Откровение в Галисии - Долорес Редондо

де Давила, я начал догадываться, что произошло на самом деле. Один из ящиков моего стола слегка расшатался и, видимо, выпал, когда начали освобождать кабинет для покраски. Таким образом, папка, где лежало заключение Ортуньо, попала к Антонио. Как только маркиз ушел, я помчался к сестре и пытался поговорить с племянником, но тщетно. Он даже к двери не подошел. Потом мне позвонили, и пришлось срочно возвращаться в монастырь.

— Думаете, я поверю, что вы вернулись ни с чем, зная, что затеял Видаль, и выслушав угрозы Альваро?

— Клянусь, все было именно так.

— Вы предприняли невероятные усилия, чтобы скрыть обстоятельства смерти Бердагера. И много лет думали, что у вас всё под контролем. Но когда появился я и начал расспрашивать о визите Альваро, вы все бросили и помчались к Марио Ортуньо, чтобы убедить его молчать. Хотите сказать, что не пытались заткнуть рот всем остальным?

Настоятель начал было протестовать, но Ногейра поднял руку и прервал его:

— Слишком многое стояло на карте. Да, насильник умер, но, вскройся правда, это обернулось бы позором для всего ордена. А вы отправились бы в тюрьму за то, что выдали убийство за суицид и стали соучастником в деле, касающемся растления малолетних.

Приор застонал, закрыл лицо полотенцем и наклонился вперед. Лейтенант взглянул на него без малейших признаков жалости, затем схватил свободный край ткани и резко дернул ее, вырвав из рук настоятеля. Тот подпрыгнул от неожиданности и отодвинулся назад, инстинктивно закрыв лицо руками, словно ожидая, что его сейчас будут бить. Гвардеец смотрел на своего собеседника, не скрывая презрения и сжав губы в узенькую полоску.

— Ты прав, кусок дерьма, тебе следовало бы все кости переломать, — прошептал он, непочтительно перейдя на «ты».

Приор разрыдался от ужаса, невнятно что-то бормоча. Лейтенант достал сигареты и, не спрашивая разрешения, закурил, как обычно глубоко затягиваясь.

— Поделюсь с тобой своими умозаключениями, — произнес он тоном, выражающим бесконечное терпение. — Думаю, что ты поджидал племянника на перекрестке в Ос Мартиньос, поехал за ним и, когда вы оказались в безлюдной местности, начал подавать ему сигналы остановиться. Да, ты пожилой человек, но нужно учитывать, что ты был очень напуган. А Антонио дохляк. Ты избил его, несколько раз ударил ножом, а потом повесил на дереве. Именно поэтому тебя не волновал тот факт, что племянник исчез.

Гвардеец понимал, что поступает жестоко, хладнокровно излагая историю зверского убийства. Офелия была уверена, что отделал Видаля один человек, а колющее оружие применял другой, и Ногейра по опыту знал, что судмедэксперт ошибается редко. Но ему хотелось напугать настоятеля до потери сознания; от этого лейтенант испытывал особое удовольствие. Из всех преступников он больше всего ненавидел тех, кто издевается над детьми, и тех, кто покрывает таких уродов. Гвардеец был уверен, что если прижать приора как следует, тот расскажет ту часть правды, которую до сих пор скрывает.

Настоятель рыдал, мотая головой и подняв руки кверху, всем видом показывая, что невиновен. Никаких повреждений на кистях заметно не было, но прошло уже столько дней, что они вполне могли зажить.

Мысленно отметив этот факт, Ногейра продолжил:

— Затем ты встретился с Альваро Муньисом де Давилой где-то на дороге в Чантаду и сообщил, что проблема решена. Но твой собеседник не собирался этим довольствоваться. Вероятно, он потребовал отдать ему заключение — я бы именно так и сделал, чтобы подобное не повторилось. Или маркиз устал от всей этой мерзости и собирался обнародовать документ, считая такой исход наилучшим. — Приор в ужасе открыл глаза. — Да, думаю, что так и случилось. Вы поссорились, и ты пырнул его ножом. Альваро, верно, не ожидал такого от служителя церкви — ты застал его врасплох. Маркиз был человеком крепким, он прыгнул в машину и уехал. Но ты хотел убедиться, что де Давила будет молчать. Поэтому поехал за ним на белом пикапе, который прячешь в гараже монастыря, и столкнул Альваро с дороги. Криминалисты подтвердили, что краска с твоей машины совпадает с той, что осталась на задней части автомобиля маркиза.

Приор вздрогнул и перестал завывать. Затем вскочил на ноги и, хватая воздух ртом, словно рыба, принялся расшвыривать бумаги, лежащие в лотке на столе.

— Нет-нет, вы ошибаетесь! У меня есть доказательства, — бормотал он, вороша документы, в результате чего большая часть из них оказалась на полу. Настоятель хватал листки, бросал беглый взгляд, отшвыривал их и продолжал поиски, пока наконец лицо его не просветлело. — Вы видите? Видите? — Приор с таким воодушевлением тряс бумагой перед лицом лейтенанта, что тот не мог ничего прочитать и просто выхватил документ: это оказалось заполненное извещение о ДТП. — Альваро действительно приезжал ко мне и был очень рассержен. Он сказал, что платить не собирается, даже если все всплывет; мол, ему все равно и эта история бросает тень только на меня. Но если я согласен, он готов найти способ заткнуть рот Тоньино. Он уже уезжал, но, когда сдавал назад, врезался в пикап, который кто-то припарковал перед гаражом — мы ездим на этой машине за продуктами. Сеньор де Давила хотел решить проблему на месте. Он и брат Альсельмо заполнили бланки извещений, монах потом принес их мне и отдал на хранение. Мы ждали звонка из страховой, поэтому не отдавали автомобиль в ремонт. — Настоятель был близок к истерике, так что голос его звучал визгливо. — Полагаю, теперь этим никто заниматься не будет…

— Почему вы прятали пикап?

— Не знаю. Заметили, что вы крутитесь рядом, но не понимали, что вам нужно.

Ногейра вздохнул, одновременно пытаясь привести мысли в порядок.

— Ты угрожал Видалю. Говорил, что так продолжаться не может и что Антонио не знает, с кем связался.

Приор замотал головой.

— Я просто хотел предупредить Тоньино. Я имел в виду Альваро, будучи убежден, что тот начнет искать встречи с моим племянником. Де Давила хотел увидеть Антонио, но я не дал ему адрес. Маркиз был в бешенстве и продолжал настаивать, пока я не сообщил ему телефон Тоньино. Мой племянник вообще-то человек неплохой, просто импульсивный и не особо умный. Я пытался донести до него, насколько серьезно обстоит дело, но Антонио даже не подошел к двери, так и прятался за юбкой сестры.

Эта информация не была для лейтенанта новой: он уже знал, что Альваро звонил Видалю во второй половине дня. Интересно зачем. Чтобы сообщить, что не будет платить, или чтобы назначить встречу, пообещав принести деньги, и покончить с проблемой, убрав шантажиста? Представив себе эту картину, гвардеец кое о чем вспомнил.

— Ты сказал, что тебе позвонили,