Великая война и Февральская революция, 1914–1917 гг. - Александр Иванович Спиридович

в 9 часов утра императорский поезд подошел к дебаркадеру Новгорода. Встречали: губернатор, предводитель дворянства и начальник гарнизона. Губернатор рапортовал. Царица любезно подала всем руку. В зале вокзала губернаторша Иславина с двумя дочерьми встретила с букетами цветов. Во дворе вокзала маршевый эскадрон лейб-гвардии ее величества Уланского полка, в конном строю, приветствовал своего шефа. Это была последняя встреча полка со своим любимым шефом.

Сели в автомобили и тихо двинулись к знаменитому Софийскому собору. По пути шпалерами стояли войска. За ними народ. Кричали «ура!», махали шапками, платками. В Кремле восторженная встреча учащихся всех школ. Машут флажками, бросают цветы, кричат восторженно. В соборе архиепископ Арсений, человек твердый и почтенный, встретил царицу задушевным словом, которое понравилось, что не всегда случалось. Собор был полон народу. Обедня и молебен продолжались два часа. Царица как бы не чувствовала утомления. После службы приложились к святыням, посетили епархиальный лазарет, беседовали с больными. Царица дарила образки. Прошли в музей древней иконописи, где царица, сама большая художница, восхищалась старым письмом. Затем вернулись к завтраку в поезд. Царица, утомившись, завтракала одна в купе, к столу же великих княжон были приглашены князья Иоанн Константинович и Андрей Александрович. Они были в строю со своими полковыми эскадронами из Кричивецких казарм (лейб-гвардии Кавалергардского и Конного полков). Князья все время затем были при великих княжнах. В 2 часа приехали в земский лазарет, оттуда в Десятинный женский монастырь. Поклонились мощам святой Варвары Великомученицы. Царица навестила игуменью Людмилу и пожелала навестить старицу Марью Михайловну.

Это внесло некоторое смятение. Попытались отговорить. Не помогло. Старица была известна далеко в округе. Знал ее и Петроград. Многие приезжали к ней, прося молитв, советов, предсказаний. Лежала она уже много лет в темной комнатке. Молилась. Около лежали вериги, которые раньше носила, теперь же по слабости уже не могла. Идя к старице, захватили свечку. С царицей вошли к старице игуменья, архиепископ, великие княжны. На кровати лежала старушка. У нее было тонкое овальное лицо. Лучистые глаза. Седая. Поздоровались. Она улыбалась и сказала царице: «Ты, царица, хорошо, не серди своего мужа. Передай ему от меня этот образ, а сыну дай это яблоко». Потом стала говорить царице что-то на ухо. Царица просияла и стала целовать старицу. Царица говорила позже, что старица сказала ей: «А ты, красавица, тяжелый крест несешь. Не страшись». Государыня послала к ней князей и Вырубову. Затем посетили Беженецкий детский приют и Юрьевский монастырь.

На пути автомобиль застрял в снегу. Толпа бросилась к царице. Хватали за руки, целовали, плакали. Пожилые крестили автомобиль. Крестились, глядя на царицу. Из монастыря проехали в Дворянское собрание. Там был великолепный лазарет. Были приготовлены санитары — поднять царицу в кресле на второй этаж. Она сказала губернатору: «Я так себя хорошо чувствую у вас, что готова подниматься по какой угодно лестнице, мне не надо санитаров».

Дамский комитет встретил царицу и поднес 5000 рублей на раненых. После обхода был предложен чай. К нему пригласили офицеров и сестер милосердия. Царица просто разговаривала с Иславиной, высказала ей похвалу за то, что та с дочерью работают как сестры милосердия. Рассказала, как сама работает, как конфузится, когда приходится вести заседания как председательнице. Поехали в Знаменский собор. Приложились к чудотворной иконе Знамения.

Царица купила маленькую иконку для государя. Послав ее в Ставку, просила повесить над кроватью. В собор привезли и чудотворную икону Николая Чудотворца. Все прикладывались. Царица восторгалась храмом. Посетили затем часовню с новоявленной чудотворной иконой, лазареты Земского и Городского союзов и к 6 часам вернулись на вокзал. Хор трубачей запасного гвардейского Кавалерийского полка встретил уланским маршем. Городской голова и купеческий староста поднесли икону, букет, фрукты. Дебаркадер был полон публикой. Царица сердечно благодарила Иславина, передала ему поклон от государя и пообещала приехать с государем весной. Под звуки гимна и крики «ура!» поезд тронулся, и через четыре часа царица с семьей уже была у себя в Царском Селе. Она была в восторге от посещения Новгорода, от всего того, что видела, слышала и перечувствовала. «Я вам говорила, — повторяла она близким, — что народ нас любит. Против нас интригует только высшее общество и Петербург».

На другой же день царица стала приготовлять подарки для новгородских церквей и монастырей, и скоро князь Жевахов повез туда несколько ящиков царских подарков. Иконку, украшенную драгоценными камнями, повез князь и старице Марье Михайловне. Она скончалась 1 февраля 1917 года. На гроб был послан царицей белый крест из живых цветов.

12 декабря царица обедала у А. А. Вырубовой с Распутиным. Она рассказывала о своих впечатлениях от посещения Новгорода, о восторженной встрече. Старец слушал довольно равнодушно. Все последние дни он очень нервничал. Было ему не по себе. По телефону то и дело угрожали, что его убьют. Протопопов же, а особенно Бадмаев, Белецкий и Мануйлов, каждый по-своему, растолковали ему, что готовится в России, как серьезно надо предупредить обо всем царицу. И вот, выслушав царицу, он стал говорить. Дума, союзы, либералы, революционеры, газетчики — все против царя, против нее. Трепову верить нельзя — якшается с Родзянко. Верить можно только Протопопову. Только на него можно положиться. Надо действовать.

И царица верила предостережениям старца. Он чувствует, он провидец! И, встревоженная, она старается встревожить и государя. Она умоляет его в письмах начать действовать против надвигающейся опасности. Умоляет закрыть Государственную думу, принять еще и другие меры.

«Будь Петром Великим, Иваном Грозным, императором Павлом, сокруши всех, — писала царица мужу 14 декабря. — Я бы повесила Трепова за его дурные советы. Распусти Думу сейчас же.

Спокойно и с чистой совестью перед всей Россией я бы сослала Львова в Сибирь. Отняла бы чин у Самарина. Милюкова, Гучкова и Поливанова — тоже в Сибирь. Теперь война, и в такое время внутренняя война есть высшая измена. Отчего ты не смотришь на это дело так, я право не могу понять?»

Так думала царица, так внушала она мужу, и надо признаться, что в смысле репрессий она была во многом права, но только… но только начинать-то устранения и удаления надо было с Распутина.

А по Петербургу уже ползли слухи, что Распутина убьют, убьют и Вырубову, убьют и царицу. В то время в кабинете одного положительного правого журналиста собиралась группа офицеров гвардейских полков, которые серьезно обсуждали вопрос, как убить императрицу. Один гвардейский офицер предупреждал тогда А. А. Вырубову о предстоящем террористическом акте, но это казалось бравадой, шуткой, и ему не верили.

15 декабря Распутин приезжал к А. А. Вырубовой. Он хотел лично поблагодарить царицу за