Реверс - Михаил Юрьевич Макаров

деморализованный, дёрганый, со следами подживших побоев на небритом лице. Он был готов дать любые показания, лишь бы от него отвязались.

К тому, что реально поведал Маштаков, убойщик от себя добавил: «я узнал Молоткова Константина», а также: «марка машины была «BMW». Получилось информативно. Безработным важного свидетеля обвинения Сутулов делать не стал. Зачем лишний раз подрывать доверие к его словам? Без того судимостью запачканный…

Ютившийся в нищей хате Миха выглядел таким жалким, что не склонный к сантиментам убойщик посочувствовал ему и оставил пяток сигарет с фильтром.

Важняк намеревался продолжить рассказ о достижениях следствия, но Веткин выставил ладонь.

— Кирилл Сергеич, информации достаточно. Не перегружай мою оперативную память.

Часы между тем показывали половину четвёртого.

— Станислав Владиславович, ау! — постукивал по циферблату старпом.

— Может, он забыл про нас? — Стрельникова вторила ему с притворно наивной интонацией.

Веткин разговора не поддержал. Его вниманием снова завладел Февралёв.

— Александр Николаевич, скажите пожалуйста, правильно я задачу по уголовному праву решил? Андрей Рязанцев, оперативник ОРЧ, попросил помочь.

— Давай гляну. Теория — штука заковыристая.

Внимательно читая условия задачи, старпом отметил профессионализм её составителя. Сплошной филей, требуха отсутствовала. Непринципиальны были разве что фамилии действующих лиц.

«Жулин на почве мести решил убить Кузнецова. Он изготовил обрез и дважды выстрелил в Кузнецова. Потерпевшему причинены проникающие ранения живота и груди, но благодаря своевременному вмешательству врачей жизнь ему удалось спасти. Жулин приговорён к 13 годам лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима».

— Та-ак. Вопрос понятен. Изложи-ка своё мнение.

— Две ошибки вижу, Александр Николаевич. Режим неправильно назначен. Жулин осуждён за особо тяжкое преступление, режим должен быть строгий. И срок дали лишний. Раз покушение, то не более трёх четвертей от максимального срока. То есть, не больше одиннадцати лет трёх месяцев могли дать. А ему — тринадцать!

— Молодец, не позоришь красный диплом! С режимом — в точку. А со сроком, Кирилл, я думаю, нет ошибки. Жулин изготовил огнестрельное оружие. У него прицепом ещё двести двадцать третья[290] идёт. Там в санкции от трёх до пяти лет лишения. Путём частичного сложения окончательно вполне можно впендюрить тринадцать.

— Спасибо большое, Александр Николаевич! Здорово вы! Даже кодекс не открыли.

— Кирилл Сергеич, ты когда перестанешь мне выкать?

Знакомясь с молодыми сотрудниками, демократ Веткин неизменно предлагал обращаться к себе на «ты». Большинство новичков принимало такую форму общения. Февралёву фамильярничать с аксакалом прокуратуры не позволяло воспитание.

38

11 июня 2004. Пятница.

15.45–16.20

Щекастый колобок по имени Таня вкатилась в зал с возгласом:

— Прошу встать, суд идёт!

Следом, буквально наступая секретарю на пятки, шагал федеральный судья Глазов. Одновременно через дверь запасного выхода конвой, уведомленный по телефону, заводил в помещение Пандуса. Вышло, что прокурорские с адвокатом приветствуют вставанием не только суд, но также и подозреваемого в убийстве.

Подобную процедурную мелочь Глазов не брал во внимание, хотя Веткин на правах университетского товарища не раз журил его за пофигизм.

Их честь, как полагается, был облачён в долгополую мантию чёрного цвета. Хватило нескольких лет, чтобы одеяние, не имевшее в России исторических корней, укоренилось в судебном антураже. На первых по-pax мантии поставлялись централизованно и имели не только одинаковый фасон, но и один размер — пятьдесят четвёртый.

Теперь мантии шьют в ателье каждому судье индивидуально. Покрой облачения усложнился — сзади стильно морщатся встречные складки, рукава объёмные, на плечах — узорные вышивки «косички». По обеим сторонам воротника желтеют золотые пуговицы с гербами. На пошив шёл твил — недорогой, плотный, прочный и немаркий х/б материал.

— Прошу садиться, — распорядился Глазов, занимая центральное место за столом на подиуме.

Реплика пришлась на разгар маневров конвойцев. Помещённый в клетку Пандус стоял к суду спиной, высунув меж прутьев решётки сцепленные руки. Замнач ИВС Капустин, ссутулившись, как вопросительный знак, ковырялся ключом в замке наручников. Второй конвоир — приземистый чернявый прапорщик калмыцкой наружности — запирал дверь узилища. Скрип несмазанных петлей, скрежет металла перемежались с глухим бубнежом Капустина, критиковавшим заевшее спецсредство.

— Рассматривается ходатайство следователя по особо важным делам Острожской межрайонной прокуратуры, юриста второго класса Февралёва об избрании меры пресечения, — навёрстывая упущенное время, судья начал заседание, не дожидаясь, пока Пандус займёт место на скамье в клетке, а конвоиры — на стульях по бокам её.

— Подозреваемый, встаньте! — Глазов обратил взор направо.

В эту секунду майору удалось справиться с наручниками. Одержанная победа сопровождалась громким шёпотом: «Машалла». Мусульманский эквивалент восклицания «Слава Богу» Капустин заимел на срочной службе в ДРА[291].

Пандус валко обернулся к судье. Он обряжен в синий шерстяной «олимпийский» костюм, старый и хорошо побитый молью. Шмотки, бывшие на нём при задержании, изъяты для назначения комплекса экспертиз — криминалистической переходящих микрочастиц, биологической, химической. Подбородок и скулы бандита густо заштриховала щетина. Махонькие глазки настороженно зыркали. Сонная пелена с них спала.

Глазов перешёл к установлению личности подозреваемого. Пандус отвечал отрывисто и глухо.

— Громче говорите! Секретарь ведёт протокол, — возвысив голос, судья наглядно показал, как нужно общаться в помещении с плохой акустикой.

Впервые услышавший глас своего подопечного Февралёв, вытянув кадыкастую шею, ловил каждое слово. Он и узрел энергичную жестикуляцию майора Капустина, адресованную Веткину, который расписывал график судов на следующую неделю.

— Александр Николаевич, вас Сергей Евгеньевич, — следователь деликатно коснулся локтя старпома.

Веткин поднял голову. Майор просиял, зубасто осклабившись из-под соломенной подковы усищ. Вскинул руку в приветственном жесте. Он просто хотел поздороваться с уважаемым человеком. Старпом кивнул в ответ и с укоризной приложил палец к губам. Капустин отмахнулся: «ерунда» и беззвучно расхохотался.

Глазов не обращал внимания на сангвиническую активность майора. Возможно, верзилу делал незаметным на фоне стены серо-голубой камуфляж «Ночь», носимый им круглый год.

Судья искренне удивлялся букету статей, за которые Пандус был осужден областным судом в 1999 году.

— Злостное хулиганство, вымогательство, грабёж, разбой! — Глазов реанимировал в памяти статьи утратившего силу УК РСФСР, — Освободились в 2008 году по сроку?

— Угу.

— Не по УДО?

— Козлиной тропой не хожу, — оказалось, что Пандус умеет произносить длинные фразы.

— Что вы сказали?! — не понял судья.

Бандит молчал, лобасто набычившись.

— Подозреваемый имел в виду, что принять условия досрочного освобождения ему не позволяет его статус в криминальном мире, — перевёл на человеческий язык Веткин.

— Вон как, — с непонятной интонацией отреагировал Глазов.

А майор Капустин отрывисто гоготнул. Перлы Александра Николаевича он разбирал на цитаты.

Продолжив расспросы, председательствующий начал выведывать у Пандуса, не имеет ли он государственных наград. Это была фирменная глазовская фишка. Каждого жулика он выспрашивал про ордена и медали. У Станислава Владиславовича