Поэты 1790–1810-х годов - Василий Пушкин

Умер В. Л. Пушкин 20 августа 1830 года. А. С. Пушкин и П. А. Вяземский были его последними собеседниками, с которыми он, уже умирающий, хотел говорить все о той же литературе — статьях Катенина. «Вот что значит умереть честным воином на щите le cri de guerre à la bouche!»[274] — так описал A. С. Пушкин смерть дяди в письме П. А. Плетневу от 9 сентября 1830 года[275].

Основные издания сочинений В. Л. Пушкина:

Стихотворения, СПб., 1822.

Сочинения, под ред. В. И. Саитова, СПб., 1893.

«Поэты-сатирики конца XVIII — начала XIX века», «Б-ка поэта» (Б. с.), 1959, с. 261.

259. К КАМИНУ

Honni soit qui mal y pense![276]

Любезный мой Камин, товарищ дорогой,Как счастлив, весел я, сидя перед тобой!Я мира суету и гордость забываю,Когда, мой милый друг, с тобою рассуждаю;Что в сердце я храню, я знаю то один;Мне нужды нет, что я не знатный господин;Мне нужды нет, что я на балах не бываюИ говорить бон-мо[277] на счет других не знаю;Бо-монда [278] правила не чту я за закон,И лишь по имени известен мне бостон.Обедов не ищу, незнаем я, но волен;О милый мой Камин, как я живу доволен.Читаю ли я что, иль греюсь, иль пишу,Свободой, тишиной, спокойствием дышу.Пусть Глупомотов всем именье расточаетИ рослых дураков в гусары наряжает;Какая нужда мне, что он развратный мот!Безмозглов пусть спесив. Но что он? Глупый скот,Который, свой язык природный презирая,В атласных шлафроках блаженство почитая,Как кукла рядится, любуется собой,Мня в плен ловить сердца французской головой.Он, бюстов накупив и чайных два сервиза,Желает роль играть парижского маркиза;А господин маркиз, того коль не забыл,Шесть месяцев назад здесь вахмистром служил.Пусть он дурачится! Нет нужды в том нимало:Здесь много дураков и будет и бывало.Прыгушкин, например, всё счастье ставит в том,Что он в больших домах вдруг сделался знаком,Что прыгать л’екосез, в бостон играть он знает,Что Адриан его по моде убирает,Что фраки на него шьет славный здесь ЛуиИ что с графинями проводит дни свои,Что все они его кузеном называютИ знатные к нему с визитом приезжают.Но что я говорю? Один ли он таков?Бедней его сто раз сосед мой Пустяков,Другим дурачеством Прыгушкину подобен:Он вздумал, что послом он точно быть способен,И, чтоб яснее то и лучше доказать,Изволил кошелек он сзади привязатьИ мнит, что тем он стал политик и придворный,А Пустяков, увы! советник лишь надворный.Вот как ослеплены бываем часто мы!И к суете пустой стремятся все умы.Рассудка здравого и пользы убегаем,Блаженство ищем там, где гибель мы встречаем.Гордиться, ползать, льстить, всё в свете продаватьВот в чем стараемся мы время провождать!Неправдою Змеяд достав себе именье,Желает, чтоб к нему имели все почтенье,И заставляет тех в своей передней ждать,Которых может он, к несчастью, угнетать.Низкопоклонов тут с седою головою,С наморщенным челом, но с подлою душою,Увидев Катеньку, сердечно рад тому,Что ручку целовать она дает ему,И, низко кланяясь, о том не помышляет,Что Катенькин отец паркеты натирает.О чем ни вздумаю, на что ни посмотрю,Иль подлость, иль порок, иль предрассудки зрю!Бедняк хотя умен, но презрен, угнетаем,Скотинин сущий пень, но всеми уважаем,И, несмотря на все, на Лизе сговорил;Он женится на ней, хотя ей и немил,Но нужды нет ему: она собой прелестна,А скупость матушки ее давно известна;За ним же, знают все, двенадцать тысяч душ,Так может ли он быть не бесподобный муж?Он молод, говорят, и света мало знает,Но добр, чувствителен и Лизу обожает;Она с ним счастливо, конечно, проживет.Несчастна Лизонька, вздыхая, слезы льетИ в женихе своем находит лишь урода.Ума нам не дают ни знатная порода,Ни пышность, ни чины, ни каменны дома,И миллионами нельзя купить ума!Но злато, может быть, пороки позлащает,И милой Лизы мать так точно рассуждает.«Постой, — кричит Плутов, — тебе ль о том судить,Как в свете должно нам себя вести и жить?Ты молод, так молчи. Мораль давно я знаю:Ты с нею гол, как мышь, я — селы покупаю.Поверь мне, не набьешь стихами кошелька,И гроша не дадут тебе за Камелька.Я вздора не пишу, а мой карман исправен;Не знаем ты никем, я в Петербурге славен.Ласкают все меня: и графы, и князья».Плутов, ты всем знаком, о том не спорю я,Но также нет и в том сумненья никакого,Что редко льзя найти бездельника такого,Что всё имение, деревни, славный домПронырством ты достал, Плутов, и воровством.

Довольно — не хочу писать теперь я боле,И, не завидуя ничьей счастливой доле,Стараться буду я лишь только честным быть,Законы почитать, отечеству служить,Любить моих друзей, любить уединенье —Вот сердца моего прямое утешенье!

<1793>

260. К ЛИРЕ

Давно на лире милой,Давно я не играл;Скорбящий дух, унылый,Ее позабывал.Природа украшаласьПрелестною весной,Рука ж не прикасаласьДо лиры дорогой.Здоровье, дар бесценный,Лишен я был тебяИ, грустью отягченный,Влачил свой век стеня.Всё веселилось в мире,Цвели в полях цветы,А я не пел на лиреВесенней красоты.Ни ручейков журчанья,Унылый, не слыхал,Ни птиц в кустах порханья,Ни рощей не видал.Спасенный днесь судьбоюОт лютых горьких мук,Кроплю тебя слезою,О лира, милый друг!Сердечно восхищеньеВлечет ее из глаз;Исчезло огорчение,Настал отрады час.Но ах, весна сокрылась!Желтеют древеса,И птичка удалиласьВ полуденны леса;Уж бабочка не вьетсяС цветочка на цветок,И с милой расстаетсяПастушкой пастушок;Зефир не веет боле,Осенний ветр шумитИ томно поневолеНа лире петь велит.Но к пользе и несчастьеДает нам рок терпеть;Когда пройдет ненастье,Приятней солнце зреть.Пловец всегда ли в мореТеряет жизнь волной?Утешься, лира!.. ВскореУвижусь я с весной.

<1794>

261. ПИСЬМО К И. И. Д<МИТРИЕВУ>

Ты прав, мой милый друг! Все наши стиходеиСлезливой лирою прославиться хотят;Все голубки у них к красавицам летят,Все вьются ласточки, и всё одни затеи;Все хнычут и ревут, и мысль у всех одна:               То вдруг представится луна               Во бледно-палевой порфире;               То он один остался в мире —Нет милой, нет драгой: она погребена                      Под камнем серым, мшистым;               То вдруг под дубом там ветвистым               Сова уныло закричит;Завоет сильный ветр, любовник побежит,               И слезка на струнах родится.Тут восклицаний тьма и точек появится.Нет нужды до того. Он мыслит, что уменИ что пиитом быть на свет произведен;Что он с Державиным, с тобой равняться может;Что с зависти к нему и Стерн наш пальцы гложет.О, плаксы бедные! Жалка мне участь их!               Они совсем того не знают,Что, где парят орлы, там жу́ки не летают.Не крючковата мысль творит прекрасным стих,Но плавность, чистота души и сердца чувство:Вот стихотворцев в чем прямое есть искусство!Нам можно подражать, не портя слог других,               Так Геспер подражал Биону,               Так ты, любезный наш певец,               Вслед шествуя Анакреону,               От граций получил венец.Так хвальну песнь поет наш бард Фелице, богу;               Так милый, нежный К<арамз>ин               В храм вкуса проложил дорогу;И так, отечества усердный, верный сын,               На звучной лире нам бряцая,Херасков брань воспел, Омиру подражая.О, если б бардов сих я славный дар имелИ всех пленять сердца подобно им умел,Тогда б прославился своей везде я лирой!Но я молчу и им не смею подражать;               Живу я с дружбой и с Темирой;Для них единственно желаю я писать.Коль милая моя, читая, улыбнется,Коль нежный друг души похвалит песнь мою,Когда я пламень мой и дружбу воспою,               То сердце с радости забьется,               То я доволен и блажен:Коль мил Темире я, то щедро награжден.

<1796>

262. ВЕЧЕР