Муссолини и его время - Роман Сергеевич Меркулов

честь, наши интересы и наше будущее, потому что великий народ чтит свой священный долг и не боится серьезных испытаний, определяющих ход истории.

Мы вступаем в бой, чтобы разобраться с нашими границами на суше и на море. Мы хотим разрушить оковы территориального и военного порядка, которые душат нас в море, потому что сорока-пятимиллионный народ не может быть по-настоящему свободен, не имея свободного выхода к океану.

Эта суровая борьба – лишь логический этап на пути нашей революции. Это борьба многих трудящихся бедных народов против звериной жадности угнетателей, монополизировавших все богатства и все золото земли. Это борьба плодоносных молодых народов против народов бесплодных и угасающих. Это борьба двух веков и двух идей.

Теперь, когда нашей волей жребий брошен и корабли сожжены, я торжественно обещаю, что Италия не собирается вовлекать в конфликт другие народы, граничащие с ней по суше и морю. Пусть Швейцария, Югославия, Греция, Турция, Египет услышат эти слова: только от них самих зависит, будет ли это обещание в точности сдержано.

Итальянцы!

На памятной встрече в Берлине я сказал, что по законам фашистской морали с другом нужно идти до конца. Именно так мы должны поступить с Германией, с ее народом, с ее победоносными вооруженными силами.

Сейчас, накануне одного из важных событий века, мы обращаемся мыслями к Его Величеству королю и императору, в котором, как всегда, воплотилась душа родины. И приветствуем овациями фюрера, вождя великой союзной Германии.

Пролетарская и фашистская Италия встает уже третий раз, сильная, отважная и сплоченная как никогда.

Приказ сегодня один, категорический и обязательный для всех. Он уже раздается и зажигает сердца от Альп до Индийского океана: победить!

И мы победим, чтобы наконец надолго принести мир и справедливость Италии, Европе и миру.

Народ Италии! К оружию! Прояви свою стойкость, свое мужество, свою отвагу!»

Чиано известил английского и французского послов о вступлении Италии в войну несколькими часами ранее. «Это удар кинжалом по уже упавшему человеку, – с горечью прокомментировал слова итальянского министра французский посол, – тем не менее благодарю Вас хотя бы за то, что нанесли удар, предварительно надев бархатную перчатку». Представитель Великобритании был подчеркнуто сдержан.

Для союзных дипломатов слова Чиано не стали неожиданностью: после предпринятой в мае безуспешной французской попытки заинтересовать Рим территориальными уступками стало очевидно, что итальянцы не будут тянуть с объявлением войны. В Лондоне тоже понимали, что Муссолини уже принял решение – об этом недвусмысленно свидетельствовал ответ дуче на личное послание Черчилля. Новый британский премьер-министр просил итальянцев воздержаться от участия в войне, но Муссолини был неумолим. Напомнив англичанину о введенных из-за войны в Эфиопии санкциях, дуче написал о «реальном состоянии зависимости, в котором оказалась Италия, запертая в своем собственном море». Несложно было догадаться, что последует далее.

В эти дни Муссолини наконец-то обрел внутреннее спокойствие – всякая неопределенность и двусмысленность отныне исчезли. Несколькими годами ранее он сказал: «Когда случается роковое событие – лучше пусть оно совершается с вашим участием, нежели помимо вас или, того хуже, против вас!» Теперь, когда такое событие наконец-то «случилось», Муссолини был полон решимости «сделать народ великим», для чего, по его словам, следовало «заставить его сражаться, даже с помощью пинков». Жребий был брошен.

Глава одиннадцатая

«Параллельная война» (1940–1943)

Вооруженные силы Италии. Война с французами и англичанами. Неудачи в боях с греками, разгром в Ливии и поражения на море. Итальянское участие в «Восточном походе» Гитлера. «Последние усилия» на пути к Каиру. Разгром в Египте, на Дону и в Тунисе.

В изданном в 1921 году романе «Стальной альков» Маринетти предсказывал: в следующей войне «не понадобится мобилизовывать миллионы человек», вместо них в бой пойдут небольшие армии, которые «будут состоять из быстроходных войск, и в особенности из штурмовой артиллерии, то есть наземных танков и танков-амфибий на гусеничном ходу». Автор первого манифеста футуризма и один из основателей фашизма писал, что на вооружении у итальянцев появятся «беспилотные аэропланы-призраки, нагруженные бомбами» и «воздушные торпеды»: «Настанет время электрической войны». Однако Муссолини нравилось грозить Европе восемью миллионами штыков, ожидающих лишь приказа, чтобы ударить по врагам Италии. Небольшой профессиональной армии дуче явно предпочел создание гигантских вооруженных сил, казалось бы, способных одной только численностью повергнуть его врагов в ужас. В действительности же, несмотря на беспрерывные, с конца 20-х годов, пропагандистские осанны милитаристским идеалам фашизма, несмотря на пост военного министра, который Муссолини занимал в течение многих лет, в 1940 году вооруженные силы Италии оказались не готовы к требованиям современной войны.

Не был к ним готов и диктатор, обладавший лишь достаточно ограниченным опытом участия в Мировой войне в качестве простого пехотинца. Тем не менее, после завоевания Эфиопии в 1936 году, военно-стратегические таланты Муссолини стали неотъемлемой частью фашистского мифа, хотя на самом деле бывшему капралу берсальеров роль верховного главнокомандующего была явно не по плечу.

Восхищенный победами Гитлера дуче счел успехи немцев убедительным доказательством того, что руководить армиями можно и без профессионального военного образования – важнее были интуиция и воля. При этом, в отличие от фюрера, в те годы еще достаточно умело использовавшего способности своих генералов и администраторов, Муссолини взялся разрешать все задачи самостоятельно. В результате «сверхцентрализованный» механизм управления итальянскими вооруженными силами постепенно пришел в негодность. Дуче физически не успевал разобраться в стремительно нараставшем потоке проблем, а подчиненные уже давно отвыкли проявлять инициативу. Приняв на себя в 1940 году должность главнокомандующего, Муссолини считал, что вступает на дорогу славы, но, к несчастью для фашистского режима, невежественность и дилетантизм дуче в вопросах военной стратегии привели к тому, что поставленные им перед итальянской армией и флотом задачи оказались неразрешимыми.

Что представляли собой в 1940 году вооруженные силы Италии? Армия, на которую уходила половина военного бюджета, насчитывала 67 дивизий. При этом большая часть из двух с половиной миллионов человек личного состава армии состояла из плохо обученных и крайне скудно оснащённых пехотных дивизий, практически бесполезных в начавшейся «войне моторов». Желание диктатора иметь как можно больше соединений, игнорируя их реальную боеспособность, привело к тому, что в обычной пехотной дивизии наблюдался дефицит всего: от офицерского и унтер-офицерского состава до артиллерии и транспорта. В отличие от других стран – участниц Второй мировой войны с 1940 года итальянские пехотные дивизии состояли не из трех, а из двух полков – в свою очередь, количество приданных дивизии артиллерийских полков также было сокращено с трех до одного. В результате такого подхода увеличилось лишь количество генеральских должностей, а не боевая эффективность