Там, вдали, за… Повесть и рассказы - Сергей Чевгун

И вот теперь он торопился на холм – проверить свою догадку. Подошел, присел на корточки, посмотрел. Все правильно: вот край плиты, а вот и знакомая отметка. И сегодня она располагалась сантиметров на десять ниже, чем вчера!

– Что же это такое, а, Господи?

Вопрос остался без ответа. Был август, пятнадцатое число. Холм жил своей привычной героико-патриотической жизнью. Немногочисленные посетители поднимались по бесконечной лестнице к Пантеону Славы. Из динамиков слышалась пулеметная стрельба и артиллерийская канонада, регулярно прерываемая голосом диктора Левитана, читающего «В последний час». Метрах в пятидесяти от Ивантеева очередная группа туристов фотографировалась на фоне Монумента. О том, что гигантская статуя начинает погружаться в землю, знал сейчас лишь один смотритель.

Старик сделал новую отметку и поспешил к себе – выпить чаю, а заодно уж и привести мысли в порядок. За этим занятием его и застал профессор Рябцев. Ему Ивантеев все и рассказал, поскольку всегда считал: профессора на то и существуют, чтобы во всем разбираться.

– Так что не думай, я еще не совсем с ума сошел, – на всякий случай заверил он Рябцева. – Сам убедился: проваливается наш Монумент. Проваливается, Миша! Я так думаю, к Новому году он и вовсе под землю уйдет.

Мысли у Рябцева рванули с места в карьер, путаясь и сбиваясь с верного направления.

– Начальство-то в курсе? – растерянно спросил он.

Вопрос был глупый, это Рябцев и сам понял, дядю Сашу же это и вовсе взбесило.

– Да какое еще начальство? – он коротко выругался. – Начальство в Москву уехало, на семинар, что ли… А за Монумент ведь я отвечаю! Надо что-то делать, Миша. Ну, хоть ты мне подскажи!

– Давай сначала пойдем, посмотрим, мало ли что? Вдруг ты ошибся? – не зная, что и сказать, наугад предложил Рябцев.

И вскоре они уже были у Монумента. Увы, смотритель оказался прав! Похоже, земля и в самом деле начала оседать под многотонной статуей, словно бы не выдерживая ее веса.

– Считай, за час сантиметра на полтора в землю ушел, – сказал дядя Миша, взглянув на прежнюю отметку. – А может, и на два. Да разницы никакой. Что делать-то будем, Миша?

– Думаю, в мэрию надо съездить, – несколько растерянно сказал Рябцев. – Мне как раз по дороге, я зайду, не волнуйся. Потом тебе позвоню.

Наскоро попрощался и заторопился с Холма вниз по лестнице, к троллейбусной остановке.

* * *

У мэра шло очередное совещание. Проходило оно бурно: несмотря на плотно прикрытые двери, в приемную из кабинета то и дело прорывались разгоряченные голоса.

– Так вам, значит, поездку в столицу бесплатно, а нам опять по открытке в почтовом ящике? Где справедливость?

– Ну, это ты, Василий Трофимович, напрасно…

– Да чем же ты лучше других? Нет, ты скажи!

– Меня, между прочим, из Города самолетом эвакуировали, да еще по дороге бензин чуть не кончился!

– А нас тоже не в правительственном «ЗиМе» отсюда везли!..

Было ясно, что разговор на совещании шел о мероприятиях, намеченных к предстоящей Годовщине.

– Как вы думаете, это надолго? – помаявшись минут десять перед закрытой дверью, спросил Рябцев у секретарши.

Та пожала плечами:

– Не знаю. Больше часа уже заседают, – и добавила, как точку в документе шлепнула: – Дети Города, что с них взять!

Детей в Городе было много. Причем не только тех, кто в детский сад или в школу ходит, а тех еще детей – довоенного года рождения. Одни из этих сорванцов входили в общественную организацию «Дети военного Города», другие – в не менее общественную ассоциацию «Дети героического Города». Не все, понятно, на старость лет в общественники подались, а самые бойкие. И то сказать: жить в славном Городе и ничего от него не иметь? Для этого совсем в других краях нужно было родиться.

Говоря откровенно, разницы между детьми не было никакой. А вот городские власти почему-то относилась к ним совершенно по-разному. Героические дети круглый год ездили в общественном транспорте бесплатно, военных же заставляли платить за проезд в полной мере. Героическим в каждую Годовщину вручали дорогие подарки, военным же просто кидали в ящики поздравительные открытки. И в чем тут дело, признаться, не знал даже вездесущий журналист Вертопрахов (Ал. Серебряный), хотя регулярно забегал за свежим газетным материалом то к одним детям, то к другим.

Злые языки утверждали, что во всем был свой резон: по слухам, теща у мэра и сама числилась среди детей героических, сколько раз чиновничьи кабинеты штурмом брала! А тесть, тот не только прямо в воронке родился, но и медаль за это сумел отхватить. Впрочем, чего не знаем, того не знаем, сказал бы сейчас беллетрист. А потому насчет тещи воздержимся.

Как бы то ни было, а обделенным военным детям все равно было обидно. Им тоже хотелось не только открытку к Годовщине получить, но и кое-каких щедрот от торжественного приема отведать. Но денег-то на всех не хватает! Именно это и пытался сейчас объяснить детям мэр Турин. И совершенно напрасно: его не слушали. Нет, права, права была секретарша: дети Города… что с них взять?

Наконец дверь открылась, из кабинета стали выходить разгоряченные люди. Они еще о чем-то спорили, даже руками размахивали, а рабочий день у Аркадия Филипповича уже пошел дальше своим чередом.

Нынче утром мэр побывал в гостинице и остался доволен всем, что там увидел. Ремонт шел с размахом и сразу на всех этажах. Казенных средств на отделку VIP-номеров здесь не жалели. Особенно поражал воображение будущий зимний сад, о котором минут сорок рассказывал мэру директор гостиницы Семин.

– Вы представляете, Аркадий Филиппович? Выйдет какой-нибудь столичный гость вечерком в этот сад, сорвет с ветки наливное яблочко…

– Постой, Виктор Викторович, какие там яблочки? – удивился мэр. – Насколько я помню, дереву, чтобы начать плодоносить, еще вырасти надо?

– А зачем ему расти? – искренно удивился гостиничный. – Не в городском же саду мы эту яблоню посадим! Я уже и с нашим архитектором говорил. Мы яблоню прямо с плодами в гостиницу привезем. Мандариновых деревьев посадим, апельсиновых штук пять… Такой сад разведем! Правда, на это дополнительные средства потребуются… – Семин просительно посмотрел на мэра.

«А и хитер же ты, друг!» – подумал тот, но ничего не сказал, лишь кивнул гостиничному на прощание. Другой бы обиделся, а Семин все понял правильно: мол, ладно, решим, сколько вам денег дать, готовь, Виктор Викторович, смету…

Хорошее настроение слегка подпортили дети Города, нагрянувшие к мэру с просьбой отправить их в честь Годовщины куда-нибудь в столицу на поезде, а может, и за границу билеты купить. Пришлось долго объяснять, что денег на поезд у Города нет, а на билеты за границу – тем более. Скромней надо быть. А то получится, как в прошлый раз: до самой столицы походные фляжки у детей булькали! После долгих разговоров и взаимных обид сошлись на праздничном ужине и экскурсии по местам былых боев. Хотя героическим детям и здесь повезло: мэр обещал им не только легкий обед прямо в автобусе организовать, но еще и НЗ персонально каждому выдать.

Дети еще продолжали в коридоре перепалку, а Турин уже был готов приказать подать машину, чтобы поехать посмотреть, как ремонтируются дороги. Но здесь рабочий график мэра был нарушен самым неожиданным образом.

– Вас здесь, в приемной, профессор Рябцев дожидается, – сообщила секретарша. – Говорит, срочное дело, – и повернулась к настойчивому посетителю. – Войдите.

Со своим срочным делом Рябцев и вошел к Турину в кабинет. Причем сумел так быстро и понятно все объяснить, что уже через десять минут в глазах у мэра показалась плохо скрываемая тревога.

– Скажите, Михаил Иванович, а этот техник-смотритель Ивантеев… Он не ошибся? – на всякий случай уточнил Турин.

В ответ профессор так решительно завертел головой, что было ясно: смотритель не ошибся. Вот, нелегкая его возьми!..

– Кроме вас двоих, кто-нибудь еще об этом знает?

– Пока нет, но…

– Вот и замечательно, – прервал его мэр. – И давайте, Михаил Иванович, без всяких «но». Возвращайтесь к себе в университет, спокойно работайте. И не волнуйтесь. Только у меня к вам большая просьба: своими сомнениями больше никого не беспокойте. Надеюсь, вы меня понимаете?

– Да какие там сомнения? – пытался возразить Рябцев, но мэр его снова перебил:

– Может быть, все, что вы мне рассказали, правда. А может, и нет. Это еще проверить надо, – здесь Турин сделал официальное лицо. – Что же это, профессор, получается? Город к славной годовщине готовится, можно сказать, только этим и живет, а вы, извините, панику поднимаете? Некрасиво, знаете ли. Оч-чень нехорошо! – впрочем, тут же смягчился и добавил, провожая Рябцева к двери: – В общем, спасибо вам, Михаил Иванович, что сразу ко мне обратились. С этим делом я разберусь. Лично им займусь!