Новые приключения Шерлока Холмса (сборник) - Майк Эшли

Наступила тишина. Паша стоял, недовольно хмурясь, и буравил Холмса взглядом, Холмс же был совершенно бесстрастен и невозмутим. Наконец паша нарушил молчание.

– Может быть, вы объясните, что вы имеете в виду, мистер Холмс? – спросил он.

– Не соблаговолите ли вы, – ответил мой друг, – назвать имя молодого человека, которого вы пытаетесь защитить, или это должен сделать я?

Орман-паша в изумлении воззрился на Холмса, потом медленно сел в кресло. Выражение неудовольствия на его лице вскоре сменилось выражением невеселого изумления.

– Несмотря на все, что я о вас слышал, мистер Холмс, я все-таки умудрился недооценить вас, – сказал он. – Ваш брат предупреждал меня, что у вас есть удивительная способность обнаруживать истину. Надо сказать, это очень меня воодушевляет. Вы говорите правду: султан поручил мне не только сделать все от меня зависящее, чтобы разрешить этот опасный политический кризис и предотвратить войну, но и защитить репутацию принца Мурада, племянника его величества. Но как вам удалось об этом узнать?

Шерлок Холмс присел на краешек кресла и наклонился в сторону паши.

– Вы сами, ваше превосходительство, дали мне две подсказки. Во-первых, вы сказали, что на Симеонова напали на улице около двух недель назад – то есть вскоре после того, как юный принц Мурад прибыл в нашу страну с неофициальным визитом, о чем всем известно из газет. Мне тут же стало ясно, что вы озабочены тем, чтобы никто не заподозрил существование какой бы то ни было связи между этими двумя событиями, в особенности если учесть, что он не раз высказывал свою точку зрения по болгарскому вопросу. Во-вторых, уже само то, что султан поручил вам обратиться ко мне, вместо того чтобы довериться полиции, заставляет предположить следующий расчет: если правда выяснится и окажется горькой, то на мое молчание можно будет положиться, пока принц не будет вывезен из Англии и доставлен в Константинополь, где его поступки получат должное воздаяние. Я прав?

Паша слушал Холмса со смешанным выражением изумления и уважения на лице.

– Браво, мистер Холмс! – сказал он. – Его величество, будь он здесь, отдал бы должное вашему уму. Ему хорошо известны ваши достижения. К тому же у него схожие с вашими увлечения: он, например, провел подробное исследование структуры древесины различных видов деревьев, что растут в его загородных владениях.

Холмс откинулся на спинку кресла.

– Похоже, его величество – в высшей степени интересный человек. Думаю, мне стоит послать ему экземпляр моей монографии, посвященной использованию деревянных объектов в качестве орудий убийства. Но давайте вернемся к нашему делу. Где был принц в момент убийства?

– Он находился в Букингемском дворце, где живет, будучи гостем короля. Нет ни малейших оснований считать, что он замешан в этом деле.

– В этом я не сомневаюсь, но поскольку я должен действовать без оглядки, то вынужден просить ваше превосходительство убедить принца немедленно покинуть Англию и вернуться в Константинополь.

– Я сделаю так, как вы говорите, мистер Холмс. С отъездом принца у меня на душе станет гораздо легче, – сказал Орман-паша и встал с кресла.

– Я же с величайшим удовольствием помогу в раскрытии этого дела, – ответил мой друг, – однако мне нужен адрес, по которому я смогу связаться с вами.

– О моем местонахождении будет известно турецкому посольству на Белгрейв-сквер, – сказал Орман-паша. Затем, надев свою феску и плащ, он удалился.

Когда стук копыт на улице затих, я спросил Холмса, что он намерен предпринять.

– Сегодня я лягу спать пораньше, – ответил он. – Завтра будет напряженный день.

На следующее утро мы встали еще до зари и, позавтракав, отправились на вокзал Виктории, где сели на первый поезд, останавливающийся у деревни Сток-Морден. Поначалу Холмс смотрел в окно, наблюдая проносящиеся под стук колес виды, а затем внезапно повернулся ко мне и спросил:

– Что вы думаете о последних словах умирающего, Ватсон?

– Он говорил о каком-то салоне, а потом указал на турецкого военного атташе, – ответил я. – Казалось бы, это должно означать, что он обвиняет турка, но должен признаться, я не понимаю, при чем тут салон. Возможно, он и Юсуфоглу договорились встретиться в некоем салоне, чтобы обсудить какой-то вопрос наедине, но турок решил обойтись без долгих слов и пристрелил Симеонова? Такое объяснение кажется несколько натянутым, но больше мне ничего не приходит в голову.

– И тем не менее, Ватсон, возможны и другие правдоподобные объяснения. Не исключено, например, что Симеонов пытался сообщить присутствующим о некой изобличающей улике, которую можно обнаружить в салоне, известном одному из них. Впрочем, должен признаться, что не нахожу это объяснение убедительным.

– Сразу после смерти Симеонова был еще весьма странный обмен репликами между графом и военным атташе, которые обвинили друг друга в убийстве.

– Вот, стало быть, как вы истолковываете их слова?

– Да, ибо как же еще можно их истолковать?

– Подумайте о том, что, собственно говоря, было сказано, Ватсон. Граф крикнул военному атташе: “Это ваших рук дело, убийца!” – однако тот не стал обвинять его в ответ. Юсуфоглу сказал: “Я не убийца! Вы знаете правду, спросите сами себя, кто убийца!” Он не назвал Балинского убийцей, и его ответ на самом деле свидетельствует о том, что он и не считает его убийцей, поскольку если бы это было не так, то он, скорее всего, сказал бы об этом совершенно открыто, ведь отношения между ними и так уже вконец испорчены.

– В таком случае его ответ, похоже, заставляет предположить, что и самому Юсуфоглу, и Балинскому известно, кто убийца.

– Вполне возможно, – загадочно сказал Холмс, после чего молчал до самого конца поездки.

В Сток-Мордене Холмс подозвал кэб и велел кучеру отвезти нас в Ройстон-мэнор, поместье лорда Эверсдена. Было по-прежнему морозно, над землей нависало серо-стальное небо. Наконец кэб подъехал к увитому плющом особняку, в котором разыгралась трагедия, чьи последствия угрожали привести к войне, способной охватить весь мир. Мы позвонили в старинный колокольчик, и дверь открыл пожилой дворецкий, на лице которого застыло скорбное выражение. Холмс вручил ему свою визитную карточку и попросил доложить о нашем приезде лорду Эверсдену. Нас провели в большую гостиную, где мы некоторое время ожидали его светлость, глядя из окна на унылый зимний пейзаж и грачей, кружащих над деревьями. Внезапно дверь распахнулась, и в комнату, продолжая что-то горячо обсуждать, вошли двое. Один из них был выше среднего роста, с аккуратной лысой головой и серебристо-седыми усами, а другой – человек весьма крупного телосложения. Последнего я сразу узнал.

– Шерлок! – воскликнул толстяк, едва увидев моего друга. – Мы тебя ждали!

Это был Майкрофт, брат Холмса, мудрец из Уайтхолла. Холмс был искренне рад видеть своего брата, хотя, похоже, и не удивился его появлению. Майкрофт представил нас своему высокому спутнику, который, как выяснилось, и был лордом Эверсденом, министром иностранных дел. Когда все мы сели, министр взглянул на Холмса и сказал:

– Ваш брат сообщил мне, что Орман-паша побывал у вас и рассказал о трагедии, которая произошла в моем доме. Не будет преувеличением сказать, что это дело сопряжено с огромной опасностью, – не сомневаюсь, что Орман-паша, который пользуется величайшим уважением в британских правительственных кругах, говорил вам о его возможных последствиях. Мы рады, что вы согласились помочь нам, и я со своей стороны хочу заверить вас, что и мой дом, и все мои подчиненные – в вашем полном распоряжении.

– Благодарю вас, ваша светлость, – ответил Холмс. – Мне хотелось бы начать с осмотра дома.

Все мы последовали за Холмсом вверх по лестнице, и лорд Эверсден показал нам место, где было обнаружено тело Симеонова. Холмс опустился на колени и тщательно исследовал ковер, после чего спросил:

– Как лежало тело, ногами к лестнице или нет?

– Ногами к лестнице, – ответил лорд Эверсден, – а голова лежала подле маленького столика, что стоит у двери в комнату.

Холмс поднялся на ноги.

– А теперь, ваша светлость, – сказал он, – не могли бы вы вспомнить, где точно находились все присутствующие, когда сюда прибежали вы и Орман-паша?

Лорд Эверсден на мгновение задумался.

– Полковник Юсуфоглу опустился на колени между Симеоновым и дверью в спальню. Господин Леонтиклес стоял в нескольких шагах дальше по коридору.

– Иными словами, он стоял там, где Симеонов не мог его видеть?

– Да, Симеонов не мог увидеть Леонтиклеса с того места, где лежал. Граф Балинский и барон Нопчка прибежали уже после меня и паши и стояли, глядя на ужасную сцену из-за наших плеч.

– Благодарю вас, лорд Эверсден, – сказал Холмс, – ваши комментарии на многое проливают свет. А теперь мне хотелось бы осмотреть спальню господина Симеонова.

Когда мы вошли в спальню, Холмс направился прямиком к окну.