Муссолини и его время - Роман Сергеевич Меркулов

фюрер сделал все, чтобы избежать какой-либо внешней неловкости в отношениях со своим итальянским другом, на кадрах кинохроники дуче выглядит заметно смущенным – ему вежливо, но твердо дали понять, что границы фашистской оккупационной зоны во Франции будут прямо зависеть от военных успехов итальянской армии. Не менее разочаровывающим для Муссолини было и то, что Гитлер заявил о нежелании навязывать французам слишком тяжелые условия перемирия, опасаясь подтолкнуть тем самым британцев к продолжению борьбы и после падения Франции. Это означало, что вопрос об итальянских территориальных претензиях к французам остается повисшим в воздухе, что Муссолини, разумеется, ничуть не устраивало.

Вернувшись в Рим, диктатор заявил Бадольо, что такого позора, «чтобы немцы заняли Ниццу и потом милостиво подарили ее нам», он не допустит, и отдал Грациани категорический приказ атаковать во что бы то ни стало – конечной точкой наступления должен был стать Марсель. 20 июня трехсоттысячная группировка двинулась вперед, чтобы опередить продвижение немцев к Средиземному морю.

Несмотря на дурные предчувствия уБадольо и Грациани, большинство солдат рассчитывали, что до настоящих боев дело не дойдет – в войсках ходили упорные слухи о том, что между Италией и Францией уже подписано перемирие и все, что предстоит сделать итальянской армии – это победно промаршировать по улицам Ниццы и Марселя.

Действительность оказалась куда более разочаровывающей: пять французских дивизий Альпийской армии сумели дать достойный отпор двадцати дивизиям маршала Грациани. Пытаясь наступать, итальянцы то и дело натыкались на укрепления и засады противника, подвергаясь ударам вражеской артиллерии на хорошо пристрелянной местности. Уже через сутки после начала операции стало понятно, что надеяться на торжественный парад в Марселе не приходится. Неся большие потери, за четыре дня наступления войска Грациани сумели продвинуться в глубь Франции всего лишь на несколько километров, а единственным захваченным городом оказалась приграничная Ментона, оставленная французами после упорного боя.

24 июня 1940 года франко-итальянское перемирие вступило в силу. Занятие нескольких деревень и небольшого городка стоило итальянцам почти четырех тысяч раненых и убитых, тогда как французы не потеряли и двух сотен солдат.

Под конец закончившейся столь бесславно кампании Муссолини прибыл на фронт, где для него была подготовлена инсценировка – новостную кинохронику Италии украсили кадры, на которых «случайно оказавшийся в нужном месте» дуче торжественно скреплял собственной подписью соглашение о прекращении огня. В Ментоне он выразил свое восхищение успехами итальянского оружия, но в душе диктатор хорошо понимал, что реальная роль итальянской армии в поражении Франции была очевидна всему миру.

Неудачи сухопутных сил нисколько не компенсировались ударами итальянской авиации по городам Южной Франции – хотя бомбардировка Марселя и привела к гибели более чем сотни горожан, ее военное значение было невелико. Первые налеты на Мальту и Александрию закончились неудачей, а в Альпах итальянская авиация не сумела организовать эффективной воздушной поддержки своим войскам, зато разбомбила собственную артиллерию во время боев под Ментоной.

В то же время не слишком массированные налеты англо-французской авиации выявили слабость итальянской ПВО: союзники безнаказанно летали над Италией, сбрасывая пропагандистские листовки и бомбы. Удар английских бомбардировщиков по Турину привел к многочисленным жертвам среди гражданского населения и вызвал панику в Северной Италии – в отместку итальянцы начали масштабное воздушное наступление на Мальту, без разбора атакуя военные и гражданские объекты, но так и не сумев причинить противнику значительного ущерба. Среди участвовавших в этой операции пилотов был и Бруно Муссолини.

И только на море итальянцам наконец улыбнулась удача: береговые батареи достаточно успешно отразили удар французского флота по Генуе. И хотя союзники предприняли еще несколько атак по итальянскому побережью, действия англо-французских эскадр не причиняли больших потерь. До капитуляции Франции ВМС Италии потеряли всего лишь одну подводную лодку, потопленную французским тральщиком, зато британский флот лишился легкого крейсера, отправленного на дно торпедной атакой итальянской субмарины.

Но все же этих успехов было совершенно недостаточно: заключив с французами перемирие, итальянцы приобретали лишь Ментону и небольшой участок приграничных территорий с населением менее тридцати тысяч человек. И Ницца, и Корсика, и североафриканские колонии оставались у французов – по крайней мере, до окончательного завершения войны.

Однако дни сменялись неделями, а британцы не спешили выбрасывать белый флаг. В Берлине устроили торжественную встречу возвращавшимся из Франции войскам, но планы проведения грандиозного победного парада пришлось отложить – правительство Черчилля заявило, что не собирается вести переговоры с Гитлером. Для Муссолини это стало настоящим подарком небес – «он рад, что война не закончится этим месяцем, а возможно, даже и этой зимой, потому что это даст Италии время принести большие жертвы», сказал дуче. Немедленное окончание войны оставило бы Италию «ни с чем», теперь же неудачи во Франции можно было наверстать в Африке и на Балканах, рассуждал Муссолини.

Не слишком опасаясь британских войск в Северной Африке и на Ближнем Востоке, а также невысоко оценивая военный потенциал Греции и Югославии, дуче рассчитывал на то, что его вооруженные силы сумеют справиться с любым противником на Средиземном море и Балканах, а потому решительно отказался от предложения Гитлера усилить итальянскую армию несколькими германскими танковыми дивизиями.

По мнению диктатора, такая помощь была для фашистского режима не только унизительной, она означала бы вторжение немцев в сферу итальянских интересов, чего дуче допускать никак не хотел: Италия должна вести и выиграть войну в Средиземноморье самостоятельно. Напротив, Муссолини попытался убедить Гитлера позволить своим войскам принять участие в предстоящем немецком вторжении в Англию, но в конечном счете вынужден был смириться с советом фюрера сосредоточить итальянские усилия на вражеских позициях в Северной Африке.

К несчастью для режима, именно теперь, когда необходимость воевать с крупнейшей в Европе французской армией отпала, а британцы были заняты подготовкой к отражению немецкого десанта, дуче никак не мог определиться с собственными приоритетами. Он то обещал немцам еще до конца августа захватить Египет, то приказывал сосредоточить все усилия на подготовке разгрома Югославии и Греции. В результате такого военного планирования в решающие летние месяцы 1940 года бронетанковые и моторизованные дивизии бесцельно стояли на югославской границе, в то время как в Африке итальянским войскам крайне не хватало мобильных соединений.

У маршала Бальбо в Ливии было около 250 тысяч солдат, но из-за царивших в штабе преувеличенных представлений о размерах британской группировки в Египте итальянские войска оставались на месте. Активность проявляла только авиация, регулярно совершая налеты на Египет – в конце концов это вызвали ответные действия противника, приведшие к неожиданному результату. 28 июня итальянские зенитчики сбили пилотируемый Бальбо самолет на подлете к Тобруку – один из ведущих деятелей