Вызволение сути - Михаил Израилевич Армалинский

женщинам этого горячего интереса со стороны блестящего, обаятельного мужчины было достаточно. Одна из них мне сказала: “Что я могла поделать? Он так этого хотел”.

Характерный ответ уставшей сопротивляться женщины: я дала, чтоб отстал.

Спросила ли её Эллендея: А ты-то хоть кончила?

И если спросила, то что ответила счастливица?

Эллендея продолжает вспоминать:

Он был ревнивым собственником и при этом лишенным трезвости. Он мог оставить женщину на полгода, а вернувшись, удивляться, что она за это время успела выйти замуж. Изображалось это так, что его отвергли.

В его глазах любая привлекательная женщина, даже жена приятеля (нет сомнений, что она имела в виду среди прочих и себя – М. А.), была желанной добычей. А в основе была идея, что правит всем эстетика, что творчество связано с сексуальностью, и к тому же эротика – противоядие от страха смерти и т. д. Все это вполне в характере литературной богемы, но есть еще громадное, пригодное для жатвы поле старшекурсниц. На его взгляд, девушки знают, на что они идут, – а если не знают, самое время узнать.

Представляю, сколько date rapes Бродский похвально совершил, избежав грядущих законов, когда за связь профессора со студенткой убивали его карьеру и выгоняли из университета. Другой лауреат Нобелевской премии J. M. Coetzee даже написал по этому поводу роман Disgrace – см. моё эссе Бесчестье для мужчин15.

Здесь сказывалась советская, циничная, безжалостная сторона его натуры. Он весело осуждал женатых приятелей за романы на стороне – при том что сам соблазнял замужних женщин. Он был романтически беспечен. Однажды, вернувшись из Рима, он дал мне короткую комическую сводку: вот я в частном саду, и за мной гоняется князь, потому что я был с княгиней…

Главный вопрос: догнал ли Бродского князь и коль догнал, как он отомстил за свои рога?

Довольный муж, раскрывшая от счастья рот жена и мужик из России

То, что Бродский прихватывал Эллендею, сомнений никаких нет:

Мы с Иосифом вдвоем сидели за столом. Дети оставили на столе две манжеты от игрушечного детектора лжи. Это было примитивное устройство, измерявшее изменения кровяного давления, но Иосиф заинтересовался. Давай их попробуем, сказал он. Он надел на меня манжеты и с торжествующим видом спросил, практикую ли я определенные занятия сексом в одиночку. Я сказала: да; стрелка подпрыгнула до середины.

Совокуплялась ли Эллендея с Бродским и как к этому отнёсся Карл? Муж, прекрасно зная Бродского как ёбаря (скорее – бабника, ведь у ёбаря должны быть сильные сердце и дыхалка), понимал, что поэт будет приставать к его очаровательной жене. Вполне возможно, что Карл закрывал на это глаза, угощая голодного самца из России своей жёнушкой, которой тоже требовалось сексуальное разнообразие, легко оправдываемое интеллектуальным восхищением Бродским. Сомнительно, чтобы они занимались любовью втроём – ревность и эгоистические любовные черты Бродского не позволили бы этого.

Ещё одно характерное замечание Эллендеи:

Бывало, Иосиф увлекался благородными женщинами, которым требуется верность. Когда наступали неизбежные тягостные четверть часа, он удивлялся и недоумевал: почему они смотрят на жизнь не так, как он. Эти женщины – Марининой породы – были и умны, и красивы, и он не мог или не старался их удержать.

А может, это они не хотели “удерживаться”?

Под “четвертью часа", по-видимому, подразумеваются 15 minutes of fame – обещание Andy Warhol, что всем будет предоставлено в жизни 15 минут славы. Непонятно тогда, почему они тягостные.

(Надо будет забраться в английский оригинал, проверить, что там. Но самое забавное, что в американских библиотеках полно этой книги в переводе на русский, а на английском её днём с огнём не отыскать.)

Характерно Эллендеевское понимание благородства женщины, которое состоит из требования верности. А неблагородные женщины это, мол, те, что свингуют, проёбывая верность.

Увлечённость Бродского сексом была чрезвычайно здоровой и всегда уместной. Но Бродский не пускал секс в свою поэзию, хотя в повседневной жизни прямая сексуальная речь вовсе не пугала его – так Эллендея вспоминает, что в первую встречу он, разговаривая с кем-то по телефону, ответил в трубку так:

“Здесь сижу – х… сосу” Мы засмеялись, он засмеялся, и так началась наша близкая дружба с Бродским.

Известно, что секс и юмор сближает людей, причём теснее, чем болтовня о высоких материях.

Когда знаменитая телепрограмма канала CBS “60 минут” затеяла сделать передачу о Бродском и приехала к Профферам, Бродский по какой-то причине начал капризничать. Эллендея, зная, с кем имеет дело:

…посоветовала продюсеру оставить пока тему тюрьмы и ссылки и спросить Иосифа, как они с Барышниковым знакомились с девушками в Нью-Йорке. Тут в Иосифе сразу проснулось чувство юмора, и он стал доступен – и киногеничен.

То есть Эллендея предложила спросить Иосифа не о стихах и творческом процессе, а о сексе. И именно секс вывел Бродского на нужные рельсы.

Всё вокруг Бродского окрашивалось в радужные цвета секса. Даже на приёме в честь вручения ему Нобелевской премии, секс оказывался прекрасным фоном для торжества:

Мероприятие было организовано четко, но не без некоторых аномалий: перед банкетом и балом, сдавая пальто в гардероб, вы оказывались лицом к лицу с черно-белым телевизором, показывавшим жесткое порно, – его смотрел молодой гардеробщик.

Затем, Иосиф танцевал со шведской королевой.

Интересно, пытался ли он её соблазнить во время танца? Надеюсь, что да.

Секс, как и следует для нормального мужчины, был постоянно на уме Бродского чуть он оказывался рядом с женщиной.

Когда я вернулась из России, он встречал меня в аэропорту Кеннеди и ни с того ни с сего сообщил: “Women still treat me like a lay”  (“Женщины еще воспринимают меня как мужика”).

Ого, поднаторел в английском, – первым делом подумала я. А потом поняла: он сообщает, что сердечные лекарства пока еще не сказались на его половой жизни.

Бродский со своего нобелевского и прочих пьедесталов доказывает, как он говорил, плебеям, что можно всю жизнь любить одну женщину и в течение всё той же жизни ебать бесчисленное количество других и прочих. И это, к счастью, идёт вразрез с представлениями русского поэтического романтизма о так называемой любовной верности.

Уверен, что Бродский не писал о пизде только потому, что он, подстать прочим поэтам, не принимал пизду за поэтический объект, а только молча использовал как сексуальный, тем не менее, добиваясь доступа в неё с помощью именно поэзии. А это, мягко говоря, непоследовательно. Такое отношение к сексу уподобляется ебле с красавицей из простонародья, которую скрывает от высшего общества любовник-аристократ, ибо если он явится с ней на поэтический бал, то это обернётся позором, ибо секс-плебейка не умеет себя вести и вообще придёт туда голая. Что по сути и является истинно поэтическим.

Жадный до женских тел и имевший их в примерном