Новые приключения Шерлока Холмса (сборник) - Майк Эшли

Видимо, он углядел на конверте что-то, чего мы раньше не замечали.

– Ватсон, а у вас, совершенно случайно, нет друзей на западе Канады?

– Насколько мне известно, нет. За исключением сэра Генри Баскервиля. Но мы уже исключили его из нашего уравнения. А что?

– Из одного умозаключения часто вытекает другое, а из одной анаграммы – вторая. Погодите-ка! Я, конечно, не уверен, но… – Шерлок принялся писать что-то в блокноте. – Смотрите! “Report System” легко превращается в…

Не вытерпев, я заглянул ему за плечо.

– Превращается в “Stormy petrels”! [87] – радостно вскричал Холмс.

Мы с Месгрейвом с удивлением и восторгом глядели на Холмса. Я проверил его записи в блокноте – он был прав!

Холмс продолжил, торопливо тараторя, словно слова не поспевали за его мыслями:

– Но кто может быть в этом деле “буревестниками”, “возмутителями спокойствия”? Лучше всего это слово подходит к вам, Ватсон! И ко мне! Быть может, автор и впрямь имел в виду нас? Может, это еще один способ манипуляции, придуманный этой удивительной женщиной? Нет. Это крайне маловероятно. Да и конверт адресован Месгрейву, а не Ватсону. А слово “буревестники” было зашифровано в верхнем левом углу конверта, там, где обычно пишут имя и адрес отправителя. Значит, “буревестники” относятся не к нам с вами, Ватсон, а к помощникам, посредникам, орудиям в руках Рэчел Хауэлз!

Само их имя говорит нам о том, кто они: адепты моих методов и поклонники ваших произведений. Упоминание имени Рэчел Хауэлз прямо намекает на это. Значит, мы имеем дело не с врагами, а с друзьями! – Умолкнув, Холмс покачал головой, словно сам не верил своим словам. – Какой блестящий ход! Помнится, однажды я ужасно отругал вас, Ватсон, – мы тогда еще расследовали убийства в долине Вермиссы – за то, что вы решили, будто трусоватый Порлок мог заключить шифр и ключ к нему в один конверт [88] . В тот раз нам удалось расшифровать послание при помощи “Альманаха Уитакера”. Но сейчас подобного преимущества у нас нет. Отправительница этого письма превзошла даже Порлока: ей удалось указать не только шифр и ключ к нему, но и адресантов – ее сообщников – и их настоящие адреса; явственно намекнуть на меня и поместье Харлстон, и все это на конверте! Тут, Ватсон, чувствуется рука настоящего гения! Расчетливого, хитроумного гения!

Мы с Месгрейвом потеряли дар речи. Похоже, он был так же изумлен, как и я.

– Совершенно ясно, что нам следует связаться с этими “буревестниками”, – заявил мне Холмс, прервав тишину. – Надо разыскать их логова! А это значит, что изыскания мы должны вести в Канаде.

– Известно, – добавил я, – что как минимум один из этих “буревестников” – валлийка, страстная, пылкая и легковозбудимая женщина!

– Совершенно верно, – ответил Холмс. В его глазах сверкали искорки. – Ну, Ватсон, хотите побывать на побережье Тихого океана? Как, проживут ваши пациенты без вас парочку недель?

– В этом я не сомневаюсь, – сказал я. – Но я что-то не понимаю, какова будет цель нашего визита? Поимка и арест Хауэлз?

– Как мне кажется, сейчас Рэчел Хауэлз с нетерпением ждет известий о находке королевской державы и скипетра, на которые она, при помощи стайки своих “буревестников”, заявила права. Как только ее ожидания подтвердятся, она тут же приступит к делу. Она захочет немедленной доставки сокровища – скорее всего, ее помощники выдадут ей разрешение действовать от их имени и “поручат” забрать и перевезти клад. Право на сокровище этих людей мы оспорить не сможем, а вот помешать Хауэлз – вполне в наших силах.

– Но как?

– Погодим с объявлением новостей об обнаружении регалий до того момента, когда найдем и сможем предъявить обвинение Рэчел. Кроме нас троих, никто не знает о существовании этих драгоценностей. Согласитесь, Месгрейв, в ваших же интересах умолчать о нашей находке. Таким образом, у нас будет в запасе время, чтобы найти этих людей. Уверен, их потрясет то, что мы им скажем. Еще бы! Выяснить, что ты не только заявил права на королевские регалии Великобритании, но еще и сделал это по просьбе убийцы! Здравый смысл, да и элементарные правила приличия требуют сообщить им это известие лично.

– Чувствую, сцена будет та еще, – заметил я. – Ну а что же убийца? Мы арестуем ее прямо на глазах ее товарищей?

Холмс на секунду задумался.

– Надо будет дать ей высказаться, объясниться. Возможно, она выболтает какой-нибудь полезный для расследования факт, о котором мы пока не знаем. Но затем мы перейдем к решительным мерам.

– Ну, убийц мы и до нее задерживали, – добавил я. – Да и выполнять роли присяжных и судьи одновременно нам тоже доводилось.

– Совершенно верно! Тут у нас не должно возникнуть никаких сложностей. С собой в Канаду я возьму экземпляр харлстонской газеты, в которой подробно рассказывается о ее исчезновении. Там имеется и описание пропавшей горничной. Думаю, несмотря на то, что прошло почти двадцать лет, мы сможем ее опознать.

– Ну а когда Хауэлз упрячут за решетку, – продолжил я, – эти самые “буревестники” смогут спокойно заявить права на харлстонские драгоценности, связавшись напрямую с Натаниэлем Месгрейвом. Мне кажется, такой вариант устроит всех.

– Согласен, – кивнул хозяин поместья.

– Аналогично. Ну а я чувствую себя обязанным оказать им всяческую поддержку, – добавил Холмс. – Поклонники творчества Ватсона из Нового Света заслуживают нашей помощи!

– Значит, решено единогласно, – подвел итог я. – Нам стоит захватить с собой справочник по международному праву. Кажется, он называется “De Jure inter Gentes” [89] . Думаю, в вопросе доставки драгоценностей канадцам он может оказаться весьма полезным.

– Судя по тому, что я знаю о Британской Колумбии, “История древопоклонников” им понравится куда больше, – как всегда тонко пошутил Холмс.

– Я готов даже пожертвовать красотой заполненных полок своего книжного шкафа и подарить им наш экземпляр! – смеясь, ответил я.

* * *

– Знаете, Ватсон, – сказал Холмс на следующее утро, когда мы уже вернулись на Бейкер-стрит, – я тут почитал ваши заметки о некоторых наших делах, и мне показалось, что иногда я обращался с вами весьма бесцеремонно. К сожалению, люди вообще зачастую воспринимают дружбу как нечто само собой разумеющееся, и, боюсь, этот недостаток присущ и мне.

– Что вы, я никогда на вас не обижался, – не совсем искренне сказал я. – Признаю, бывали времена, когда я страшно раздражался, понимая, насколько же вы сообразительнее. Но странно было бы винить в этом вас!

– Зато у вас много других достоинств. Не стоит недооценивать себя; низкая самооценка так же вредна, как и чересчур высокая. А здравомыслие и житейская мудрость ценятся куда выше сообразительности. Для меня вы истинный собрат по оружию. Эта наша поездка в Британскую Колумбию как раз предоставила мне шанс выразить вам признательность. Разумеется, все расходы я беру на себя, – продолжил Холмс. – Использую для этого деньги, полученные за дело Холдернесса. Что очень кстати, а то я все голову ломал, думая, на что бы их потратить! – Холмс закурил папиросу, и мы погрузились в молчание, занятые своими мыслями, как и подобает старым добрым друзьям, ожидающим начала нового приключения.

Тут мне в голову пришла одна мысль.

– Холмс, – заговорил я, – а ведь вы так и не объяснили, как вам удалось угадать, что же мы обнаружим, открыв второй полотняный мешок из харлстонского склепа. У меня это в голове не укладывается! Вы еще сказали, что держава и скипетр дополнят корону Стюартов и комплект старинных драгоценностей вновь будет полон. Но как, откуда вы это узнали? В своих заметках, рассказывающих об обряде дома Месгрейвов, я процитировал ваши слова (надеюсь, точно) о том, что вы почти не сомневаетесь – когда-то корона венчала головы королей из династии Стюартов. Как я понимаю, теперь развеялись ваши последние сомнения.

– Я рад, – улыбнулся Шерлок Холмс, – что вы подняли этот вопрос, Ватсон. Ведь сейчас мы имеем дело с самой историей. Будет только правильно, если ваш рассказ завершится совершенно определенным финалом, не вызывающим вопросов и сомнений. Вам требуются доказательства? Если вы решитесь на, возможно, опасную вылазку в южную часть Вест-Сентрал, вы их получите!

Спустя полчаса мы уже стояли на Сент-Мартин-плейс, у входа в Национальную портретную галерею.

– Ватсон, за мной! – позвал Холмс.

По лестнице мы поднялись на второй этаж, и Холмс провел меня в просторную галерею с высокими потолками. Внутри он подвел меня к ростовому портрету молодого мужчины. Белоснежная кожа, кружевной воротничок, кожаные сапоги – все это резко контрастировало с выписанным темными мрачными тонами камзолом и стоящим рядом столиком, накрытым бордовой бархатной скатертью. На столике лежали удивительной красоты золотые корона и держава со скипетром. Увидев надпись под портретом, я ахнул: “Портрет Карла I кисти Даниэля Мейтенса. На полотне изображены королевские регалии Стюартов: корона, держава и скипетр”.