели «смелого летчика, чья судьба так неблагоприятно обернулась», умолчали, дабы не расхолаживать боевой дух нации. Этот обман, а также то, что расследование обстоятельств инцидента велось спустя рукава, дали пищу для распространения нелепых слухов о причастности Муссолини к смерти Бальбо.

Преемником покойного стал Грациани, считавшийся среди высшего военного руководства знатоком Северной Африки. Полагая, что не слишком успешные действия маршала на Альпийском фронте обусловлены объективными трудностями, Муссолини назначил Грациани на пост командующего итальянскими войсками в Ливии, приказав как можно быстрее подготовить наступление на Египет. При этом, по расчетам дуче, имевшихся у маршала войск вполне должно было хватить для выполнения грандиозной задачи выхода к Нилу – боевые действия в африканской пустыне представлялись Муссолини куда более легкой задачей, нежели операции в Альпах или на Балканах.

Но Грациани по прибытии в Ливию принялся отправлять из полевой ставки донесения о бесчисленных трудностях со снабжением, прискорбной нехватке грузовиков и слабой воздушной поддержке. Все это было правдой, однако даже к началу осени британская группировка в Египте численно уступала итальянцам в десять раз. Неспособность итальянской разведки обнаружить уязвимость вражеских позиций и частые рейды легких британских войск стали причиной того, что армия Грациани, имевшая подавляющее превосходство на земле и примерно равные с врагом силы в воздухе, бездействовала весь июль и август.

Муссолини был разочарован. Диктатора, со дня на день ожидавшего высадки немецких войск где-то под Дувром, жалобы маршала только раздражали – пять лет назад, во время войны с Эфиопией, Муссолини уже сталкивался с подобной ситуацией, когда де Боно отказался переходить в наступление, заявляя о неготовности войск, и только принятые дуче решительные меры обеспечили Италии победу.

Разве сам Грациани не жаловался в 1935 году на слишком медлительное и неэффективное руководство де Боно? А теперь он сам топчется на месте, вместо того чтобы начать наступление и выбросить врага из Египта! Решительный настрой Муссолини подогревали и известия об успехах в Восточной Африке, где итальянским войскам удалось занять Британское Сомали. Пропаганда громко трубила об этой победе, полностью проигнорировав тот факт, что итальянцы вновь понесли тяжелые потери и не смогли помешать эвакуации немногочисленных войск противника.

Зато дуче убедился в верности собственных представлений – для разгрома британцев в Африке особых усилий не требуется, решил он, и в Ливию продолжали отправлять второсортные пехотные подразделения, в то время как лучшие дивизии итальянской армии оставались в Европе. Вместо подкреплений Грациани получил категорический приказ приступить к завоеванию Египта – не желавший более слышать об отсрочках Муссолини поставил своего подчиненного перед выбором: наступление или отставка. Честолюбивый маршал решил рискнуть своими солдатами, а не должностью, и в начале сентября 1940 года его армия перешла египетскую границу.

Вскоре после начала операции маршал в значительной степени утратил управление армейскими колоннами, продолжавшими продвигаться вперед, практически не встречая на своем пути сопротивления. Британцы, давно уже подготовившиеся к активизации итальянцев, организованно отходили, избегая затяжных боев. Из Рима Муссолини приветствовал столь успешно развивающееся наступление, но всего через три дня после начала операции итальянские войска вынуждены были остановиться – нехватка питьевой воды и другие проблемы снабжения делали дальнейшее продвижение к Нилу невозможным. Потеряв в стычках больше сотни человек, Грациани захватил лишь небольшой город Сиди-Баррани, в 80 километрах от ливийско-египетской границы. Расположив войска в некоем подобии древнеримских военных лагерей, маршал принялся налаживать коммуникации своей огромной армии.

Это был совсем не тот результат, на который рассчитывал дуче, – фактически же наступление закончилось провалом, наглядно продемонстрировав степень боевой эффективности итальянских вооруженных сил, неспособных нанести поражение небольшой британской группировке. «Завоевав» десятки километров пустыни, итальянцы только ухудшили свое положение, предельно растянув линии снабжения.

Пока армия Грациани безуспешно пыталась завоевать Египет, итальянский флот продолжал придерживаться оборонительной стратегии, несмотря на то что выход Франции из войны изменил соотношение сил на море. Эта пассивность резко контрастировала с энергичной деятельностью Королевского флота Великобритании: в июле англичане сумели захватить или потопить значительную часть французского Средиземноморского флота. Принятое Черчиллем жесткое решение привело к гибели сотен французских моряков и вызвало во Франции всплеск антибританских настроений, но избавило Лондон от опасений, что корабли бывшего союзника окажутся в руках держав Оси.

Такую же решительность британцы проявили и в отношении своего итальянского противника – летом 1940 года Королевский флот трижды встречался в бою с эскадрами врага, каждый раз одерживая победу над адмиралами дуче, потерявшими в этих сражениях несколько крейсеров и эсминцев. У моряков Италии появился своего рода комплекс неполноценности: британцы не только лучше стреляли, но и умело пользовались поддержкой авиации, прекрасно ориентируясь в водах Средиземного моря, в то время как итальянские самолеты либо не появлялись вовсе, либо по ошибке атаковали собственные суда.

Объявленная Муссолини блокада Мальты обернулась фикцией – на остров продолжали прибывать морские конвои, а вот направлявшиеся в Ливию транспортные суда итальянцев постоянно рисковали быть потопленными атакой базирующейся неподалеку авиации противника или огнем корабельных орудий вражеского флота. Но в целом вплоть до осени 1940 года потери итальянских ВМС оставались сравнительно невелики – куда больший удар противник нанес торговому и грузовому флоту страны. Накануне вступления в войну Муссолини самым поразительным образом не позаботился отозвать домой разбросанные по всему миру корабли, в результате чего уже в первые дни в руки англичан попала треть тоннажа гражданского флота Италии.

И все же сентябрь 1940 года можно считать пиком военных успехов фашизма: итальянские войска стояли во Франции, Египте и Сомали, а бомбардировщики атаковали британские базы на Ближнем Востоке и Аравийском полуострове. Пропаганда не уставала ежедневно трубить об ударах, наносимых «гордыми сынами Рима» по «коварному Альбиону». В итальянских кинотеатрах показывали выпуски новостной кинохроники, где кадры с наступающими по пустыне солдатами сменялись эпизодами воздушных налетов на вражеские позиции. Армия на марше, самолеты в небе! – патетически восклицал диктор. По распоряжению дуче в центре Рима была сооружена огромная карта Средиземного моря